Я встал в центре пещеры, высоко держа свечу. Следующий за мной по пятам Пушок громко чирикнул, а потом вдруг как трековый велосипедист пронесся по стенам и снова оказался возле моих ног. Я не успел даже рот открыть, как встревоженные им мыши слетели со своих мест и заметались по пещере. Я сел прямо на пол и накрыл голову рюкзаком, периодически выглядывая из-под него. Покружившись, растревоженные мыши вернулись на свои места. Несколько из-за всеобщей суматохи упали вниз и были с аппетитом съедены Пушком, который, выплюнув крылья, смотрел на меня, ожидая, что я буду делать дальше.
– Мне кажется, несколько штук исчезли вон там, – я ткнул пальцем в потолок. – Я попытаюсь забраться туда и посмотреть.
Мой глазастый помощник ничего не ответил. Расценив молчание как согласие, я полез на стену, в душе надеясь на то, что он не будет больше пугать мышей и меня с ними заодно.
К счастью, стены пещеры не были гладкими, и мне было, за что уцепиться. Забравшись на горизонтальную полку, обнаружившуюся под самым потолком, я пополз к темнеющему пятну. Одна из мышей пролетела совсем близко, черкнув крылом по голове, и скрылась в темноте. Я еще больше уверился, что проход находится именно там. Двигаясь очень осторожно, я наконец добрался до нужного места и убедился, что не ошибся. Там находился лаз. Очень узкий для меня, но просто огромный для юрких ночных летунов. Отвлекшись, я сильно наклонил бутылку со свечой, и горячий парафин обжег мне руку. Ойкнув, я выронил свечу, которая огненной искрой полетела вниз, шлепнулась на пол пещеры, моргнула и погасла. Я выругался. Я не Пушок, в темноте не вижу. Что же мне делать? Я приподнялся на локтях, вглядываясь в темноту, и вдруг увидел свет. Я замер, не веря своим глазам.
Знаете, я мало чего боюсь. Каких-то жутких фобий у меня нет, пожалуй, кроме одной: я не люблю тесные пространства и не понимаю людей, которые ловят кайф, ползая по ним, как червяки. Этот проход, в котором мелькал свет, был очень узким, и, если я в нем застряну, он станет моей могилой, а вся эта пещера склепом для сотен мышей, которые не смогут из нее вылететь. Хотя, если честно, за себя я больше переживаю.
Лежа на животе, я расслабился, улегшись щекой на камни. Что же мне делать? Понятно, что ползти вперед. Но как же это страшно, как жутко… Мне хотелось капризничать, но не перед кем, да и взрослый я уже. Я вдруг представил лицо мамы, когда ей скажут, что я умер, и застонал от бессилия. Ладно, надо взять себя в руки и решить, что делать? Однозначно ползти вперед. Там свет, значит, там или выход, или люди, которые мне помогут. Во время блужданий по штольням я думал о смерти и не раз. Но сейчас эта мысль превратилась в реальность. Я не буду есть мышей, как Пушок, и не хочу, чтобы мой скелет стал достопримечательностью этой пещеры… Я домой хочу! Вздыхая и чувствуя, что из глаз текут слезы, я сел и стал раздеваться. Прибежал Пушок (я понял это по деликатным прикосновениям и мягкой шерстке) и стал мне что-то совать. Как оказалось – упавшую бутылку. Я зажег свечу и притулил в небольшой расщелине. Со светом дело пошло быстрее. Я перестал бояться, что упаду с полки. Через несколько минут я остался в одних трусах, сложил вещи в рюкзак и привязал его за лямки к ноге. Теперь я не зацеплюсь одеждой за шершавые выступы в камнях. Конечно, есть шанс поцарапаться о камни, но застрять в узком каменном проходе я боялся гораздо больше. Что будет, если лаз окажется слишком узким для меня, я старался не думать.
– Спасибо, Пушок, – я погладил пещерного монстрика. – И прощай. Не сверкай глазищами, это я так, на всякий случай.
Зверек, как мне показалось, насмешливо фыркнул и первым забрался в лаз.
– Тебе-то хорошо, – продолжал ныть я, – вон ты какой маленький и шустрый.
Песни я пел, стихи читал, осталось только молиться. Вздохнув и бормоча «Отче наш», я полез в узкий проход.
Глава 9
Не знаю, что мне помогло: вера, присущее мне упорство или удача, но я прополз по узкому лазу и, оттолкнувшись в последний раз ногами, скатился с той стороны, царапая грудь и живот о колючую каменную крошку. Я еще не успел понять, где нахожусь, как мимо просвистел камень и, врезавшись в каменную стену за моей спиной, отскочил в сторону.
– Какого… – Я встал, сделал шаг и чуть не упал, запутавшись в лямках рюкзака.
Второй камень полетел уже в Пушка, который, издав сердитое чириканье, вихрем промчался мимо меня и скрылся в узком проходе, из которого мы с ним только что выбрались.
– Эй! Кто здесь? – позвал я, осознав, что свет исходит от небольшого огарка свечи, стоявшей в консервной банке на каменном валуне. Скорее всего, тот, кто кидается камнями, прячется за ним. Я опустился на корточки, чтобы не быть слишком хорошей мишенью, и громко, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно, повторил свой вопрос:
– Кто здесь?
Раздался сдавленный крик, и из темноты на меня кто-то прыгнул, опрокинув навзничь.
– Макс!
– Арис! Ты как здесь оказалась? – я не верил своим глазам. – А где Дима?
