– Вы арестованы!
Похоже, эротический фильм внезапно сменился полицейским боевиком. Я потряс головой, пытаясь прийти в себя и что-нибудь ответить нежданному гостю, но в этот момент Арис зашипела рассерженной кошкой и бросилась на Алекса. Отталкиваясь ногами от пола, я пополз подальше от места схватки. Мне хотелось не просто спросить, а заорать в полный голос: «Что в конце концов происходит?!»
Дальше боевик сменился ужастиком, потому что Шуйский внезапно изменился: его рот стал шире, и в нем появились огромные острые зубы, скорее, даже клыки, а на руках выросли когти, не такие, как у Росомахи, но тоже очень приличного размера. Арис издала неприятный звук, какой бывает, когда железом проводят по стеклу, и тоже преобразилась. Волосы трухой осыпались ей на плечи, глаза стали огромными, как блюдца и, как его… фасеточными, а на внутренней стороне предплечий, прорвав кожу, вылезли шипы.
Два монстра сшиблись в прихожей, вырывая друг у друга куски плоти и окропляя пол кровью, причем у Арис она была зеленого цвета. Я понял, что тот, кто победит в схватке, покончит и со мной (кто же оставляет свидетелей?) и, активно отталкиваясь ногами от пола и не решаясь встать в полный рост, пополз к двери. Словно почувствовав мое движение Алекс с Арис тоже переместились, закрыв мне проход. Я осторожно встал на колени и случайно задел лежавший на тумбочке бубенчик, который упал на пол и покатился, издавая мелодичные звуки. Я наконец встал в полный рост и попытался понять, что же мне делать? В окно прыгать нельзя, слишком высоко, разобьюсь. В дверь выбежать не получится. Меня точно перехватят и убьют… И тут я вспомнил о травмате и бросился в гостиную. С такой жизнью надо покупать нормальный пистолет. К черту все эти безделушки…
Шаря в шкафу, я слышал глухие удары, доносившиеся почему-то с кухни. Вооружившись, я осторожно выглянул в коридор и увидел Шуйского, стоявшего над телом Арис. Весь пол был залит кровью, которая, смешавшись, приобрела коричневый цвет. Лишь на стенах пестрели зеленые и красные кляксы.
– Извини, Макс, – прохрипел он, – она все равно бы убила тебя, как и тех, других. Напившись крови, эти существа становятся в несколько раз сильнее. Я не мог ей этого позволить… Тобой, к сожалению, придется пожертвовать. Ты свидетель, – озвучил он мои собственные мысли.
Я поднял пистолет и спокойно, хотя внутри все дрожало от волнения, произнес:
– Пошел… – Я отправил Шуйского в известном всем направлении и холодно, голосом следователя из детективного фильма добавил: – Мне не нравится такая перспектива.
Алекс хрипло засмеялся и шагнул ко мне. И тут глухие удары сменились треском, а потом и грохотом. На кухне что-то упало, и в прихожей появился Церби. Шуйский (назовем этой фамилий стоявшее передо мной странное существо) поднял перед грудью когтистые лапы. Церби утробно зарычал и вдруг (это у него заняло всего мгновение) из ротвейлера превратился в огромного трехголового пса, от которого жутко воняло серой. Открыв одновременно три пасти, из которых на пол капала похожая на пену слюна, он бросился на следователя. Моя большая по обычным меркам прихожая, как будто мгновенно уменьшилась в размере. Я опустил руку, в которой сжимал травмат и посмотрел на дверь. Соседи, если не оглохли, наверное, прямо сейчас вызывают полицию. Как я буду объяснять, что здесь произошло? Меня если не в полицию, так в психушку точно заберут…
Спустя секунду крики и хруст ломаемых костей стихли, и Церби повернул ко мне морду. Из его пасти на пол капала уже не пена, а кровь. Я выронил пистолет и, скользнув спиной по стене, сел на пол. Пес совсем по-человечески фыркнул, снова изменил форму, став обычным ротвейлером и бросился ко мне. Он уткнулся окровавленной мордой в мой когда-то белоснежный халат, а потом с воодушевлением и щенячьим восторгом стал лизать мою левую руку, поглядывая на меня с таким видом, словно хотел сказать: «Теперь все будет хорошо, не волнуйся». Я с трудом разжал пальцы, отпуская пистолет, и со вздохом прошептал:
– Спасибо. Но что мне теперь делать с этими телами?
Пес обернулся, и тут апофеозом происходящего, вишенкой на торте и, не побоюсь этого сравнения – финальным аккордом разыгравшейся на моих глазах трагедии, стало появление дядюшки Диса. Он вошел в комнату в своем мышиного цвета сюртуке, из рукавов которого были видны манжеты белоснежной рубашки и, смерив меня снисходительным взглядом белых, как молоко, глаз с вертикальным зрачком, щелкнул пальцами. Моя квартира снова наполнилась шорохами. Из кухни дружной колонной полезли слизни. Может, это были не они, так как размер их был просто гигантским, но своим видом они действительно напоминали наших обычных садовых слизней. Они принялись поглощать кровь. Следом появились существа, чем-то похожие на прямоходящих сумчатых крокодилов, запихнули в свои сумки тела Арис и Шуйского и скрылись на кухне, предоставив слизням заниматься своим делом. Я отпихнул морду Церби и медленно, держась рукой за стену, встал на ноги.
– Что это было, дядюшка Дис?
