но слышать, что ее командир верит в нее. Что бы ни случилось, еще до того как они покинут гипер, она дала торжественную клятву просмотреть военный послужной список SPQ/R-561.
А еще ей стоит снова просмотреть его технические характеристики, поскольку они были примерно такими же понятными, как иероглифы. Да поможет им обоим Бог, если ей придется что-то чинить самой из-за боевых повреждений. И все же это намного лучше, чем сражаться со споддерами. Все что угодно, чем снова встретиться с Дэнг. Даже извиниться перед своим Боло.
Вторым добровольцем был молодой капитан, которого она еще не встречала, рыжеволосый офицер по имени Рот.
Они обменялись взглядами и кивками через стол в кают-компании, затем полковник Тишлер провел перестановку среди оставшихся офицеров, чтобы обсудить пересмотренные параметры миссии, прежде чем распустить остальную часть своего командного состава.
Когда остальные ушли, Тишлер перевел взгляд с Рота на Алессандру и обратно.
— Я бы посоветовал вам подготовить себя и своих Боло к немедленному вылету. Я оставляю вам приказы и инструкции по миссии. Я полностью уверен в вашей способности успешно выполнить новое задание. Вы высаживаетесь через семнадцатый шлюз левого борта. Удачи.
Они обменялись приветствиями, и Алессандра направилась в свое временное жилище, лелея надежду, что, не столкнувшись лицом к лицу с Дэнг, она все же сможет пережить этот нервный кризис и выйти целой и невредимой с другой стороны. Не облажайся, ДиМарио, ради бога, просто не облажайся, ладно?
Она добралась до своей каюты, загрузила файлы с кратким описанием миссии, проверила, чтобы убедиться, что они не повреждены, затем запросила у корабельных компьютеров полную историю своего Боло, загруженную в архив полковника Тишлера после того, как Боло был передан под его командование. Она нашла ее без труда и потратила драгоценные восемь минут на то, чтобы просмотреть. И почувствовала укол стыда, просматривая отчеты о боевых действиях, усеянные высокими оценками от Центрального командования, а также похвалами Секторального.
Подразделение SPQ/R-561 заслужило не менее семи главных боевых наград и целый набор звездных кластеров, все они были заботливо приварены к его башне любящей рукой бывшего командира. При хорошем, ярком солнечном свете эти награды сверкали бы, как блестки, на фоне иссиня-черного йодистого оттенка его древнего боевого корпуса из кремнистой стали. Во мраке грузового отсека она их совсем не видела. Она заметила только старые боевые шрамы на его стареющем боевом корпусе. Даже если бы было достаточно светло, чтобы что-то разглядеть, Алессандра была слишком поглощена своими проблемами, чтобы заметить их.
— Я действительно все испортила, — мрачно осознала она.
И задумалась, возможно ли начать все сначала с машиной, которая буквально не могла забыть оскорбление.
Серия громких лязгов и глухих ударов знаменует завершение фиксации моей тяжелой подъемной платформы на грузовой палубе CSS "Темный Рыцарь". Я не люблю военно-транспортные корабли, хотя мне было бы трудно ответить, если бы меня спросили почему. Возможно, я просто предпочитаю открытое небо и ощущение дуновения ветра на моем боевом корпусе.
Даже боевое десантирование лучше, чем заточение на военном транспорте. Я даю сигнал "все чисто" карго-офицеру, который передает его на командную палубу "Темного Рыцаря". "Рыцарь" покидает орбиту "Мира Шермана" и тяжело движется к оптимальной точке гиперпространственного прыжка в этой звездной системе в сопровождении эсминца CSS "Возмездие". Мой командир выражает свое почтение капитану.
— Подполковник Джон Вейман прибыл, мэм.
— Добро пожаловать на борт, полковник, — отвечает капитан Харрельсон. — Мы отправимся в путь через минуту. Как только мы выйдем из гиперпространства, я встречусь с вами и другими командирами Боло в кают-компании.
— Очень хорошо, капитан. Вейман, закончил.
Оперативный офицер "Темного рыцаря" загружает в мой Боевой/Командный центр полные файлы с информацией о миссии нашего нового назначения. Тот факт, что нас вместе с четырьмя моими братьями и сестрами из третьей бригады "Динохром" вытащили с "Мира Шермана", показывает, насколько срочно мы нужны на Туле. Джон немелодично насвистывает себе под нос, просматривая файлы со своего обычного места в моем командирском кресле.
Я нахожу нужную запись на семнадцать секунд раньше, чем он.
В то время как тревога проносится по моим психотронным нейронным сетям, Джон нажимает кнопку "Пауза", останавливая просмотр списков персонала Туле. Его лицо становится ужасно бледным, и на нем проступают глубокие эмоции, которые я видел у него всего дважды. Оба раза женщина, чье имя светится, как маяк, в списке сотрудников станции Айзенбрюке, оказывалась в эпицентре ужасной эмоциональной бури. Которая потрясает моего командира в третий раз, прямо сейчас.
Я потрясен и не имею ни малейшего представления, что сказать, чтобы нарушить это ужасное молчание. Я отчаянно хочу помочь ему, оказать хоть какую-то словесную поддержку, но не могу придумать ничего, кроме беспомощного
— Джон...?
