Гэлуша сгорбился, втянул голову в плечи. Наконец его испещренная венами морщинистая рука легла на папку.
— Сколько вам понадобится времени? — тихо спросил Пендергаст.
— Четыре часа. Может, и меньше. Ждите здесь. Ни с кем не общайтесь. Я все сделаю сам.
Генерал вернулся через три с половиной часа. Лицо его было изможденным, бледным, — казалось, он постарел на много лет. Он положил папку на стол, тяжело уселся в протяжно скрипнувшее кресло.
Пендергаст сидел неподвижно, молча наблюдая за генералом.
— Ваша жена мертва, — сообщил Гэлуша устало. — По всему выходит, что это так. Ее следы теряются десять лет назад, после того как… — Он наконец посмотрел в глаза Пендергасту и договорил: — После того, как ее растерзал в Африке лев.
— Невозможно.
— Боюсь, невозможно как раз обратное. Конечно, если не допускать, что она живет в Северной Корее, в некоторых странах Африки, в Папуа — Новой Гвинее либо прочих немногих оставшихся изолированными частях этого мира. Теперь я знаю о ней все — как и о вас, мистер Пендергаст. Все относящиеся к ней записи, связи, данные оканчиваются в момент ее гибели. Она мертва.
— Вы ошибаетесь.
— «М-ЛОГОС» не ошибается. — Генерал подтолкнул папку к Пендергасту. — Теперь я знаю о вас достаточно, чтобы увериться: вы свое обещание выполните. — Он сделал глубокий вдох. — И нам остается лишь попрощаться, мистер Пендергаст.
Глава 39
Нед Беттертон вынул из кармана платок и вытер лоб — наверное, в сотый раз. Одет он был в свободную тенниску и шорты, но все равно мучился от удушливой жары. Кто бы подумал, что поздней осенью здесь такая духота! А ушибленную руку, плотно замотанную бинтом, казалось, медленно поджаривали на гриле, будто чертова цыпленка.
Хирам — тот самый беззубый старик, с которым Нед разговаривал на ступеньках строящейся «Крошки», — стоял за рулем потрепанного аэроглиссера, натянув до ушей бесформенную шапку. Он перегнулся через поручни и выпустил в воду длинную струю бурой от табака слюны, затем выпрямился и снова уставился на узкую протоку, ведущую в зеленые заросли.
Проведя всего час в архиве администрации округа, Нед Беттертон выяснил, что Испанский остров — бывший охотничий домик в глубине Черной топи, принадлежавший семье Броди. Узнав это, Нед тут же принялся выслеживать Хирама. Пришлось попотеть, прежде чем старый босяк согласился доставить его на Испанский остров. В конце концов стодолларовая купюра и бутылка бурбона «Старый дедушка» сделали свое дело. Но и согласившись, Хирам назначил встречу у черта на куличках — у дальнего северо-западного края трясины. Не хотел попасться на глаза своре Крошки.
Когда отплыли, Хирам поначалу угрюмо отмалчивался, нервничал и вид имел до крайности унылый. Но репортер хорошо знал человеческую природу, говорить не заставлял, зато оставил на виду бутылку. И через два с половиной часа плавания и неоднократного прикладывания к горлышку у старины Хирама начал развязываться язык.
— Сколько еще осталось? — спросил Нед, опять вытирая лоб.
— Минут пятнадцать, — ответил тот, задумчиво выплевывая новую бурую струю. — Или двадцать. Мы в самую чащобу залезли.
Беттертон подумал, что старик не шутит. По берегам стояли плотной чередой кипарисы, зелено-коричневое плетение ветвей заслоняло солнечный свет. Стало совсем душно, жарко и влажно, словно в горячей ванне. Голосили птицы, жужжали насекомые, время от времени слышался тяжкий всплеск — аллигатор соскальзывал в воду.
— Думаешь, агент ФБР добрался до Испанского острова? — спросил Нед.
— Откуда мне знать, — отозвался Хирам. — Он-то не сказал.
Беттертон провел пару весьма занимательных дней, изучая материалы о Пендергасте. Нелегкое это оказалось дело, не хватило бы и недели на полноценное журналистское расследование. Может, и месяца. Парень оказался из нью-орлеанских Пендергастов, странной древней семейки англо-французского происхождения. Семейка поразительная. Эксцентричные — не то слово. Сумасброды, безумцы, ученые, знахари, исследователи, шарлатаны, торговцы, мошенники, колдуны — и убийцы. Да, самые настоящие. Старая тетушка отравила всю семью и попала в сумасшедший дом. Один из отдаленных кузенов был выдающимся фокусником и учил ремеслу самого Гудини. У Алоизия Пендергаста имелся странный братец, про которого достоверных сведений было немного, но ходили жутковатые слухи. Этот братец недавно пропал в Италии.
Но больше всего заинтересовал Неда пожар. Когда агент Пендергаст был еще ребенком, разъяренная толпа в Нью-Орлеане сожгла фамильный особняк Пендергастов на Дофин-стрит. Официальное расследование так и не выяснило, кто за этим стоял. Хотя никто не признался в соучастии, многочисленные допрошенные назвали несколько плохо сочетающихся причин поджога: дескать, в семье практиковали вуду, сын убивал домашних животных у соседей, и вообще Пендергасты хотели отравить всю питьевую воду в городе. Однако, пробираясь сквозь этот бред, Беттертон отчетливо ощутил: распространявшаяся дезинформация была заботливо и умело срежиссирована кем-то оставшимся в тени и желавшим уничтожить Пендергастов.
