конкретных чувств не было никаких. Мег никогда никого не подвозила. Она была человеком добрым и очень отзывчивым. Поэтому ей было жалко всех этих людей — промокших, замерзших и, наверное, ужасно усталых. Кому-то из них, может быть, повезет. Но кто-то будет вечно стоять у дороги, дожидаясь сердобольного водителя, который согласится подвезти беднягу до нужного места. Конечно, ей было их жалко… Но папа всегда говорил, чтобы она ни в коем случае никого не подвозила. Потому что любой, кто сажает к себе в машину незнакомых людей, подвергается страшной опасности — чуть ли не жизнью рискует, не говоря уже о кошельке и здоровье. Мег не то чтобы соглашалась с отцом сознательно… Просто, наверное, за столько лет непрерывного общения с отцом какая-то часть его боязливой мнительности и навязчивого беспокойства по всякому — даже пустячному — поводу передалась и ей тоже. Мег была робкой и нерешительной девушкой. Уверенности в себе у нее не было никакой. Прежде чем совершить хоть какой-то поступок или принять решение, она долго и мучительно размышляла, правильно она поступает или нет. Она понимала, что так нельзя. И ей было за себя стыдно. Но она ничего не могла с собой поделать. В общем, Мег давно уже для себя решила, что она никогда никого не посадит к себе в машину. От греха подальше.
Она ехала сквозь пелену дождя со снегом, делая вид, что у нее на заднем сиденье уложены бесценные антикварные канделябры и там нету места даже для одного пассажира. Так она успокаивала свою совесть — и надо сказать, очень даже успешно. Но потом, у самого съезда на скоростной автобан, она опять угодила в пробку. И вот тут начались необъяснимые странности.
Проехав очередной отрезок в несколько ярдов между двумя соседними светофорами, Мег поняла, что ей опять не удастся съехать на стоянку — она только что пропустила съезд. Пришлось подъехать к обочине. И вот тут Мег увидела девушку, которая стояла под проливным дождем в круге желтого света от фонаря. На первый взгляд в девушке не было ничего примечательного: невысокая, пухленькая, в тонком плащике и легких туфельках совершенно не по погоде. Вид у нее был жалкий — усталый, замерзший. Похоже, бедняжка промокла до нитки. Но Мег зацепило другое. Девушка казалась такой одинокой… совершенно потерянной, опустошенной и всеми покинутой. Мег и сама не поняла, как так вышло, но уже в следующую секунду она открыла окно и сделала девушке знак подойти. Та не заставила просить себя дважды. И когда она подошла ближе, Мег заметила еще две вещи. Во-первых, девушка была очень бледной — и это при том, что у нее были темные волосы с явно выраженной рыжинкой. Странно. На таком-то морозе хотя бы щеки должны были покраснеть. Но лицо у нее было абсолютно белым с каким-то даже сероватым отливом. А когда девушка протянула руку — это был робкий и неуверенный жест: то ли она собиралась просить о помощи, то ли ждала, что Мег откроет ей дверцу и разрешит сесть в машину, — высокий воротник ее пальто сдвинулся чуть в сторону, и Мег заметила у нее на шее уродливое родимое пятно почти лилового цвета.
— Садитесь, пожалуйста. — Мег потянулась, чтобы открыть дверцу у переднего пассажирского сиденья. Она отвлеклась лишь на миг. И тут кое-что произошло. На самом деле произошло сразу два события. Одновременно. Девушка села на заднее сиденье. Мег слышала, как она открыла дверцу и тихонько захлопнула ее за собой. А на переднее сиденье сел мужчина. В огромном клетчатом пальто, черной фетровой шляпе, надвинутой низко на лоб, и в темных очках.
— Как это любезно с вашей стороны, — проговорил он пронзительным тонким голосом. Такой голос бывает у занудных учителей. (Мег отметила про себя, что он звучал как-то уж слишком ненатурально. Как будто этот мужчина пытался выдать себя за кого-то другого. Выбрал для себя роль и теперь упорно ее репетирует.) — Мы уже было отчаялись и решили, что нас никто не возьмет. Вы нас просто спасли. Что доказывает лишний раз, что у очаровательных молодых женщин и душа тоже прекрасная. Щедрая. Да, в наши дни добрых самаритян уже не осталось. Остались лишь добрые самаритянки.
Мег промолчала. Этот мужчина сразу же ей не понравился. С первого взгляда. Но потом ей стало неудобно и стыдно за свое неприязненное молчание. Хотя бы из-за молчаливой девушки на заднем сиденье.
— А вам далеко ехать? — спросила она.
— Да нет, совсем недалеко. Видите ли, мы с моей секретаршей ехали на очень важную встречу в городе. И у нас, как назло, сломалась машина. Еще по дороге туда. Или обратно. — Он почему-то хихикнул. — А нам обязательно надо присутствовать на той встрече. Обязательно. Сейчас нам надо забрать машину. Она, я думаю, уже готова. — У него изо рта пахло прокисшим табаком и мятой.
— Из мастерской забрать? А где мастерская? — нахмурилась Мег. Она в жизни не слышала такой нелепой истории.
— Между Нортхэмптоном и Лестером. Я покажу вам поворот.
