Разбросанные тут и там, в укромных долинах и полноводных ущельях, стремительные струи воды вырывались из-за неровных каменных выступов, падая с вечным туманом брызг. Древовидные папоротники покачивались, как грациозные девушки, а ширококостные колючие листья акрати шелестели, как стайки воинственных юношей, увлеченных танцем ухаживания в конце лета. К зиме эти ущелья покрывались сплошным льдом, превращаясь в фантастические скульптуры, где замерзали водопады, покрывая древовидные папоротники и колючие акрати слоем льда толщиной в ладонь. Зима превращала такие ущелья в захватывающую дух страну чудес, где из-за одного неверного шага можно было оказаться раздавленным тоннами треснувшего льда и поваленных деревьев или напороться на ледяные мечи и острые выступы, из которых шестифутовыми ледяными шипами торчали ветви акрати.
Зима на родной планете Чилаили знала пятьсот жестоких способов убивать неосторожных, невнимательных и плохо обученных. Чилаили беспокоилась за людей. Этот мир не прощал невежества, недальновидности или даже минутного невнимания. Когда наступали глубокие холода — на все одиннадцать долгих, суровых лун, — даже местные животные оказывались на грани выживания. Кланы всегда несли большие потери в течение зимы: старики, те, кто заболел или страдал от какой-либо другой слабости или немощи, неудачливые охотницы, которые возвращались искалеченными, если возвращались вообще. Как могли люди, совершенно незнакомые с коварством зимы, надеяться выжить, даже с помощью своих волшебных инструментов?
Чилаили и ее спутники наконец достигли края большой долины, которую Чилаили видела раньше, даже слишком часто. Она в ужасе уставилась на нее. Люди едва ли могли выбрать более опасное место для строительства, и у нее еще не было достаточного словарного запаса, чтобы выразить этот факт. Сулеава подняла голову, чтобы взглянуть на Чилаили, уловив внезапное, острое беспокойство Чилаили.
— Что там, мать? — спросила она тихим шепотом, пока пришелец продвигался вперед, теперь уже сильно взволнованный. — Ты знаешь это место?
Чилаили отвела взгляд от длинной, как лезвие ножа, борозды в земле, и встретилась с обеспокоенным взглядом дочери.
— О да, — пробормотала она на их родном языке, — я многое знаю об этом месте.
Длинное ущелье с крутыми стенами змеилось среди бесплодных скал и изломанных трещин, увенчанное густой зеленой бородой леса. В дальнем конце долины образовалось сверкающее прозрачное озеро, образовавшееся в результате таяния льда, стекающего с огромного ледника, возвышавшегося над долиной. Каждую весну тающий лед обрушивался вниз лавиной обломков, которые падали в дальний конец озера и заставляли плескаться его нетронутые воды. Гнездо людей с крепкими стенами находилось на расстоянии броска копья от озера. Высоко вверху вода взрывалась потоками, устремляясь вниз по поверхности ледника и с ревом прорываясь через узкую верхнюю трещину, где зарождалось это особое ущелье.
Зимой эта вода замерзала по всей поверхности трещины, образуя естественный ледяной мост, перекинутый через вершину долины. Это было излюбленное место самцов, где они могли подшучивать друг над другом за свою храбрость.
— Пройди по ледяному мосту, — подзадоривали самцы, глотая перебродивший сок якто, чтобы разогреть кровь и притупить рассудок. Если ты действительно мужчина, ты пройдешь по ледяному мосту.
И не только ужасающая легкость разбиться насмерть делала это место таким смертоносным. Безумный, хлещущий вихрь ветра срывался с ледника навстречу теплому, влажному воздуху, поднимающемуся из леса, особенно из пышной растительности в самом защищенном ущелье, создавая опасные сильные вихри. Даже после того, как лес сбросит свои листья, в неспокойном воздухе все еще сохранялось тепло, потому что всю эту местность опоясывало кольцо огненных гор — действующих вулканов — которые выбрасывали в воздух столбы жара и дыма, а горячие источники кипели, как множество котлов для приготовления пищи.
Погода в этом ущелье, когда зима вонзала свои жестокие клыки в землю, была, без сомнения, самой интересной во всем обширном ареале обитания клана Ледяного Крыла. Она задавалась вопросом, почему люди, которые проявляли такой острый интеллект во всех других отношениях, выбрали такое ужасное место для строительства своего нового гнезда? Возможно, они были зараженным видом дьяволов, как утверждали Те, Кто Выше. Какова бы ни была причина этого, если только они не обладали действительно мощными орудиями, их первая зима здесь, вероятно, будет полна смертельных сюрпризов.
Сулеава прошептала:
— Эта долина - табу, мать? Поэтому ты так странно смотришь на меня?
Чилаили с трудом пришла в себя.
— Нет... — вздохнула она. — Нет, не табу. Возможно, так и должно быть. Я помогала хоронить слишком многих дураков, которые падали с того ледяного моста, который образуется каждую зиму у подножия ледника.
К тому же это была отвратительная работа — разгребать месиво, оставшееся после падения с высоты более двухсот футов на неровное ледяное поле. Она также лечила переломанные конечности и глубокие колотые раны, полученные теми, кто сумел остановить роковое скольжение с обрыва, но ценой сломанных рук, раздробленных ног и ребер, которые вонзали свои костяные шипы в легочную ткань. Она не была уверена, что хуже: быстрая и мучительная смерть под ледяным мостом или медленная смерть от удушья кровью и пневмонии...
