Еще не добравшись до места работы, Александр оказался посвящен во все последние новости города.
Снова подскочили цены на мебель и ковры. Уже третий раз за последние полгода. В связи с аварией на молочной фабрике в магазинах предлагают один кефир. И наконец, что было солью и сутью всех бесед, в городе хоронили Лесника. Об этом говорили полушепотом, с оглядкой на близстоящих. Говорили по-разному — кто с невольным восторгом, кто с подчеркнутой брезгливостью. Лесника, как всякого мафиозо, хоронили помпезно, хотя и без музыки. Стандартные оркестры мафия презирала, предпочитая скорбную тишину. В это утро в Уткинске были раскуплены все цветы. Нежным растениям суждено было устлать дорогу до кладбища. Везли Лесника не в автобусе, а в специальном правительственном катафалке. Трудно угадать кто расстарался и распорядился, но сопровождала колонну конная милиция. Об этом рассказывали с особым жаром. Прорва машин-иномарок, влившихся в похоронный кортеж, удивляла значительно меньше. А более всего толковали, конечно, о «халявских» поминках, проводимых под открытым небом, на которые зазывались все знакомые и незнакомые. На столах, расставленных во дворе, в изобилии царствовала «Смирновская», вместо закуски предлагались болгарские маринады и голландская ветчина… От всех этих шепотков у Александра немедленно закружилась голова. Он вышел из транспорта на остановку раньше и дошагал до родного отделения на своих двоих.
План мероприятий созрел у него еще утром. Но, увы, удача ему не сопутствовала. План дал первую трещину тотчас по прибытии, ибо начинать следовало с ближайших коллег, но именно самых ближайших на месте не оказалось. Ни Димки Губина, ни Борейко. Поразмыслив, следователь решил обождать. Коротая время, налил в стакан кипятка, не найдя заварки с сахаром, бросил на дно желтовато-стеклянный камешек барбариса. В одном из ящиков стола обнаружился пакет с сухарями. Мышей в отделе, по счастью, еще не водилось. Наблюдая за углубленно работающим Казаренком, Александр покормил аквариумных рыбок. Чешуйчатая голытьба была рада и простым крошкам. После исчезновения главного кормильца — майора Борейко за ними практически не ухаживали. Но как все сущее на земле они нуждались в заботе и ласке.
Тихо потрескивал и пузырил леденец, мутная глубь стакана окрашивалась в лимонно-болотный цвет. Расположившись в углу, практикант Антоша доводил до сведения забежавшего однокурсника информацию о масштабах проводимых похорон. Александр досадливо крякнул. Похоже, его намеревались потчевать одним и тем же блюдом. «Смирновская», катафалк, конное сопровождение… Это начинало уже надоедать, хотя он вынужден был признать, что Мамонт действительно постарался на славу. Дела, территории, доходные заведения переходили в его руки, и подобный жест он вполне мог себе позволить. Только вот каково придется нынешнему обывателю? Как известно, смена власти — явление удручающее. В данной печальной конкретике она и вовсе не радовала. Сделав попытку не думать больше о Леснике и его преемнике, Александр вызвал в памяти видение Ленинграда. Стиснутые камнем каналы, вертлявые улочки, мостовые, бесчисленные изваяния львов и коней, стерегущих покой петербуржцев. Или ленинградцев?.. Он вздохнул. К черту! На этот раз не приносили успокоения и картины родного города. Жутковатые происшествия Уткинска заслонили все…
Не теряя даром времени, он придвинул к себе телефон и, сверившись с записной книжкой, набрал шестизначный номер. Однако серия коротеньких диалогов с собратьями по оружию из других городов удовлетворения ему не принесла. Ничего не дал разговор и с главным архитектором города. Все осторожничали, испуганными осьминожками выпуская чернильные облака и спеша скрыться за мутной вязью слов.
— Тьфу на вас всех!.. — Александр устало положил трубку. Протянул руку к стакану и залпом осушил его. Вновь налил кипятка, бросил липкий леденцовый камешек.
— Уф! Всем присутствующим пламенный комсомольский! Ого! Уже и чай пьем?..
— Долгонько гуляете! — Казаренок приподнял лобастую голову, осуждающе оглядел отпыхивающегося Дмитрия.
— А кто сказал, что гуляем? Самым законным образом патрулировали по улицам. Все ж таки событие не рядовое. Вон — Санек знает. Между прочим, патрулировали не в одиночестве. Знаете с кем?
— С девочками из барачного поселка.
— Фи! До чего нелепое предположение!..
— Ладно, не тяни душу, выкладывай.
Дмитрий все-таки выжидал томительную паузу, снисходительно оглядел сослуживцев.
— Так вот, мсье Казаренок! Патрулировали мы с ополченцами Мамонта. Можно сказать, рука об руку. Мы с резиновыми дубинками, — они с обрезами и наганами. Разумеется, в карманах и под полой, но видно же… Вот так, господа хорошие! Сегодняшний день объявлен днем моратория на преступления. Кто осмелится и нарушит, тому крышка. То же будет и на девятый день, и на сороковины.
— Во дают! — глазки у Антоши восхищенно сияли. — Таким вот макаром нас и умоют всех!
— Верно, умоют. Еще парочка подобных выкидонов, и Мамонт станет первым корешем мирного населения. А в нашу сторону будут множественно поплевывать.
— Отпуская при этом грязные словечки, — добавил Дмитрий.
Антоша с сокурсником несолидно захихикали.
