– Я не понимаю, о чем вы говорите – как можно нейтральнее ответил Нев. – Никакой я не Избранник. Просто кое-что умею.
– О, к чему эта ложная скромность? Я слышал, как ваши друзья упоминали Книгу. Книга – дар главного Ангела – Власти. Она дается только Избраннику. Владеть ею могут разные люди, но прочесть… – Страх прищурился и скрестил руки на груди. – Прочесть могут единицы. Ваши недалекие друзья ничего не понимают, так ведь? Они думают, что это такая забавная игрушка. Фокусы. Вы показываете им простые безобидные достижения, скрывая свои истинные возможности. Потому что понимаете: стоит им увидеть, во что вы превращаетесь, они постараются держаться подальше. Скажете, я неправ?
– Скажу, что вы бредите, – отрезал Нев. – Не знаю, откуда вы все это взяли. И мне это неинтересно.
Он повернулся, чтобы уйти, но следующие слова Страха заставили его замереть на месте:
– Я знаю это, потому что всю жизнь иду в строю тех, кто защищает этот мир от существ вроде вас. От носителей скверны. Уверен, вы знаете про нас. «Защищая тайное от людей, мы защищаем людей от тайного». Ваша миловидная подруга могла бы рассказать вам больше.
– Не смейте приплетать сюда Лилию, – огрызнулся Нев прежде, чем понял суть ловушки. Только когда по лицу Страха скользнула довольная усмешка, он догадался, зачем тот пришел.
– Я так и знал, – хмыкнул тот. – Вы в сговоре. Она знает, что вы есть на самом деле. А вы знаете, кто она такая. И покрываете друг друга. Как удобно. А Московский филиал уверен, что держит все под контролем. Как же, ведь рядом с носителем их агент в глубоком внедрении.
Нев почувствовал, как свободная от фонаря рука сжалась в кулак, а кончики пальцев начало покалывать от рвущейся наружу силы. Раз уж он так бездарно прокололся, ему оставалось только еще раз повторить, на этот раз спокойнее, делая ударение на каждом слове:
– Не смейте приплетать сюда Лилию.
Ухмылка исчезла с лица Страха. Теперь он смотрел на Нева с нескрываемым презрением.
– А то что? – с вызовом поинтересовался он. – Превратите меня в крысу?
Он оттолкнулся от ограждения и сделал несколько шагов вперед, не сводя с Нева пристального взгляда.
– Взмахнете руками, пробормочете какую-нибудь абракадабру и выпустите мне кишки? Ведь для этого она и нужна вам – магия. Думаете, я не понимаю? Думаете, я не знаю ваш тип людей? – С каждым словом он подходил все ближе и ближе, пока не оказался с Невом лицом к лицу. – Вы все одинаковые, – понизив голос, заявил он. – Ничего из себя не представляющие ничтожества, потратившие большую часть жизни на то, чтобы быть никем. Быть незаметным. Потому что с тех пор, как вы оказались среди людей, ничего хорошего вы от них не видели. Одноклассники издевались, женщины в лучшем случае игнорировали, работодатели не ценили. Только мамочка и любила, да? Так любила, что деваться от этой любви было некуда. И вы ее втайне ненавидели за это, а еще больше – ненавидели себя. И ни разу в жизни вы ничего не попытались сделать, чтобы что-то изменить. Выйти из зоны комфорта и стать кем-то. Только копили в себе обиды и злобу и тихо мечтали о том дне, когда вы станете сильнее. Сильнее их всех. Тех, кто унижал и ни во что вас не ставил. Ждали того дня, когда сможете поквитаться с каждым и остаться безнаказанным. Вы нашли свой путь к этой силе. Вы идете к ней, чтобы добиться своей цели и отомстить. Возможно, вам это даже удастся. Но знаете что? – его голос превратился в злобный шепот. – Это ничего не изменит. Внутри вы все равно останетесь ничтожеством.
Нев не выдержал его напора и инстинктивно отступил назад, отвел взгляд, слегка склонив голову. Словно признавал его правоту и свое поражение. Ему было стыдно. Ему почему-то всегда было стыдно, когда он сталкивался с хамством или агрессией в свой адрес. Он никогда до конца не понимал причин такой реакции. То ли он стыдился отвратительного поведения оппонента, то ли своей неспособности ответить ему тем же.
Страх вновь удовлетворенно улыбнулся и расслабленно засунул руки в карманы.
– Мы остановим тебя, будь уверен, – пообещал он. – Как только вернемся обратно, я сообщу в Московский филиал и про тебя, и про Сидорову. Тем, кто предает идеалы Общества, не место в его рядах. А пока у тебя только один дар Ангелов, ты уязвим, как и любой другой. Того человека, которым ты был, уже не спасти. Но то, во что ты можешь превратиться, еще можно задавить в зародыше.
Он повернулся и, довольный собой, пошел прочь. Нев остался стоять на месте, раздираемый теперь уже не только стыдом, но и гневом. А еще немного – страхом. За Лилю. Если даже она сама боялась куратора, то и он не мог быть уверен, что ее просто «исключат из рядов». Мало ли как в Обществе принято «увольнять».
Весь этот клубок эмоций крутился у него в груди, разрастаясь все больше и больше, пока его не разорвало, и Нева не захлестнуло горячей волной с головы до пят, до самых кончиков пальцев на руках. Он снова сжал их в кулак, и тогда горячая волна превратилась в тонкие прочные невидимые нити, которые протянулись от него к Страху.
Тот замер на месте, как вкопанный, несколько секунд стоял без движения, а потом, не оборачиваясь, сделал шаг назад. Выглядело это неуклюже и неестественно.
