Подхожу к Джону и тяну его за руку:
– Прекрати, они ничего не скажут. Они слишком напуганы. – говорю я и отпускаю его руку.
Но Джон берет мою ладонь в свою и медленно притягивает меня к себе. Внимательно смотрит своими карими глазами в мои и говорит:
– Я вытащу тебя отсюда, несмотря ни на что.
Забираю ладонь и говорю:
– Не говори так.
– Почему? Я вытащу тебя.
– Потому что повторение этих слов не делает их правдой. – взгляд Джона заставляет меня чувствовать себя неуютно. Он часто смотрит на меня так, словно между нами что-то есть. Но ничего нет. С моей стороны так точно. Отвожу от него взгляд и говорю. – И… прекрати делать это.
– Делать что? – недоуменно спрашивает он.
В голове всплывает наш с ним разговор, который произошел месяц назад. Тогда Джон попытался меня поцеловать, но я увернулась и даже ударила его по лицу. Он начал переходить грань. Сначала это были просто разговоры ни о чем, дальше незаметные касания, потом его монологи о том, что не смотря на мир, на то, каким он стал, Джон хочет семью. А я нет. Ну точнее, она у меня есть. И каким бы ни был милым и отзывчивым Джон, он не входит в число людей, которые мне безгранично близки. Твердо смотрю на него и говорю:
– Джон, мы не будем вместе. Мне это не надо.
– Но я не прошу тебя об этом. – совершенно серьезно произносит он.
– Не просишь, но делаешь очень прямые намеки. Я не дура, но мы только друзья. Понимаешь?
Он открыто улыбается, проводит рукой по своим темным волосам и говорит:
– Я понял, что мы просто друзья… после той пощечины. Не бери на себя слишком много, если бы на твоём месте сейчас был бы любой другой знакомый мне человек, я бы попытался спасти его так же, как и тебя. Не из-за каких-то там романтических чувств, а потому, что нас осталось слишком мало и, как говорит Бенджамин: важен каждый. И да, ты мне нравишься, я никогда этого не скрывал, но я не буду давить. Я просто подожду, когда ты сама поймешь, что человек и "побочный" не могут существовать как пара.
Вот сейчас я себя чувствую, словно я напридумывала себе то, чего нет. Да и плевать, сейчас главное выбраться. И не важно как.
К нам подходит довольно взрослый мужчина. И я как никогда рада тому, что наш разговор прервали. Мужчина озирается по сторонам и тихо говорит:
– Я знаю, как вы можете выбраться.
С сомнением смотрю на него. Я стала параноиком. Везде вижу подвох. С чего это вдруг он с нами заговорил? И если знает, как отсюда сбежать, почему не сделал этого сам? Но тем не менее спрашиваю:
– Как?
– Вы должны стать так называемой "лошадкой".
Джон делает шаг к мужчине, тем самым прикрывая меня от его взгляда и говорит:
– Что это вообще значит?
Мужчина переступает с ноги на ногу и бросает взгляд на дверь-решетку. Ничего нового он там не увидел и вернул всё внимание на Джона и продолжил:
– Так Моры этого города развлекаются. У них до отказа забиты фермы, а мы просто туда не помещаемся, и они придумали своего рода полосу препятствий. И если вы выиграете, то в качестве награды они даруют вам свободу.
– Ты уверен? – с сомнением спрашиваю я.
– Нет. Но они так говорят. Я бы попытался, но я здесь самый слабый. – он поднимает штанину, и я вижу металлический протез вместо ноги. – Мне точно не выиграть гонку, а вот вы можете попытаться. Понимаете, чем дольше вы здесь пробудете, тем хуже. Все сходят с ума и становятся настолько напуганными, что не могут и слова сказать. Но вы недавно прибыли, вызовитесь добровольцами и попытайтесь выиграть.
Мы с Джоном обдумываем его слова. Я же не знаю, верить ему или нет. Да и какая разница? Мы так или иначе уже мертвы – это вопрос времени.
– А что это за город? – спрашивает Джон.
– Мор 6. – тут же отвечает мужчина.
– Что? – глухо переспрашиваю я.
Наш собеседник печально качает головой и поясняет:
– Они переименовали все города и каждый назвали Мор. А потом просто приписали цифру.
– Самовлюбленные ублюдки. – вырывается из меня. Тут же закрываю рот и смотрю на оставшихся людей, те, кто слышит наш разговор, смотрят на меня как на самоубийцу. Ну, да. Думаю, не стоит так выражаться в сторону своих захватчиков.
– Да. А знаешь? – мужчина замолкает и начинает всматриваться в моё лицо. – У меня такое ощущение, что я видел тебя раньше.
Сердце замирает в груди. Нет. Если он узнает меня, то тут же сдаст и получит свободу. А я, наверное, в скором времени буду мертва. Но Джон приходит мне на помощь и говорит:
– Она снималась в рекламе, ещё до того, как всё случилось.
– А, ну да. Скорее всего. Хорошие были времена, не то, что сейчас. – лицо мужчины становится очень печальным, кажется, он погрузился в воспоминания о былых временах.
Не попрощавшись с нами, он уходит. Выдыхаю с облегчением и тихо говорю Джону:
– Спасибо.
– Всегда пожалуйста. – он снова берет меня за руку и тянет к стене, подальше от всех. – Они не знают кто ты. И ты должна вести себя тихо и не привлекать внимания.
