— Сейчас подойдут.
— Отправляйтесь, пожалуй, прямо туда. А я быстренько заскочу за экстрасенсами.
— Экстрасенсы! — Челентано фыркнул. — Дождемся, что пронюхают Кешкины лаборанты. До конца жизни будут смеяться.
— Не дрейфь, смех — дело хорошее, авось не помрем. Если Сашок сказал надо, значит, надо. Ого! Это еще что такое?
В кабинет, пятясь, как рак, проник Петя-Пиво. Следом за ним раскачивающимся кавалерийским шагом вошел высоченный усач в плаще, в диковинных ботфортах и широкополой шляпе.
— Эй, гражданин!..
— Предпочитаю, чтобы меня звали по имени, — громовым голосом объявил усатый. И тут же представился. — Панкратило! Пан Панкратило. Можно и без «пана».
Наткнувшись на стул, Петя-Пиво сел. Выглядел он до чрезвычайности плохо. Такой вид появляется у людей, перенесших грипп с осложнением.
— Гмм… Чем, собственно, обязан? — брови Челентано озадаченно сошлись на переносице. Он несколько растерялся.
— Не «чем», а «чему», уважаемый. Впрочем, фольклор вещь переменчивая… — Панкратило подхватил одно из кресел за спинку, со стуком поставил на середину комнаты. Усевшись, по-хозяйски закинул ногу на ногу.
— Есть, господа, небольшое дельце! — сообщил он. — Затем в общем-то и забежал. Отниму у вас максимум минут двадцать-тридцать…
— Ни минуты и ни секунды! — отрезал Челентано. Он сумел-таки взять себя в руки. Мгновения первой ошарашенности прошли. — Если дело спешное, с вами разберется дежурный, а сейчас прошу немедленно покинуть помещение!
— Забавно, — Панкратило усмехнулся. — Вы считаете, ваш дежурный еще на что-то способен?
— А ну брысь!.. — это вырвалось у Казаренка, который вдруг разглядел, что через порог одна за другой сигают кошки. Черные, серые, полосатые, они, мяуча, озирали собравшихся и довольно организованно рассаживались вокруг усача.
— Попрошу не шикать! — Панкратило нахмурился. — Это, как у вас выражаются, со мной. Некое подобие свиты.
— Не знаю, как там у нас выражаются, но всю эту свиту вы заберете с собой и сию же секунду! Если, конечно, не хотите неприятностей.
— Неприятностей? — Панкратило расхохотался. Дмитрию Губину почудилось, что от смеха незнакомца в окнах задрожали стекла. Впрочем, так оно и было. Коля Савченко обратил к Чилину недоумевающее лицо. — Да выставить его отсюда, и все! Там же Сашка ждет…
— За Сашу вашего не волнуйтесь. С ним обязательно разберутся. И не только с ним. Все, что от вас требуется, это всерьез заняться Мамонтом и его людишками. Это мое главное предложение.
— Кто вы такой? — Челентано шагнул вперед. — Ваши документы, гражданин!
Одна из кошек встала на его пути, грозно урча. Другие заметно придвинулись к компаньонше.
— Легче, легче, капитан! — Панкратило замысловато покрутил пальцем. Учтите, это не явка с повинной, это визит доброй воли. Я мог бы и не разговаривать с вами. Если пожелаете, я уйду…
— Нет уж! Теперь вам придется ответить на все наши вопросы!
Закинув назад голову, Панкратило вновь расхохотался.
— Прекратите этот идиотский смех! — Челентано отшвырнул ногой приблизившуюся кошку.
Замолчав, Панкратило поднялся. Лицо его менялось на глазах. Сначала оно стало просто злым, а потом… скулы его быстро поползли вширь, нос уменьшился вполовину, глаза утонули под черепными дугами. Какое-то мгновение он походил на пещерного человека, но стоило присутствующим моргнуть, и все снова вернулось на свои места. Только усы Панкратило продолжали воинственно топорщиться.
— Я превращу вас в индюшку, капитан. Досрочно. А, возможно, в болотную жабу. Интересно, что вы сами предпочитаете?
Коля Савченко прыгнул на усача, выставив перед собой ступню. Видимо, он дошел до точки. Никто не успел остановить его. И конечно же, коллеги не ожидали того, что произойдет в следующую секунду. Без усилия уклонившись от ступни, усач встретил атакующего кулаком. И когда Коля Савченко, призер городских соревнований, мастер спорта по айкидо, рухнул ему под ноги, победно сообщил:
— Нокаут. Так это, кажется, называется?
Челентано не дал ему договорить. Выхватив пистолет, он выстрелил поверх широкополой шляпы Панкратило.
— На пол, дрессировщик!..
— Чушь! — прорычал усач.
— А я сказал: на пол!
Удивительным образом усы у Панкратило исчезли, и вместо них стали стремительно прорастать два желтых, загибающихся кверху клыка.
— Господи! — Казаренок слепо зашарил по поясу, силясь отыскать кобуру. Впрочем, оружие нашлось у всех. По случаю похорон Лесника Митрофанушка не поленился вооружить штаты. Теперь это пригодилось. Начало было положено, и первую пулю в чудовищного гостя всадил Дима Губин. К нему присоединились остальные. Высоченного кавалериста больше не было. Стреляли в какое-то подобие кентавра, в полуживотное с выпирающими бивнями, с огромными мускулистыми лапами, с горящими желтым огнем глазами. Оглушающе рыча, Панкратило попробовал добраться до Чилина, но тот метнулся за стол. Одна из пуль угодила чудовищу в лоб, Антоша швырнул в него тяжелым табуретом. Огласив комнату тигриным ревом, Панкратило начал отступать к выходу. Кровь хлестала из его тела ручьями. Открылась и закрылась дверь, выстрелы смолкли.