— Дмитрий, — позвал Александр. — Будьте добры, сударь, приблизьтесь.
— С нашим для вас удовольствием, мсье, — разболтанной походкой всеобщего любимчика Губин подошел к столу. По-хозяйски, потрогал стакан, проверяя температуру, цапнул из пакета сухарь. — Не люблю, когда горячо. Придется всухомятку.
— Есть дело, Дмитрий, — внушительно произнес Александр, — и есть риск. Ищу подельников.
— А что по этому делу мыслит Митрофанушка?
— Митрофанушке лучше держаться от этого дела подальше.
— Ясно, не дорос еще, — Дмитрий с важностью кивнул. Сухарь хрупнул в его крепких зубах. Глянув на шкодливое лицо приятеля, Александр подумал, что перевести разговор в серьезное русло будет не просто.
— Вот что, Дмитрий… — он недоговорил. В кабинет ворвался разгоряченный Ростислав Чилин.
— Вы в курсе, что половина оперативников всего города провожает Лесника в последний путь?
Александр чертыхнулся. Нервно потянул к себе стакан и хлебнул. Горло обожгло огнем, чуть позже запылал желудок. Пока он отпыхивался, Дмитрий сурово выговаривал Чилину.
— В курсе, осведомлены, знаем. И нечего подымать волну. Видишь, человек чуть не захлебнулся. Я сам только что с похорон, а Казаренок постоянный слушатель «Би-Би-Си», так что вы, сударь, как всегда, опоздали.
— Кто же знал, что вы такие грамотные!
— А разве страна не должна знать своих героев?
— Она знает, Дим-Димыч, не сомневайся. И Митрофанушка, кстати, тоже.
— Причем здесь Митрофанушка?
— А притом: о Борейко до сих пор ни слуху, ни духу.
— Ну и?..
— Что «ну и»? Разве герои не обязаны работать по-стахановски?
— Ты намекаешь, что все дела Борейко спихнут на меня?
— Я почти уверен в этом, — Челентано хмыкнул. — Сашок, как шепчут по углам, до сих пор якшается с мафией, Казаренка отрывать от дел безнравственно, а ты…
— А он временно поступает в мое распоряжение, — вмешался Александр. Ситуация такова, что мне требуются помощники. И возможно, одного даже будет мало.
— Сожалею, сэр, но… — Дмитрий шутливо развел руками. Чилин выглядел раздосадованным.
— Сашок, никто не ценит тебя так, как я, но пойми, Лесника уже нет, Митрофанушка не даст санкций, а без них…
— Можешь не беспокоиться, он их даст и не пикнет.
— Даже так? Гмм… — Челентано в раздумье подергал себя за нос. — Но надеюсь, вы обойдетесь без меня? Как-никак человек я семейный, без пяти минут дед и с положением.
— С положением или в положении? — Губин повертел рукой возле уха. Извините, не расслышал.
Практикант Антоша гыгыкнул из своего угла. Челентано одарил его свирепым взглядом.
— Здесь, конечно, не костел, молодой человек, но тем не менее я попросил бы вас…
— Остыньте, уважаемый. Он не нарочно, — Дмитрий благожелательно кивнул Александру. — Так что там у вас, дружище? Какой-нибудь кот в мешке? Похожий на тигра, но рычащий как мышь?..
— Прервись, — Александр нервно взялся за стакан, но, вспомнив свой печальный опыт, отодвинул его подальше. — То, что я расскажу, коснется, пожалуй, всех так как речь пойдет о Леснике и его противниках…
В висках неприятно кольнуло. Кабинет поплыл перед глазами, фигуры людей расплющились, поползли вкривь и вкось совсем как в кривом зеркале. Секундой позже все снова восстановилось, и только под левой грудиной вздрагивало и трепетало напоминая о пережитом.
Однако!.. Александр с трудом перевел дыхание. Раньше с ним такого не случалось. Видимо, ныряние в фонтаны и сражения с призраками бесследно не проходят… Дмитрий тем временем присел на краешек стола и изящным движением вынул из кармана золоченый портсигар. Небрежно покрутил в пальцах и спрятал обратно. Портсигар был действительно представительный, и Губин не упускал случая продемонстрировать его лишний раз друзьям и знакомым.
— Вчера показал эту штучку одному знатоку. Как бы, между прочим. Так он чуть было в карман ко мне не нырнул. Упросил дать рассмотреть, а в конце концов поклялся, что это самый натуральный Фаберже. Не более и не менее.
Челентано язвительно фыркнул, а Казаренок, не выдержав, пробормотал:
— Надеюсь, твой знаток хорошо рассмотрел, что там у тебя внутри?
— Он не открывал портсигара.
— Ага! Значит, «беломором» вы его не угостили!
— Мелко плаваете, — Дмитрий усмехнулся. — Хотите сказать, что Фаберже и «Беломорканал» несовместимы?
— Упаси боже!.. Несовместимы молоко с сосисками и женитьба с поносом. А чудный портсигар с чудными папиросами стыкуются, как ни что другое!
— Шутит, — Дмитрий снисходительно кивнул в сторону Чилина. Неогегельянец вумный…
— Но-но! Без выражений!
— А я и похлеще могу. Желаешь?
— Давай, попробуй. Тут тебе не нирвана какая-нибудь, живо выставим!
— Вот она демократия в действии, — Дмитрий склонился над Александром. — Эй, Сашок! Почему такое уксусное лицо? Комара проглотили?