Похоже, у них есть могущественный тайный враг…
Лодка выехала на илистую топкую мель, и Хирам прибавил оборотов. Стесненная растительностью протока впереди раздваивалась. Глиссер продвигался по-черепашьи, с невыносимой медлительностью. На взгляд Неда, обе протоки выглядели одинаково: темные и унылые, со свисающими, будто колбасы в коптильне, лианами и ветвями кипарисов. Хирам задумчиво почесал подбородок, затем глянул вверх, словно хотел разглядеть солнце в сплетении ветвей над головой.
— Мы ведь не заблудились, правда? — спросил Беттертон, вдруг осознав, что доверяться старому пьянчуге было не самым благоразумным решением.
Если здесь случится нехорошее, сам не выберешься. Все, финиш. Из адского болотного лабиринта назад дороги не найти.
— Не-а, — рассеянно отозвался Хирам и вдруг повернул глиссер в левую протоку.
Чуть дальше она сузилась вконец, ее заполонили водяные гиацинты и ряска. Рядом, скрытые густыми зарослями, ухали и голосили разнообразные твари. Путешественники обогнули обломанный ствол древнего кипариса, торчащий из грязи, словно изломанная статуя. Хирам снова притормозил, чтобы вписаться в резкий поворот протоки, и уставился вперед, стараясь разглядеть путь сквозь занавес свисающего с ветвей мха.
— Да прямо здесь и должно быть, — пробормотал он.
Осторожно сбавил обороты, провел глиссер в узкий, забитый бурой тиной проход. Беттертон пригнулся, чтобы не воткнуться головой в завесу мха, затем распрямился, вглядываясь. Высокая трава впереди расступалась, открывая сумрачную тенистую прогалину.
Беттертон чуть не вскрикнул от удивления.
Над трясиной возвышался небольшой округлый холм в кольце древних кипарисов. И все его пространство, не заросшее зеленью, было выжжено, словно напалмом. В небо торчали, будто гнилые клыки, обгоревшие, пропитанные креозотом балки. Повсюду валялись горелые обломки досок, мусор, изуродованный металлический хлам. В воздухе висела удушливая кислая вонь мокрого пепла.
— Это и есть Испанский остров? — спросил Беттертон.
— Ну да. Верней, его остатки.
Глиссер направился в мелкий заливчик, выскользнул на илистый берег, и Нед шагнул на сушу. Пошел вперед, брезгливо ступая вверх по склону, расшвыривая мусор ногами. Руины занимали площадь примерно в акр, и хлам оказался разнообразнейший: металлические столешницы, кроватные пружины, ложки с вилками, обгорелые остатки дивана, оленьих рогов, куски оплавившегося стекла, корешки книг и, к полному изумлению Неда, остатки множества непонятных устройств, разбитых, измятых и оплавленных. Он нагнулся и поднял одну штуковину. Она явно подверглась сильному жару, но все равно можно было определить, что это измерительный прибор: циферблат, размеченный в миллиметрах, стрелка. В углу небольшое клеймо: «Высокоточное медицинское оборудование, Фолл-Ривер, Массачусетс».
Что за дьявольщина тут случилась?
За его спиной раздался голос Хирама, писклявый и нервный:
— А не пора нам сматываться отсюда?
Беттертон вдруг понял, насколько вокруг тихо. Когда они подплывали, воздух аж гудел от голосов, жужжания и стрекота. А здесь — ни звука. Жуткая, жадно впитывающая звуки, слушающая тишина. Нед глядел на кучи мусора, странные обожженные куски металла, искореженное оборудование непонятного предназначения. Это место казалось мертвым.
Хуже — населенным призраками.
С ужасающей ясностью определилось: нужно скорее убираться из страшного места. Все остальное — побоку. Скорее прочь!
Беттертон развернулся и поспешил к глиссеру. Наверняка принявший то же решение Хирам уже был на полпути к лодке.
Они забрались в нее, поспешно выплыли из залива, заскользили назад по узким извилистым протокам, торопясь вернуться.
Лишь один раз Нед обернулся посмотреть на плотную зеленую стену позади, тенистую, загадочную, переплетенную сверху донизу корнями и ветвями, лианами пуэрарии. Что за секрет она таила, какая жуть приключилась на Испанском острове — Нед и вообразить не мог. Но не сомневался: так или иначе, скрытный ублюдок Пендергаст в этих тайных делах главный герой.
Глава 40
В умеренно зажиточном пригороде Кливленда колокол на башне протестантской церкви Святого Павла вызвонил полночь. На широких улицах было сонно и тихо. Слабый ночной ветерок теребил пожухлую листву, заполнившую кюветы. Где-то вдали залаял пес.
В белом дощатом доме на углу Чёрч-стрит и Сикамор-террас едва заметно светилось единственное окно на втором этаже. За окном — закрытым, наглухо заколоченным, занавешенным двумя плотными шторами — находилась комната, до краев заполненная оборудованием. Один шкаф от пола до потолка содержал компактные блейд-серверы, многочисленные сорокавосьмипортовые гигабитные Этернет-коммуникаторы и несколько массивов сетевой памяти, сконфигурированных как RAID-2. В другом шкафу — всевозможная аппаратура активного и пассивного слежения, анализаторы сетевого трафика, гражданские и полицейские сканеры и детекторы. Всякий участок горизонтальной поверхности был завален клавиатурами, усилителями «вай-фай», цифровыми инфракрасными термометрами, сетевыми тестерами, извлекателями контактов. Высоко на полке стоял древний телефонный модем с трубкой, очевидно в рабочем состоянии и активно используемый. В спертом воздухе сильно пахло пылью и мятой. Свет исходил лишь от многочисленных экранов и мониторов.