Однако самым удивительным, что увидела Чилаили, и еще более шокирующим, чем строения с твердыми стенами инопланетного гнезда, был пологий каменный склон, поднимавшийся со дна долины к тому самому месту, где они втроем вышли из леса. Склон многократно петлял, поднимаясь на высоту более двухсот футов. Скала выглядела так, словно ее обработали каким-то огромным ножом. Чилаили невольно поежилась. Учитывая тот чудесный поясной нож этого инопланетянина, эти существа могли использовать машины, чтобы резать твердые камни с такой же легкостью, с какой Чилаили могла раздавить размягченный перезрелый фрукт.
Внизу, в самой долине, люди расчистили широкую полосу от деревьев, подготовив обширную ровную площадку для гнезда с твердыми стенами. Часть этой ровной площадки сверкала белым на солнце. Люди по непонятной причине сложили плиту из чего-то твердого. Неподалеку располагалась коллекция хижин странной формы, сделанных из какого-то другого твердого материала. Чилаили надеялась, что эти хижины были такими прочными, какими казались. Они были слишком малы и малочисленны, чтобы вместить много людей. Странные предметы стояли рядом с хижинами, в то время как более крупные предметы покоились по краям плоского белого сооружения, назначение которого Чилаили не мог определить.
Когда она заметила вдалеке других людей, которых было около дюжины, Чилаили с некоторым удивлением осознала, что они имеют две поразительно разные формы. Среди них было несколько невысоких, как Бессани Вэйман, с расширяющимися бедрами и выпуклой грудью, но были и более высокие, широкие, с плоской грудью и бедрами, которые вовсе не расширялись, а были прямыми с их длинных торсов. Мужчины и женщины, предположила Чилаили, пытаясь разгадать, кто есть кто, по поведению инопланетян друг с другом. Однако она не могла различить никакой очевидной системы ранжирования или подчинения, что расстраивало ее. Если бы они следовали примеру терсов, самцы были бы крупнее и тяжелее, но в случае с существами со звезд, кто мог сказать, сохранится ли этот принцип?
Пока они наблюдали, в воздухе появился темный силуэт, казавшийся крошечным на таком расстоянии, который стремительно приближался. Когда он приблизился, Чилаили поняла, что он слишком велик и движется слишком быстро, чтобы быть птицей. Он приблизился к человеческому гнезду, замедлил ход, затем мягко опустился на широкую белую плиту. Он остановился у одного из краев. Сбоку открылась блестящая дверца, сделанная из какого-то металла, и из нее выбрался инопланетянин, закрыл за собой дверь и побежал по земле, чтобы присоединиться к другим людям. Летательный аппарат стоял рядом с другими, очень похожими на него, всего их стало пять.
Шерсть Чилаили встала дыбом, когда она посмотрела на них сверху вниз. Как далеко может человек путешествовать на таком устройстве? Учитывая скорость этой штуки, она, вероятно, могла бы с легкостью добраться до охотничьих угодий даже самых отдаленных кланов — и, вероятно, до нашего летнего гнезда за несколько часов. Чилаили подавила дрожь и взглянула на свою дочь, которая с восхищением смотрела на человеческое гнездо и его многочисленные чудеса. Когда Бессани Вейман попыталась уговорить Чилаили и Сулеаву выйти на открытое место и последовать за инопланетянином вниз по склону к человеческому гнезду, Чилаили молча отказалась.
— Нет, — твердо сказала она, используя человеческое слово. — Чилаили, Сулеава, не ходить.
Людь наклонил голову, чтобы заглянуть в ближайший глаз Чилаили.
— Домой? — спросил он, глядя в сторону леса.
— Домой, — согласилась Чилаили.
— Я иду? — спросило оно.
Чилаили заколебалась.
— Я иду в пещеру? Ты идешь в пещеру? Мы говорим?
Чилаили кивнула.
— Да. Пещера. Мы говорим, — она указала на солнце, описала дугу над головой, символизирующую путь солнца по небу, затем еще четыре дуги, обозначающие пять дней. — Ты приходишь, я прихожу, Сулеава приходит. Пять солнц.
Бессани Вейман прочертила на небе пять дуг.
— Пять солнц? Пять дней?
— Да. Пять солнц. Пять дней. Пещера. Ты, а не люди, — она указала на человеческое гнездо.
Бессани Вейман кивнул, хотя, похоже, был не в восторге от условия приходить одному.
Эти сияющие голубые глаза по очереди изучали Чилаили и Сулеаву, затем человек произнес какое-то слово, которое, должно быть, было прощанием, потому что сразу же после этого он повернулся и направился к своему гнезду. Он двигался быстро, явно стремясь снова оказаться среди себе подобных. Они смотрели, как пришелец достиг дна долины, как он исчез за деревьями между каменным склоном и крепкими стенами гнезда, с любопытством наблюдали, как Бессани Вейман появился с другой стороны деревьев и присоединился к своему сородичу. Радостное приветствие распространялось по мере того, как другие люди выбегали из хижин с крепкими стенами. По тому, как остальные относились к Бессани Вейман, было ясно, что земляки высоко ценили своего человека.