– Вон, – она махнула рукой куда-то в сторону и еще крепче прижалась ко мне. Я поморщился от боли и опустил глаза, разглядывая царапины на руках и груди. Вот черт! Впрочем, я предполагал, что такое может произойти. Когда я полз сквозь узкий проход к свету, то надеялся обнаружить здесь людей. Но что это будут Арис и Дмитрий, я, конечно же, не ожидал. Выходит, они тоже заблудились в штольнях, и им не помогли ни моя карта, ни украденные у меня вещи. Но минуты шли и радость от встречи сменилась обидой. Может, Арис думает, что я не знаю, кто вырубил меня и оставил умирать в штольнях? Нет, она не настолько наивна. Тогда к чему все эти объятия и слезы? А может, ее эмоции искренни, и она действительно рада меня видеть? Так, надо сначала одеться, а потом анализировать ситуацию, а то я жутко замерз.
– Подожди, дай я оденусь, холодно, – прошептал я, легонько отталкивая прижимающуюся ко мне девушку. Она нехотя отстранилась, и я встал на ноги. Распутал узел, отвязывая рюкзак от ноги, но вместо того, чтобы одеться, как собирался, пошел туда, куда махнула рукой Арис. Меня удивило, что Дмитрий до сих пор никак не проявил себя. Я обнаружил племянника шефа за валуном. Он сидел ко мне спиной и даже не обернулся, когда я окликнул его. Обойдя вокруг, я замер, потрясенный.
– Что с ним? – спросил я, разглядывая застывший взгляд и блаженную улыбку на лице Димы.
– Он свихнулся! – выдала диагноз Арис, снова прижимаясь ко мне.
– Как это свихнулся? – с трудом выдавил я, чувствуя, как от холода стучат зубы и, больше не мешкая, стал одеваться. – Это ты связала его?
– Угу. Он грибов наелся, – решила уточнить Арис.
– Каких грибов? Ты можешь рассказать все по-человечески? Что я из тебя каждое слово как клещами вытягиваю! – рассердился я, натянув на себя все, что можно, и чувствуя, что начинаю наконец согреваться.
– У нас закончилась еда…
Я перебил девушку:
– У меня в рюкзаке был запас на семь дней. Прошло пять дней. Если экономить, хватило бы на две недели.
– Димон не хотел экономить. И съел все за три дня. Потом добрался до моих запасов…
– Понятно. А при чем тут грибы? – Я теперь уже с интересом разглядывал сидящего передо мной парня. Он, улыбаясь, смотрел в пустоту. Его руки и ноги были связаны моим Лассо удачи, причем очень профессионально. Такие узлы обычно вяжут моряки. У меня есть знакомый-яхтсмен, так вот он специалист по таким узлам. Интересно, как Арис этому научилась? Впрочем, я о ней почти ничего не знаю…
– Мы долго блуждали по туннелям, – начала рассказывать Арис, словно оправдываясь. – Батарейки сели, мы шли со свечами. А потом оказались в пещере, где на стенах был мох и росли грибы. Газ в баллоне у нас был, и Дима решил приготовить суп из грибов.
– Почему ты не отговорила его? Наверняка эти грибы нельзя было есть!
Я не ожидал, что Арис отреагирует так эмоционально:
– Ты пробовал его хоть раз от чего-нибудь отговорить? Например, от этого похода? Он же никого не слушает. Упертый, как осел! Я говорила ему, что эти грибы, скорее всего, ядовитые! Но он меня не слушал!
– Ну, успокойся… Что ты так нервничаешь? – я привлек девушку к себе. Арис дрожала.
– Я… я сто раз уже пожалела о том, что пошла с ним в эти чертовы штольни! А после того, как ты… как он тебя… Я думала, мы здесь умрем! – закончила она и неожиданно разрыдалась.
Я растерялся, не зная, что сказать. Арис никогда не казалась мне слабой, несмотря на свою хрупкую ангельскую внешность. Желая утешить девушку, я привлек ее к себе и стал гладить по худенькой спине:
– Не плачь, мы выберемся. Я сделаю для этого все, что в моих силах. Сухарик хочешь? – предложил я, не зная, как еще утешить Арис, которая по-прежнему безутешно плакала на моей груди. Я помнил, что они бросили меня умирать, но тратить сейчас последние силы на выяснение отношений, на мой взгляд, было глупо. Выберемся из штолен, тогда и посмотрим. Мне кажется, что, блуждая по темным коридорам, я прожил целую жизнь и то, что раньше казалось мне важным, стало далеким и каким-то ничтожным, не заслуживающим внимания.
– Хо-чу! – ответила она между всхлипами. – Откуда у тебя сухари?
– Это подарок одного пушистика, – усмехнулся я. – Жаль, воды нет. Пить очень хочется.
– Вон там у стены есть небольшая… – он на секунду задумалась, – лужа. Я из нее пила, вроде пока все хорошо.
Забыв и о Димоне с его галлюциногенными грибами, и о безутешной Арис, я направился в угол пещеры. Там действительно была вода.
– Надеюсь, козленочком не стану, – пробормотал я, становясь на колени и наклоняясь над лужей. Несколько мгновений я не чувствовал вкуса, просто пил и пил. Потом осознал, что вода пахнет глиной. Это мне ничуть не помешало. Подумаешь… Умывшись, я почувствовал себя почти счастливым. Теперь надо подумать, как выбраться из штолен. Здесь непременно должен быть выход! Ведь мыши летели именно сюда.
– Арис, – окликнул я девушку, – вы все пустые бутылки из-под воды выкинули? И мою флягу тоже?