– Согласна.
– Так и должно остаться. Слушай меня, когда в следующий раз они придут выбирать, мы пойдем добровольцами и выиграем этот забег. Поняла?
Минуту обдумываю ответ и понимаю, что нам как минимум нужно выбраться из этого заточения. Уверена, за пределами этой комнаты у нас куда больше шансов на спасение.
– Да. – уверенно отвечаю я.
Прошел месяц, а Моры так и не приходили за "лошадками", но периодически закидывали кого-то в нашу бетонную тюрьму. Раз в три дня нас выводили из заточения, проводили по узкому коридору в идентичную комнату. Заставляли раздеваться до гола и вставать в шеренгу по одному, а после мыли нас из шланга. Точнее просто поливали водой. От охраны я услышала, что они это делают только для того, чтобы высокопоставленные Моры при посещении не чувствовали вонь наших немытых тел. Как предусмотрительно с их стороны. Так же два раза в день через решетку нам закидывали еду. Туалет – это было самым мерзким из всего. После пробуждения я не заметила, но в самом углу бетонной коробки была дыра размером с кружку и туда мы должны были ходить по нужде. На глазах у десятков незнакомцев. Но мне повезло, что со мной был Джон, он прикрывал меня своей футболкой. И как бы это не было печально, но я привыкла к этому. Больше мне не казалось это мерзким или ужасным. Это стало обыденностью.
Спустя тридцать дней нашего прибывания здесь вновь открылась дверь-решетка, и держа руки за спиной, вошел всё тот же высокомерный Мор, как и в прошлый раз в белоснежном одеянии. Он снова задал вопрос о добровольце… я встала в полный рост и гордо подняла подбородок, но внутри у меня был ком страха и отчаяния.
– А это неожиданно. – сказал блеклый и склонил голову набок. – Восьмой доброволец на моей памяти. Это было бы достойно уважения, не будь ты человеком. – последнее слово он произнес с огромной долей презрения.
Подошел ко мне вплотную и внимательно всматривался в моё лицо, а я пыталась думать о чем угодно, только не о моём страхе. Ведь я не знаю из какой он ветви, и в данную минуту он мог читать мои мысли и понять, кто я и что причитается за мою поимку.
– Да начнется игра. – сказал он и щелкнул пальцами.
Снова двое охранников зашли в помещение, но меня не пришлось тащить, я пошла сама под дулом двух автоматов, направленных мне в спину. Но как только я вышла из комнаты и завернула направо, мне на голову надели старый тряпочный мешок, насквозь провонявший сыростью и страхом моих предшественников.
23. Забег
Рейчел.
Меня вели очень долго. Несколько раз спускались и поднимались по ступеням. Поворачивали так много раз, что я сбилась со счета на седьмом повороте направо. Я слышала уйму звуков, таких как: открывание и закрывание дверей, топот ног, разговоры Моров и даже их смех, но видела я только темноту, и лишь маленький просвет внизу мешка давал мне возможность лицезреть свои ноги, идущие по бетону, земле, доскам… на них-то мы и остановились.
– Не снимать мешок. – строго сказал мне охранник, четко давая понять, что это приказ.
Так я и стояла, пока не услышала данную фразу ещё одиннадцать раз. Значит привели всех. Здесь ли Джон? Мне страшно. Без преувеличения, я в ужасе. Кажется, что мои ноги не смогут бежать, а легкие не будут циркулировать кислород. Но я должна. Должна выиграть и выбраться отсюда. Сжимаю пальцы в кулаки, чтобы почувствовать хоть что-то, кроме парализующего страха. Ощущаю, как ногти впиваются в ладони, и от этого становится немного легче. Еле уловимая боль дает понять, что я до сих пор жива. Прикрываю глаза и пытаюсь успокоить дыхание, нужно посчитать до десяти. Поможет ли это? Навряд ли. Но я попробую. Один. Два. Три. Четыре. Мой счет сбивает звонкий мужской голос, он настолько писклявый и громкий, что им можно с легкостью пытать грешников в аду:
– Можете снять мешки!
Тут же срываю мешок, и яркий свет слепит меня. Прикрываю глаза рукой, но быстро убираю её от лица и смотрю вокруг. Мы на улице города. Под ногами невысокий помост из досок. Скорее всего, когда-то эта улица была центральной. По обеим сторонам от дороги расположены магазины, банки, салоны красоты и так далее, но они больше не работают, всё выглядит заброшенным и разграбленным. Бросаю взгляд на людей, что находятся на помосте, они все расположились по правую сторону от меня. Рядом со мной девушка с черными волосами, дальше мужчина, потом два парня, мы с Джоном предполагаем, что они братья. Они на днях пополнили наши ряды и постоянно были вместе, о чем-то переговаривались, так же я часто ловила их взгляды, устремленные в нашу сторону.
В самом конце я вижу Джона и выдыхаю с облегчением. Видеть среди этого мрака знакомое лицо, это как глоток воды для путника в пустыне. Перевожу всё своё внимание на груду оружия перед нашими ногами: пистолеты, автоматы, всевозможные ножи и даже лук. Где они вообще его нашли? Большая часть оружия в коричневых подтеках, тут не нужно быть экспертам, чтобы понять, что это кровь наших предшественников. Писклявый голос Мора разносится по улице, и я перевожу на него взгляд полный ненависти и злости.