Мой командир, не говоря ни слова, отщелкивает ремни безопасности. Я с растущим волнением наблюдаю, как он покидает мой командный отсек, спускается по моему боевому корпусу и исчезает из грузового отсека, по-прежнему не произнося ни слова. Я буквально ничего не могу сделать, кроме как смотреть ему вслед. Что бы он ни задумал, он расскажет мне, как только сделает это. Или нет, в зависимости от обстоятельств. Что касается Бессани Вейман, то на сегодняшний день сложившейся практикой является жесткое и непрерывное молчание. Глубоко встревоженный, я с неохотой возвращаюсь к файлам брифинга миссии.
Возможно, нет ничего странного в том, что Бессани Вейман присоединилась к исследовательской экспедиции Туле.
Туле, несомненно, одно из немногих мест в освоенном человечеством космосе, где она может спокойно работать, вне досягаемости репортеров и телекамер. Учитывая то, что я знаю о человеческой психологии — достаточно ограниченно, поскольку я не человек и никогда до конца не пойму своих создателей — вероятно, ей нужно было с головой уйти в работу. Точные чувства моего командира к своей невестке никогда не были ясны, поскольку это одна из сфер его жизни, которую он никогда мне не раскрывал.
Мой командир вообще не склонен к болтовне, но все, что связано с женитьбой и смертью его старшего брата, целиком погружает его в каменное молчание. За пять лет, три месяца и двадцать девять дней, прошедших с момента трагического самоубийства Александра Веймана, я пришел к убеждению, что Джон Вейман на самом деле не винит свою невестку, независимо от того, что пишут в прессе.
Но даже сейчас я не могу быть уверен. Джон поделился со мной только одним разговором, касающимся Бессани Вейман. Приглашение посетить свадьбу его брата, известного политического деятеля, вызвало у него бледное, потрясенное выражение ужаса на лице. Джон немедленно попросил отпуск, который его командир с готовностью предоставил. Вскоре после своего возвращения Джон уединился в моем командирском отсеке, чтобы совершить нехарактерное для него действие — опустошить целую бутылку виски. Там, в наполненной алкоголем тишине, он шепотом рассказал о том, что его мучило.
— Она не послушала меня, Рапира. Проклятая невинная дурочка выпалила мне в лицо, когда я попытался ее предупредить. Боже, что Алекс способен сделать с этим милым ребенком... Мне не следовало приходить на свадьбу. Большая ошибка. Одна ужасная ошибка. И он знал. Алекс точно знал, зачем я приехал, и смеялся все время, пока я был там. Всю дорогу до алтаря и, вероятно, весь медовый месяц. Но я должен был попытаться, Рапира. Видит бог, я не мог просто позволить ей выйти за него замуж, слепой, ничего не знающей.
Этот болезненный разговор после свадьбы, каким бы коротким он ни был, стал единственным откровением, которое Джон Вейман когда-либо делал о своих чувствах к жене своего брата. Больной, потрясенный вид вернулся к нему во второй раз, когда средства массовой информации обрушились на него с требованием "отреагировать" на самоубийство его брата.
Он отказался отвечать на их вопросы, чем заслужил мое глубокое уважение, но и мне он ничего не сказал, что вызвало у меня глубокую тревогу, которая не покидала меня с тех пор. В последующие пять лет, три месяца и двадцать девять дней он ни разу не произнес имени Александра Веймана. Я точно знаю, что мой командир отправил шокированной вдове три отдельных срочных SWIFT сообщения, но если она и ответила на них, он не поделился со мной ее ответами.
Я с тревогой наблюдал за Джоном, делая все, что в моих силах, чтобы помочь, но я всего лишь Боло. Трудно оказать помощь, когда не обладаешь человеческой душой, что делает неспособным даже понять весь масштаб проблемы. Но Джон Вейман, даже в своем молчании, остается прекрасным командиром, блестящим и мужественным. Все, что я способен делать, я делал с радостью.
И теперь, когда мы отправляемся на битву с врагом неизвестной силы и возможностей, человек, которому Джон Вейман так старался — и потерпел ужасную неудачу, — помочь, возглавляет список людей, которые, скорее всего, станут жертвами. Исследовательская станция Бессани Вейман находится на последнем месте в списке приоритетных объектов обороны командования сектора. Для защиты объекта, где проживают всего пятьдесят три человека, нет свободных Боло, и нет никаких военных причин отправлять туда Боло, поскольку шахты являются важнейшими объектами инфраструктуры на Туле.
Без военной помощи Бессани Вейман наверняка погибнет под огнем вражеских пушек. Чем больше я размышляю об этом, тем больше с тревогой думаю о том, куда подевался мой командир.
Я узнаю ответ, когда офицер связи CSS "Темный Рыцарь" пытается связаться со станцией в Айзенбрюке через SWIFT. Я подключен к сети передачи данных "Рыцаря", что позволяет мне подслушать передачу. Не получая ответа, даже кодового сигнала автоответчика, который должен был подтвердить входящий сигнал, офицер связи пытается связаться с ближайшим к исследовательскому центру населенным пунктом. Это второе сообщение SWIFT преодолевает огромные межзвездные расстояния и приносит ответ в течение одной и трех десятых минуты.