Тот ответил вопросом на вопрос:
– Не хотите угостить меня кофе? – и он принюхался, смешно подергивая длинным носом.
Я вспомнил, что за всеми этими происшествиями так и не успел сварить кофе, и поплелся на кухню. Сумчатых крокодилов и какой-либо другой живности там не было. Зато дверь, в которую я врезал специальный замок, и которая вела в магазинчик Диса, лежала на полу.
– Церби пришлось прорываться силой… – произнес плешивый человек, вытаскивая из нагрудного кармана и водружая на нос очки с толстыми стеклами. Его глаза сразу же изменились, став если не совсем обычными, то вполне приемлемыми для восприятия заурядного человека, такого, как я.
– Минутку, – произнес я, – присаживайтесь, прошу. Я сейчас.
И я выскользнул из кухни. Быстро заскочил в спальню, сбросил на пол запачканный кровью халат и стал одеваться. Я не только уложился в положенные армейским нормативом сорок пять секунд, но даже превзошел его. Уже через тридцать секунд я снова входил на кухню.
– Прошу меня извинить, но пирожных у меня нет, – я достал из шкафчика изящные чашки из костяного фарфора. – Меня только вчера из больницы выписали. Не успел купить…
– Ничего, – вежливо ответил мой гость, устроившись за островом на высоком барном стуле.
– Вам в турке сварить или предпочитаете капучино из кофемашины?
– Давайте из машины, – неожиданно подмигнул мне дядюшка Дис. – Люблю всякие новомодные штучки.
Я не стал уточнять, что кофемашина не так уж и нова. Это и понятно. Я все еще находился под впечатлением от увиденного. Всеми силами я пытался взять себя в руки и, когда ставил перед Дисом полупрозрачную чашечку, мои руки практически не дрожали.
– А у вас хорошо, – антиквар окинул оценивающим взглядом мою кухню. – Светло и уютно.
Я поставил на стол свою чашку.
–Вам бы, наверное, лучше выпить чаю с мятой…
Я послушно встал и понес чашечку к раковине, собираясь выплеснуть кофе.
– Сядьте, Макс, – теперь голос Диса звучал иначе. Сладость и патока исчезли. Их сменил деловой тон.
Я послушно вернулся и устроился на стуле. На полу у моих ног тут же улегся Церби, положив голову на лапы. Я посмотрел на собаку, вздохнул и решил, что пришло время повиниться. А что тянуть? Рано или поздно все равно бы пришлось…
– Я испортил ваш артефакт, дядюшка Дис. Я говорю про «Лассо удачи». Не совсем я, конечно, это сделал, но его больше нет. Что я могу сделать, чтобы компенсировать вам его потерю?
– Вы хорошо держитесь, Максим. А для такого в принципе неподготовленного человека просто великолепно.
– Что? – не понял я, так как ожидал, что разговор пойдет об утерянном артефакте.
– Вы выглядите спокойным, и у вас практически не трясутся руки. Другой бы на вашем месте впал бы в истерику.
Посчитав эти слова комплиментом и почувствовав себя чуть ли не героем, я поинтересовался:
– А можно кое-что узнать?
Дис откинулся назад и засмеялся:
– Журналист, и этим все сказано! Ну спрашивайте, чего уж там. Я, честно говоря, ждал этого вопроса.
Я задумался. Спросить про слизней? А что в них загадочного? Разве что размер… Понятно, что они питаются кровью, которой в моей прихожей сейчас предостаточно. Про жутких прямоходящих сумчатых крокодилов? Их функции в принципе тоже понятны.
– Кто такая эта Арис, и что ей было нужно от меня? – наконец выдохнул я и замер, глядя в стрекозиные глаза Диса.
– Что ей нужно, она сама сказала. А если подробнее… Арис – локустианка. Самый близкий ее родственник – это обычный кузнечик. Народ этот невелик. Живут они в основном в пещерах, в полной темноте, отсюда их облик. Я говорю про светлую кожу и волосы. Мужчин среди них очень мало…
– Амазонки? – не выдержал я, прерывая Диса.
– В какой-то мере. Но если у амазонок матриархат был сознательным выбором, – Дис задумчиво постучал пальцами по столу. – Да, пусть будет так: сознательный выбор. То у локустианцев особи мужского пола вымерли вследствие катастрофы. Но самки нашли выход. Оказалось, что они могут спариваться с человеческими мужчинами. Не со всеми, конечно, а лишь с определенными. Как уж они определяют эту избранность, не знаю, никогда не интересовался. Но если слияние пройдет удачно, они беременеют и рожают ребенка, всегда девочку.
Я спрятал руки под стол, чтобы скрыть снова охватившее меня волнение. Я представил, как занимаюсь сексом с огромным плотоядным кузнечиком, и мне стало не по себе.
– А после слияния они его сжирают… – наконец смог произнести я достаточно громко, чтобы Дис меня услышал.
– Конечно. Надо же как-то восстанавливать силы после такого энергозатратного процесса, – усмехнулся Дис.
– А кто такой этот Шуйский? Оборотень?
– Не совсем. Такие, как он, не могут становиться животными, как те же оборотни, о которых говорится в ваших легендах и фантастических книжках и которых вы, как я понимаю, имели в виду.
Мне бы надо было обратить внимание на слове «ваших», но я пропустил его мимо ушей. Наверное, потому что дядюшка Дис никогда не казался мне «своим».