— А другие имеются быть?
— Попадаются…
— Я слушаю дальше тебя, извини, что прервала вопросами.
— Ничего страшного. Выбравшись наверх, я оказался среди развалин древнего города. Почти как ты вчера, когда из капсулы выбралась.
— Помню плохо.
— Лучше это вообще не помнить… Решил идти на юг, и не прогадал, во всех других направлениях меня ничего хорошего не ждало. На тот момент обстановка на планете была такова: почти вся территория — это пустоши, развалины, очаги заражения самой разнообразной дрянью, монстры, смысл существования которых убивать всех, кого найдут. Лишь на юге имеются обширные территории, где можно жить. Видимо, тот самый природный парк, о котором ты говорила. Хотя для парка очень уж грандиозные размеры, считай, вся европейская часть России, и по мелочам еще что-то.
— России?
— Страна. Ну как тебе объяснить… В общем, в мое время так называлась эта территория. И парка там не было. Города были, заводы.
— Понимание. Больше люди нигде сейчас не жить?
— Ну, может, еще где-то участки и попадаются, но совсем небольшие. Северные территории густо заселены, ими управляет церковь. Церковники препятствуют прогрессу, все древнее объявлено злом. Люди вроде нас, пережившие войну и все катастрофы в хронохранилищах, для них что-то вроде демонов. Нас ловят, убивают, в лучшем случае запирают и выпытывают сведения о прошлых эпохах. Технологии биоинженерии утрачены, биометок у людей больше нет, техникой твоего века управлять они не могут. Власть церкви держится на небольшом запасе древнего оружия.
— Без биометок его нельзя ничего делать. Невозможность использовать.
— Еще как возможно. Это старое оружие, из музея. Может, не такое хорошее, как в твои времена, но против стрел и топоров годится. Есть еще одно сообщество. Группа древних, из тех самых радикалов, которые развязали войну, сбежала от церковников и создала свою организацию на границе пустошей и человеческих земель. Они воюют с остатками человечества. У них ограниченные возможности, но люди эту войну проигрывают. Хоть и медленно. Мои товарищи были схвачены группой местных жителей, которым радикалы изменили сознание. Они называются запами, по сути это биороботы, выполняющие приказы радикалов. Я сумел освободить товарищей, хоть и не всех. Мы добрались до обитаемых земель, потом нам пришлось скрываться от церковников. Те нас нашли, был долгий бой, после которого, считая меня, выжило двое. Ну и одна наша девушка еще осталась, но она в плену. Мы опять скрывались от церковников, забрели далеко на юг, к границе. Думали зиму там переждать. Несколько дней назад я, наконец, впервые установил связь с уцелевшим военным руководителем Красной сети. Это искусственный интеллект, взявший командование на себя в конце войны. Я называю его Космосом. Он на орбите, в сложном положении. Его носитель поврежден, ресурсов для ремонта нет. И еще у меня проблема. Нет биометки, из-за чего система контролера работает некорректно. Меня время от времени скручивает в приступах, чем дальше, тем они чаще. Космос послал меня сюда, на юг, чтобы я нашел эту базу. Здесь есть корабли, которые можно направить на орбиту, загрузив всем необходимым. И еще медицинский блок, где надо поставить мне биометку. Ни я, ни он понятия не имеем, как ее ставить. Думали, что ты можешь помочь. К тому же тебя давно пора было спускать с орбиты, вечно там болтаться — дохлое дело. Да и представляю, что это за пытка. Извини…
— Ничего. Не надо извиняться. — Голос Тейи был преувеличенно бодр, но с дрожью она не справлялась. — Я даже не знаю, сколько времени там провела. Земля подо мной покрывалась снегом, потом он исчезал. И звезды менялись каждый раз. Но я на них не смотрела. Только вниз. Ничего не ждала. Просто смотрела. Как это сказать… Паралич… Нет: оцепенение. Наверное. Да. Так.
— Не вспоминай.
— Не могу не вспоминать. Это всегда со мной. Скажи, Влад, а кто такой Либерий? Тот человек, товарищ, что уцелел с тобой?
— Нет. Товарищ тоже погиб потом.
— Церковники убили?
— Нет. Радикалы. Выследили наш лагерь по моим приступам, во время которых я излучаю сильные сигналы. Легко найти.
— Либерий?
— Он церковник. Воин.
— Враг?
— Да. Так получилось, что мы вместе попали в плен к запам и вместе сбежали. Он верен церкви, но не фанатик. И надеется, что с моей помощью получит важную для них информацию. Дело в том, что их древнее оружие постепенно выходит из строя, и церковников это сильно беспокоит. Думают, раз я древний, да и ты тоже, то сумеем в этом помочь.
— Либерий хотеть тебя отвести к ним?
— Честно говоря, я уже не знаю, чего он хочет. Мне кажется, ему чем дальше, тем больше нравится такая жизнь. Даже не побоялся забрести со мной так далеко на юг, откуда не возвращаются. Мы чудом выжили.
— Давно ты здесь быть?
— С лета, а сейчас конец зимы.
— У тебя нет скуки в этой жизни? Много происходить.
— Это точно.
— Влад, я не знаю, как ставить биометку.
— Жаль…
— Прости.