Мег опять промолчала, очень надеясь, что он тоже умолкнет и ей не придется и дальше слушать этот пронзительный голос, который ужасно ее раздражал. "Какая тоска, — размышляла она про себя. — Вот ведь нашла приключение на свою голову". Теперь она начала понимать, чем рискует водитель, подсадивший в машину случайных попутчиков. А рискует он умереть от скуки или от раздражения. Потому что попутчики либо угрюмо молчат — как девушка на заднем сиденье, — либо без умолку разговаривают. И как только она об этом подумала, мужчина снова заговорил:
— То, что вы остановились… это весьма смелый поступок. Сейчас столько всякого хулиганья развелось. Молодежь в основном. И из-за этих уродов страдают взрослые и солидные люди. Однако и вправду. Одна моя давняя приятельница как-то раз посадила к себе в машину приятного молодого человека, который просил его подвезти. Очнулась бедняжка в кювете. Машина тю-тю. Голова раскалывается. И без понятия, где она вообще оказалась. Иной раз люди такое творят с людьми… это же просто кошмар. Вы не находите? Впрочем, вы еще слишком молоды. Вам, наверное, хочется приключений — романтики — или как там это называется. Я не прав?
Мег стиснула зубы. Она уже и не знала, что может быть хуже этой непрестанной, навязчивой болтовни. Чтобы хоть как-то отвлечься, она обратилась к своей пассажирке на заднем сиденье, которая все это время упорно отмалчивалась. Бросила через плечо:
— Вам не холодно?
Но прежде чем девушка сзади успела ответить, этот ужасный мужчина быстро проговорил:
— Нет, спасибо. Мне очень даже нормально. Честно сказать, я вообще очень спокойно переношу и жару, и холод.
Тут он опять повернулся к Мег. Была у него такая раздражающая привычка всякий раз оборачиваться к собеседнику в конце каждой особо удачной с его точки зрения реплики. Мег невольно поморщилась. Противный запах его дыхания, казалось, заполнил собой весь салон. И дело было не только в запахе табака и ядреной мяты. За этими запахами был еще один… непонятный… похожий на "аромат" гниющих грибов. "Она, наверное, заснула", — подумала Мег почему-то с обидой и возмущением. Впрочем, понятно — почему. Для нее-то спасения не было. Она не могла заснуть. Ей надо было вести машину и слушать бесконечную болтовню этого отвратительного мужика.
— Да, пластиковая пленка, — задумчиво изрек он как бы в продолжение разговора. Как будто Мег что-то такое упомянула о пластиковой пленке, а он просто поддержал беседу. — Вся от нее польза обществу заключается в том, что когда полиция обнаружила тело… кстати, вполне поддающееся идентификации, не то что в случае с той бедной девушкой… в общем, когда полиция обнаружила тело миссис Дюран в цистерне с кислотой, оно как раз было завернуто в пленку. Добротную пленку "Дикон". Такую, знаете, красную. Бедняга Хейг. Он, наверное, думал, что скрыл все следы, утопив труп в кислоте. Но он не учел, что "Дикон" выпускает действительно очень хорошую пленку. На этом он и прокололся. И все. Его взяли. Нашумевшее было дело. Вы, наверное, что-то слышали.
— Прошу прощения, но меня мало интересуют убийства.
— Ага… но ведь страх и убийство идут рука об руку, — отозвался он, и Мег почему-то не сомневалась, что он специально сделал вид, будто не понял, что она имеет в виду. Она уже пожалела о том, что сказала "прошу прощения". Впечатление было такое, как будто она перед ним оправдывается…
— …я больше скажу. Без страха не было бы убийств, Страх притягателен. Даже маленький страх притягивает убийц.
Его лицо было покрыто испариной. Вообще Мег отметила про себя, что цвет лица у ее пассажира явно был нездоровым. Хотя… может, ей это просто казалось в отсветах фар встречных машин. Но как бы там ни было, его лицо лоснилось от пота. И это был именно пот, а не капли дождя. Печка в машине была включена на полную мощность, и капли давно уже высохли.
Они уже давно съехали на шоссе M1. И все это время Мег стоически выносила его болтовню. Мало того, что у него была дурная привычка повторять все по сто раз, так еще и темы для разговоров он выбирал… просто мерзкие. Страх и убийство. Похоже, он очень интересовался этим вопросом. И надо сказать, проявлял очень глубокие и обширные познания особенно когда говорил о жутких, кровавых убийствах. В конце концов он прервал свой монолог буквально на полуслове и неожиданно попросил Мег остановиться где-нибудь у обочины, потому что ему надо выйти "по зову природы". Мег тут же перестроилась в правый ряд, потому что как раз впереди была стоянка. И на стоянке стоял грузовик. Пассажир начал было возражать в том смысле, что надо бы проехать чуть дальше. Потому что он человек стеснительный и не может… ну, в общем, не может делать свои дела, если поблизости есть посторонние. Мег угрюмо поджала губы и запарковалась рядом с грузовиком.
— Ничего, — решительно заявила она. — Обойдетесь и так.
То есть ей очень хотелось, чтобы ее слова прозвучали решительно. Но ее голос дрожал от напряжения.
Мужчина выскользнул из машины с той же бесшумной змеиной грацией, которую Мег заметила раньше — когда он садился. Он вышел молча. Без единого слова. Как только дверца за ним захлопнулась, Мег обратилась к девушке на заднем сиденье: