— Пендергаст? — прошептал наконец полицейский.
— Вам не следовало приходить сюда.
— Но как же? Как?
— С вашего разрешения, я снова прилягу. Я еще слишком слаб, чтобы подолгу стоять.
Д’Агоста сел. Старик повесил лампу, медленно, с трудом улегся на кровать.
— Друг мой, возьмите стул.
Лейтенант встал, напялил одолженную одежду, снял табуретку, подвешенную за вбитый в стену крюк. Сел рядом со стариком, совершенно непохожим на агента ФБР.
— Господи, я так рад! Вы живы! А я уж думал… — Обуреваемый эмоциями, д’Агоста не смог договорить.
— Мой друг, вы все такой же порывистый и прекраснодушный. Но давайте не тратить время на изъявление чувств. Я должен многое рассказать.
— В вас стреляли! — пробормотал лейтенант, снова обретя голос. — Какого дьявола вы сюда забрались? Вам нужно в больницу, к врачам!
— Нет, Винсент, не спешите с выводами. Я получил высококвалифицированную помощь, и пока мне лучше оставаться в убежище.
— Почему? Что за чертовщина происходит?
— Я расскажу, если вы пообещаете как можно скорее вернуться в Нью-Йорк и никому не говорить обо мне.
— Вам нужна помощь, и я вас не оставлю. В конце концов, я ваш партнер!
С очевидным усилием Пендергаст приподнялся:
— Вы должны уехать! Я хочу выздороветь, оставаясь для всех мертвым, а затем найти того, кто хотел меня убить. — Агент медленно опустился на подушку.
— А, так этот мерзавец и в самом деле пытался убить вас? — изумленно выдохнул д’Агоста.
— И не только меня. Полагаю, он же стрелял и в вас, когда мы покидали Пенумбру. Он же пытался убить Лору Хейворд во время нашего с нею визита к вам в больницу в Бастропе. Этот человек — недостающее звено, таинственный незнакомец, вовлеченный в проект «Птицы».
— Невероятно! Так это он — убийца вашей жены? Ее собственный брат?
Неожиданно наступила тишина.
— Он не убивал Хелен, — наконец ответил Пендергаст.
— Тогда кто же?
— Она жива.
Лейтенант не поверил своим ушам. Не мог поверить. Это же абсурд! Он не знал, что и сказать на такое.
Твердые, как сталь, пальцы опять стиснули его руку.
— Когда я, раненный, погружался в трясину, Эстерхази сказал, что Хелен жива.
— Но разве вы не видели своими глазами ее смерть? Разве вы не сняли кольцо с ее отделенной от тела руки? Вы ведь показали мне!
В комнате повисло молчание.
— Этот кусок дерьма захотел помучить вас перед смертью, — сказал в конце концов д’Агоста. Он посмотрел на человека, лежащего на кровати, заглянул в его серебристые глаза и прочел в них упорное желание верить в невероятное. — И каков же ваш, э-э, план?
— Я найду его. Приставлю ствол к его голове и заставлю привести меня к Хелен.
Лейтенант пришел в смятение. Эта одержимость в голосе, это безрассудство были так нехарактерны для его старого друга.
— А если он не захочет подчиниться?
— Винсент, он захочет. Уж поверьте мне, я об этом позабочусь.
Лейтенант решил не уточнять, как Пендергаст собирается добиться признания. Он сменил тему:
— Как вы смогли выбраться, раненный?
— Когда переданный пулей импульс столкнул меня в трясину, я начал погружаться. Но вскоре мои ноги уперлись в нечто находившееся всего в нескольких футах от поверхности. Мягкий, упругий объект. Похоже, труп животного. Он не дал мне погрузиться дальше. Чтобы создать иллюзию погружения, я постепенно сгибал колени. Мне очень повезло, что Джадсон решил покинуть место преступления, не дожидаясь, пока… меня полностью засосет.
— Да уж, повезло так повезло, — пробормотал д’Агоста.
— Я выждал четыре, возможно, пять минут. Больше не мог — кровотечение было сильным. Затем встал и, оттолкнувшись от затонувшего трупа, выбрался из топи. Соорудил из подручных средств давящую повязку. Я был в милях от возможной помощи, от ближайшего жилья.
Пендергаст пару минут молчал. Когда он заговорил снова, голос его показался чуть крепче, уверенней.
— Мы с Джадсоном охотились здесь лет десять назад. Еще тогда я познакомился с местным доктором по фамилии Роскоммон. У нас обнаружились общие интересы. Он практиковал в деревеньке Инверкирктон, в трех милях отсюда. По прямой эта деревня — ближайшая к месту, где я был ранен.
— Как же вам удалось добраться дотуда и при этом не наследить?
— Повязка вышла неплохой, и я не оставил кровавых пятен на земле. Двигался осторожно. Об остальном позаботился ливень.
— Вы шли к дому этого врача три мили в бурю, с открытой раной в легком?
— Да, — ответил Пендергаст, глядя в упор на друга.
— Господи милостивый… как же вы смогли?!
— У меня внезапно появилась причина жить.
Д’Агоста лишь покачал головой.
— Роскоммон необыкновенно умен и проницателен. Для него не составило труда поставить диагноз и определить лучший способ лечения. Мне дважды повезло. Во-первых, пуля все-таки миновала подключичную артерию, пройдя на волосок от нее. Во-вторых, ранение оказалось практически сквозным, операция по извлечению пули не потребовалась. Роскоммон удалил воздух из плевральной полости и сумел остановить кровотечение. А ночью перевез меня сюда. Его тетушка заботится обо мне с тех пор.
— Тетушка?
— Забота о ней — единственное, что удерживает доктора в здешних краях. Хотя, полагаю, он мог бы иметь блестящую практику на Харли-стрит. Он знал, что с тетушкой я буду в безопасности.
— Значит, весь прошлый месяц вы провели здесь?
— И проведу здесь еще столько времени, сколько потребуется, чтобы встать на ноги и закончить дело.
— Я вам понадоблюсь здесь!
— Нет! — с силой произнес Пендергаст. — Нет же! Чем скорее вы вернетесь домой, тем лучше. Господи, Винсент, вы практически раскрыли мое убежище!
Лейтенант смолчал.
— Самое ваше присутствие поблизости подвергает меня ненужному риску. Несомненно, Джадсон сейчас в Шотландии, и он в панике. Он не знает, погиб я или выжил. И когда он заметит вас, а в особенности вблизи этого коттеджа…
— Я могу помочь вам иными способами.
— Ни в коем случае. Из-за меня вы уже чуть не погибли. Капитан Хейворд не простит мне, если подобное случится опять. Лучшее, что вы можете для меня сделать, и единственно подходящее — вернуться в Нью-Йорк, заниматься своей работой и молчать о том, что здесь произошло. Я должен завершить дело в одиночку. Не говорите никому: ни Проктору, ни Констанс, ни Хейворд. Вы поняли? Чтобы покончить с Джадсоном, мне нужно набраться сил. И я с ним покончу — конечно, если он раньше не покончит со мной.
Последняя фраза больно ранила лейтенанта. Он посмотрел на Пендергаста, столь ослабевшего телом, но не утратившего ни решимости, ни душевной силы. И какая фанатическая одержимость в глазах! Господи, как же сильно он любил эту женщину…
— Хорошо, — неохотно согласился д’Агоста. — Я поступлю, как вы советуете. Но мне придется рассказать Лоре. Я пообещал никогда больше ей не лгать.
— Хорошо. Кто еще знает о ваших розысках?
— Инспектор Балфур. И немало других людей. Я ведь расспрашивал многих.
— Значит, Эстерхази уже известно о вас. И это можно обратить в нашу пользу. Расскажите по возвращении в охотничий домик, что поиски оказались бесплодными и вы убедились в моей смерти, а потом с горестным видом отправляйтесь домой.
— Ну, если вы этого хотите…
— Я на этом настаиваю! — прошептал Пендергаст.
Глава 19
Доктор Фелдер шел по гулкому залу больницы «Маунт-Мёрси», сунув под мышку тонкую папку с документами. Рядом вышагивал лечащий врач пациентки, доктор Остром.
— Доктор, спасибо большое за разрешение посетить ее, — сказал Фелдер.
— Пожалуйста, я всегда рад. Полагаю, ваш интерес к ней не сиюминутен?
— Да. Ее случай, хм… уникален.
— Это можно сказать о многом, относящемся к семейству Пендергаст… — начал было Остром, но внезапно умолк, будто осознав, что наговорил лишнего.
— А где ее опекун, Алоизий Пендергаст? Я пытался связаться с ним, но безуспешно.
— К сожалению, он для меня — полная загадка. Является неожиданно, в самое неподходящее время, требует, приказывает и снова исчезает. Общаться с ним тяжело.
— Я вас понимаю. Значит, вы не против того, чтобы я продолжал навещать пациентку?
— Конечно же нет. Если желаете, я поделюсь своими наблюдениями.
— Спасибо, доктор.
Они подошли к двери, и доктор Остром постучал.
— Пожалуйста, заходите! — донеслось из комнаты.
Остром открыл дверь и посторонился, приглашая Фелдера зайти первым.
Комната осталась такой же, какой Фелдер запомнил ее с первого посещения, — за исключением книг. Их стало гораздо больше. Прежняя дюжина томов увеличилась в несколько раз. Фелдер заметил «Стихотворения» Китса, «Символы трансформации» Юнга, «120 дней Содома» маркиза де Сада, «Четыре четверти» Элиота, «Сартор Резартус» Томаса Карлейля. Несомненно, книги из библиотеки «Маунт-Мёрси». Фелдер был слегка шокирован тем, какие книги свободно выдают пациентам.
Да, и еще одно отличие: на столе были разложены листы бумаги, исписанные густо и ровно. В тексте то и дело встречались искусные наброски, зарисовки, уравнения и диаграммы — все разом напоминало рукописи Леонардо да Винчи. Констанс сидела за столом лицом к двери и писала пером, которое окунала в бутылочку с иссиня-черными чернилами.
— Доброе утро, доктор Остром. Доброе утро, доктор Фелдер, — сказала она, посмотрев на вошедших.
Затем сложила листы стопкой, причем верхний перевернула чистой стороной вверх.
— Доброе утро, Констанс, — поздоровался доктор Остром. — Хорошо ли вы спали?
— Спасибо, очень хорошо.
— Отлично! Тогда я оставлю вас вдвоем. Доктор Фелдер, служащий будет ждать снаружи у дверей. Когда захотите уйти, постучите.
Остром вышел, и Фелдер услышал, как поворачивается в замке ключ.
Обернувшись, Фелдер посмотрел в странные глаза Констанс, казавшиеся удивительно старыми.
— Пожалуйста, садитесь, — предложила она.