— Черт побери, где он? — держа пистолет наготове, Дима Губин приблизился к порогу. — Никого… Ни здесь, ни на лестнице.
— А пятна крови есть?
— Вроде нет…
— И кошки куда-то пропали.
— Плевать на кошек! Усач — вот, что важно!
В комнате плавали серые дымные клубы, остро пахло пороховой гарью, но бросаться вдогонку за гостем никто не спешил.
— А ведь Сашка-то про них и говорил, — неожиданно сказал Чилин. Будто бы в гостинице эти паразиты обосновались. Целая шайка иллюзионистов. Только я, дурак, не поверил.
— Не ты один…
— А пули их все-таки берут, сволочей. Иначе не стала бы удирать эта зверюга.
— Знать бы, куда она удрала.
Дмитрий Губин проверил обойму.
— Надо же! Весь магазин расстрелял и не заметил.
— И у меня то же самое.
— В другой раз запаску держите поближе…
Нервное напряжение не проходило. Они перебрасывались ничего не значащими фразами, понимая, что стрельбой дело не завершилось. В глазах сослуживцев каждый мог прочесть один и тот же вопрос.
Помотав головой, Савченко тяжело проковылял к креслу.
— Вот гадина, — очумело пробормотал он. — Как мальчишку сопливого раскрутила…
Не дойдя до кресла, он пошатнулся. С трудом устояв, обвел всех мутным взором.
— Что это?
Дмитрий Губин собрался было ответить, но с изумлением ощутил, что земля уходит из-под ног. Он ухватился за стол, но тот заскользил по половицам, с грохотом ударился о стену. Опрокинулся двухстворчатый шкаф, в стороны брызнули осколки, россыпью полетела служебная литература. Одно из окон распахнулось, и они с содроганием услышали знакомый рык.
Взвизгнув, Казаренок на четвереньках пополз от окна, но пол все круче становился на дыбы, вслед за опрокидывающейся мебелью и сыплющейся канцелярской утварью их влекло к стене. Ощутив чудовищной силы толчок, Дмитрий чудом не вывалился на улицу. Впрочем, улицы, как таковой, уже не существовало. Через раскрытое окно в комнату заглядывал огромный, в розовых прожилках глаз. Глаз этот моргнул, и ресницы со скрежетом царапнули по жестяному карнизу, оставив отчетливые следы. Людей вновь подбросило в воздух, и, цепляясь за стены, Дмитрий с ужасом осознал, что чудовищный циклоп вытряхивает их из комнаты, как ребенок вытряхивает наловленных жучков из спичечного коробка. Он попытался ухватиться за радиатор, но опоздал. Его крутануло на месте, и, потеряв опору, следом за размахивающим руками Чилиным он вылетел из кабинета.
…Они лежали в самых различных позах, и страшный глаз изучал их сверху. Удивительное заключалось в том, что все они были живы. Гигантская ладонь приютила сослуживцев в полном составе. Голос, падающий с небес подобно раскатистому грому, без сомнения принадлежал Панкратило. Дмитрий разбирал лишь отдельные слова, но общий смысл до него тем не менее доходил.
— Куда же вас теперь, родимых? Родимых и таких упряменьких? Под каблук? Или кошечкам поиграть?..
— Смотрите! Это же наша комната!
Дмитрий огляделся. То, что Антоша назвал комнатой, было настолько огромно, что далекий потолок вполне подходил под определение неба, а мебель, возвышавшаяся там и тут, напоминала горы Закавказья.
— Аквариум! Он несет нас к аквариуму!
Решение, которое принял великан, повергло их в трепет. Стеклянный куб, формами и размерами напоминающий здание ЦУМа, приближался с жестокой неотвратимостью. Подобием самолета ладонь вознеслась над водой, и Дмитрий разглядел далеко внизу подвижные спины меченосцев. Рыбины, шныряющие в зеленоватой глуби, чем-то напоминали акул, их острые серповидные хвосты то и дело показывались на поверхности, заставляя сослуживцев вздрагивать.
— Цыпа-цыпа-цыпа!.. — пальцы циклопа медлительно раздвинулись, плоскость, на которой они лежали, накренилась. Уцепиться было совершенно не за что, и с криками один за другим они посыпались в глянцевую гладь аквариума.
Пережив холодную стремительность полета, Дмитрий погрузился в воду. Он тотчас отличил ее непривычные качества. Не было ни брызг, ни звонкого плеска. Зато и держаться на плаву оказалось значительно легче. Справа с выпученными глазами барахтался Казаренок. Было ясно, что плавать он абсолютно не умеет. И все-таки он тоже не тонул.
— Савченко!.. Ты не видел Савченко? — рядом с Дмитрием из воды показалась голова Чилина. — Надо собрать всех вместе!
Дмитрий молча ему позавидовал. Даже в этой экстремальной ситуации Чилин оставался прежде всего начальником. Чувствуя ответственность за людей, он готов был объединять, сплачивать и вдохновлять. Вот бы кого на место Митрофанушки, да только не выйдет. Из века в век люди предпочитают занимать места чужие. Оттого и катится все в тартарары, ругань вытесняет обычную речь, а в народных избранников хочется швырять гнилыми помидорами.
— Нужно плыть к кормушке, слышите?..