— Тебе не в чем оправдываться.
— Я могу немного обращаться с медицинским блоком. Биометку ставят плоду человека, беременность, когда поздняя стадия. Иногда ребенок, младенец, только что родившийся. Но это редко, нечасто. Я множество количество раз видела, как работает медицинский блок. Я спортсменка, спорт — это бывают травмы костей, ушибы, растяжения, раны.
— Знаю, Космос показывал ролик с тобой. С твоим выступлением.
— Что за выступление?
— Не знаю, там ничего не объясняли, да я и не понимаю ваш язык. Музыка была оригинальная. И ты там была великолепна.
Девушка невесело улыбнулась:
— Раньше так считали многие миллионы, а теперь лишь один человек.
— Не похоже, что больше всего тебя волнует именно это.
— Да. Шутка.
— Космос говорил, что травм у тебя не было. Хорошо, что все же научилась работе с медблоком.
— Откуда знать Космос? Такая информация скрывается сильно. Нельзя… Как сказать… Люди должны смотреть спорт, восхищение, образец для подражаний. Но люди не должны знать, что бывает риск, боль, труд, сильный изнурение. Надо показывать красоту, другое прятать надо.
— Я понял. То есть тебе приходилось пользоваться медблоком?
— Ну да. Так. Но, Влад, откуда мне знать, как ставят биометку? Когда ее ставили мне, я еще не родилась.
— Ладно. Будем думать дальше. Вот только Космос упорно молчит, я уже волнуюсь.
— Что могло случиться?
— Да что угодно. В последнее время мы много болтали, потом он запустил посадку твоей капсулы. Это могли засечь радикалы. Он что-то говорил о незащищенной системе связи на капсуле.
— Посадка капсулы… Влад, капсула управлялась внешне только в начале самом. В дальнейшем управление пропало. Я непрерывно следила, все видела. Потом автоматика отказала при торможении о самые верхние слои, уже после прекращения прыжков серии. И еще не сбросились метеоритные щиты, защита как должны. Я смогла понять, что случился сбой, и взяла управление на ручное. Но было израсходовано немного времени, а резерв топлива не имелся совсем. В конце полет на прерывистой работе двигателя, глиссада затруднительная, но необходимо требовалось держать заданный курс. Думала, что, если сяду далеко от нужного места, это может стать опасно.
— Насчет опасности ты права. Но села удачно. Почти в ту точку, куда планировалось. Меньше километра не дотянула.
— Хорошо. Я думала дальше уклонение. Но капсула получила сильный удар. Препятствие.
— Это на ее пути большой обломок оказался. Протяни ты еще чуть-чуть, этого бы не случилось.
— Влад, что ты будешь предпринимать дальше? Делать?
— Еще не знаю. Может, есть какая-то литература о биометках? Если мне ее не поставить, то без связи с Космосом опять начнутся приступы. Поверь, ничего хорошего нас в таком случае не ждет.
— Тебе я верю. Лучше искать способ ставить биометку мне. Если ты такой старинный, что говоришь на таком языке, то найти нужную информацию будешь испытывать значительные затруднения.
— На этом языке теперь все выжившие говорят. Даже запы.
— Да? Значит, я выучу его лучше и лучше.
— И так почти прекрасно. Я поражен твоим успехами. За один день освоить язык… Может, в твоем времени это нормально, но в моем — фантастика.
— В моем времени тоже могут не все. Мало. Нужны данные, развитие тренировками, отказ от внешнего усиливающего. Трудно тебе объяснить… У меня есть чистый мозг. Нет… Как сказать. Не имею постороннего и лишнего. Быстрый коннект и усвоение тоже быстро происходит с работой.
— Честно сказать, и правда не понял. У тебя особенный мозг?
— Нет. Не так. Получить знания требуется время, надо этого желать. Можно очень упрощать процесс запоминания знания, если брать мозг, соединять машина. Но надо дополнять стандартную биометку другими устройствами. Усиливать ее работу, давать новые функции. Это приносит помощь, когда усваиваешь знания. Нет затрат времени и сил, знания помещаются в дополнительное устройство при биометка и с течением времени воспринимаются мозгом сами, без работа. Понимаешь?
— Не очень.
— У меня с детства спорт. Если желаешь высоких результатов в спорт, лучше всего полный отказ от дополнений облегчительных. Мозг зарабатывает привычку работать только через дополнения, а это снижает спидинг рекр. То есть реакция тела и скорость решения принятия. Сниженная реакция для фрикаста — это невозможно выполнение сложные элементы, риск травм высокий. Неудобно, что без дополнений тратится много личное время на получение знаний, но знания новые можно зато воспринять совсем быстро. Это если мозг тренирован. У меня мозг тренирован, я могу тратить один день, два дня, и перевести в него языковую базу на хороший уровень. И сразу осмыслить при процессе.
— То есть помимо биометки люди в твое время устанавливали в мозг и другие устройства? Они им помогали получать знания без затрат времени. Так?
— Времени затраты есть. И большие. Но это не личное время.
— Я понял. Загрузил, допустим, базу языковую за минуту и занимаешься, чем тебе нравится, например, книжки читаешь, а она за год-два постепенно усваивается, незаметно для тебя. Так?