– Что ты делаешь? – Страх все еще пытался разговаривать властно, но сквозь его надменный тон уже проступал испуг. – Какого черта ты творишь? Прекрати немедленно!
Нев продолжал молча смотреть на него исподлобья, пока он странными, ломанными движениям двигался задом наперед. До тех пор, пока снова не оказался почти вплотную к нему, только на этот раз уже спиной. Если бы Страх мог видеть его лицо, то он, несомненно, даже в полумраке разглядел бы расширившиеся на всю ширину радужки зрачки. Однако тот стоял спиной, а потому ничего не видел. Только услышал спокойный тихий голос у самого уха:
– А тебе никогда не приходило в голову, что угрожать Избраннику Ангелов – это очень глупо?
– Отпусти меня, – велел Страх.
– Похоже, твоя мама тебя вежливости не учила, – сокрушенно констатировал Нев все тем же равнодушным голосом.
Нити шевельнулись и подтолкнули Страха в спину. В сторону ограждения балкона.
– Нет… Перестань… Не надо… – с каждым словом надменности в голосе становилось все меньше, а ужаса – больше.
Нев отстраненно наблюдал за тем, как, повинуясь воле нитей, Страх перебирается через ограждение, но все еще держится за него дрожащими руками. Теперь они снова были лицом друг к другу, хоть и на гораздо большем расстоянии. Выражение лица чеха и мольба в его глазах стали своеобразным спусковым крючком: злость вдруг испарилась, невидимые нити лопнули. Нева «отпустило», и в ту же секунду он отпустил Страха. Тот, конечно, все еще стоял по другую сторону ограждения, намертво вцепившись в него, но перелезть обратно ему будет уже несложно.
– Больше никогда, слышите, никогда не смейте мне угрожать, – уже совсем другим голосом – с нотками возбуждения и волнения – потребовал Нев. – И никогда не смейте угрожать Лилии.
Сказав это, он резко повернулся и стремительно пошел прочь.
7 октября 2014 года, 20.25
Саша замерла перед тяжелой дубовой дверью, прислушиваясь к звукам за ней, но не услышала ровным счетом ничего. Впрочем, Войтех там один, что она могла услышать? Она посмотрела на свои руки, в одной из которых держала за «ушки» две чашки, стараясь не касаться нагретой поверхности, а в другой – фонарь, а затем перевела взгляд на дверь. Открыть ее в таком положении было затруднительно, поэтому она выключила фонарь, положила его на пол и всем телом навалилась на дверь, стараясь не расплескать чай. Та тихо скрипнула, пропуская ее внутрь.
В небольшой комнате царил полумрак и пахло нагретой пылью. Еще днем Страх притащил сюда обогреватель, чтобы изучить документы, пока Нев и Ханна занимались библиотекой, но в итоге забрал самое интересное и вернулся в свою комнату на первом этаже. По мнению Вани, там было удобнее прятать то, что он не хотел показывать им. А вот обогреватель остался, и Войтех, видимо, снова его включил. На широком столе лежали какие-то бумаги, которые Страх не посчитал интересными, и стоял стационарный фонарь. А вот Войтеха Саша не увидела. Либо он находился во второй комнате штаба, либо уже успел уйти отсюда. Саша не брала с собой передатчик с камерой, не желая ничего транслировать остальным, а потому Ваня не мог ей сообщить, если он действительно ушел.
Какое-то неясное движение в темноте привлекло ее внимание, и только тогда она заметила молчаливую фигуру у одного из окон. Войтех стоял к ней спиной, разглядывая что-то через грязное стекло и погрузившись в свои мысли. Он не мог не услышать ее, но Саша все же решила обозначить свое присутствие и голосом.
– Я принесла чай, – робко сказала она, закрывая за собой дверь. – Подумала, что тебе это нужно.
– Спасибо, – отстраненно ответил Войтех. – Как там дела? Все в порядке?
– Нев решил более подробно изучить библиотеку, – Саша подошла к нему ближе. – Возможно, сможет найти что-то полезное.
– Возможно, – эхом повторил он. После небольшой паузы Войтех добавил: – Ты прости, чай мне сейчас едва ли поможет. Но я рад, что ты пришла. Что ты здесь.
Она поставила чашки на стол и подошла совсем близко, чтобы видеть его лицо, но он так и не повернулся к ней, поэтому ей оставалось только коснуться его плеча, разглядывая профиль.
– Что я могу сделать для тебя?
– Не знаю, – он едва заметно качнул головой. – Просто быть? С тех пор, как мы первый раз отправились в погоню за тайной, я заметил, что только рядом с тобой у меня получается… справляться с проблемой. Все, что я умею делать сам, – это проваливаться в глубокую яму, где нет ни света, ни звуков. Где мои собственные чувства притупляются до иллюзии полного их отсутствия. Это помогает снять боль, но не помогает… пережить ее. Я словно замораживаю больное место, заставляю себя забыть о нем. Оно не лечится. Лишь, затаившись, ждет, когда сможет снова напомнить о себе. Уничтожить меня. Оно пытается сделать это даже сквозь заморозку. Эти два с половиной года ты задавала неудобные вопросы, бередила мои раны, о которых я пытался забыть. В то же время ты заставляла меня иначе взглянуть на них. Выговорить. Выплеснуть. Разозлиться на тебя и на самого себя заодно. Чем-то это помогало. Помогало оставить все в прошлом. Мне еще ни разу не удалось сделать это самому. Может быть, и сейчас тебе удастся сотворить маленькое чудо?