Терминатор убрал кулак. Поток горячей артериальной крови хлынул из зияющей полости в груди медведя, пролившись на распростертое тело Т-600. От багрового потока поднимался пар. Машина ухватилась за мертвого гризли обеими руками, Перед тем как отбросить тушу в сторону, передвинула руку, чтобы усилить рычаг.
Он приземлился с тяжелым стуком, недалеко от выпотрошенного карибу. Кровь хищника и жертвы смешалась на снегу.
Машина поднялась на ноги. На поверхности его эндоскелета виднелись следы когтей. Липкая красная жидкость, быстро остывая в холодном ночном воздухе, стекала по его корпусу и скапливалась у ног. Разбитый оптический датчик погас, оставив Т-600 слепым с одной стороны и поставив под угрозу его восприятие глубины.
Хотя привод в нижней челюсти был поврежден незначительно, а два внутренних клапана были вывернуты в результате столкновения с "гризли", тщательная диагностика не выявила никаких других серьезных неисправностей. Резервные системы компенсировали поврежденные компоненты. Клапаны герметично закрываются, чтобы предотвратить потерю жизненно важных смазочных материалов. В его черепе остался клык.
ЭКСПЛУАТАЦИОННАЯ ЭФФЕКТИВНОСТЬ: 78,406 %.
Терминатор пришел к выводу, что "гризли" нанес значительный урон, но не настолько, чтобы помешать ему выполнить свою программу. Его оставшийся оптический датчик нацелился на разрушающиеся здания высоко на склонах горы. След людей продолжал вести в том же направлении.
Т-600 не видел причин задерживаться на месте сражения. Оставив мертвого медведя позади, он зашагал вверх по склону.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ2003
Тела разведчиков были оставлены там, где они упали. Арктический холод замедлил разложение, но насекомые и бактерии уже оставили свой след на мертвых подводниках. В глазницах копошились личинки. Бледная плоть начала чернеть. Мраморные вены выступали под шелушащейся кожей. Трупное окоченение прошло, оставив тела безвольными и резиновыми.
Пули изрешетили разбросанные трупы, лежавшие в лужах застывшей крови. Лицо лейтенанта Замятина действительно было разбито вдребезги; Лосенко мог опознать его только по знакам различия на мундире. Безжизненные пальцы Пагодина все еще сжимали забрызганную кровью рацию.
Бойня произошла на пустынном участке дороги, проходящей через заброшенный промышленный район. По обеим сторонам двухполосного шоссе справа располагалось частное хранилище, а слева-пустая станция техобслуживания. Брошенные машины были сброшены в канавы вдоль дороги, возможно, чтобы расчистить путь к фабрике за холмом. Мумифицированные скелеты свисали с колес некоторых машин. Большинство складских помещений выглядели так, словно в них вломились грабители, хотя в некоторых из них гофрированные стальные двери оставались нетронутыми.
Складские помещения и станция техобслуживания служили отличным укрытием для снайперов, и это место показалось Лосенко идеальным для засады. Четырнадцать его людей узнали об этом из первых рук.
Следы резни были повсюду. Перевернутый пикап лежал на боку, разорванный взрывом. Искореженные металлические осколки были разбросаны, как шрапнель. На асфальте валялись гильзы. В помятых автомобилях, выстроившихся вдоль дороги, виднелись дыры от пуль. Сколы от случайных выстрелов на уличных знаках, телефонных столбах и бетонных разделительных полосах.
Лосенко выковырял из асфальта рыхлую пулю, судя по всему, сделанную из обедненного урана. Не нужно было быть детективом, чтобы понять, что эта сцена стала свидетелем яростной перестрелки.
Единственное, чего не хватало, - это врага. Если Замятин и его люди сумели захватить с собой кого-то из убийц, то эти тела были унесены. В отличие от гниющих трупов его людей.
- Кто это сделал, капитан?- Спросил Островский. Младший радист вызвался присоединиться к патрулю; Лосенко подозревал, что он хочет отомстить за зверство, которое им пришлось выслушать вчера. - Падальщики?”
Он сомневался в этом. Похоже, ничего не было украдено—даже оружия и боеприпасов поисковой группы— - и нападавшие предпочли уничтожить пикап, а не захватить его. Капитану также нравилось думать, что обученные русские моряки смогут выстоять против любой разношерстной шайки мародеров, если только их не будет слишком много. Однако, судя по тому, что они услышали по радио, у разведчиков не было ни единого шанса. Это была не битва, а разгром.
“Просто смотрите в оба, Мистер Островоский, - резко сказал он. “Насколько нам известно, мы сейчас в тылу врага.”
Несмотря на протесты своего первого помощника, Лосенко решил лично расследовать эту бойню. Возможно, это было безрассудно, учитывая его звание и обязанности, но что Иванов собирался с этим делать, отчитываться перед начальством? Лосенко криво усмехнулся. Одним из немногих преимуществ выживания в термоядерной войне было то, что ему больше не приходилось отчитываться перед Москвой.
Замятин и другие погибли, выполняя его приказ. "Если я хочу узнать, что случилось, и увидеть это собственными глазами, - подумал капитан, - то это моя прерогатива.
А может, он просто хотел умереть.
Скорее всего, он был не единственным.
Кровавые следы протекторов пересекали асфальт. Лосенко вспомнил подслушанный им моторизованный шум. Параллельные гусеницы находились примерно в 150 сантиметрах друг от друга, слишком близко друг к другу для танка или автомобиля. На асфальте виднелись жирные пятна. Лужи маслянистой жидкости собирались в трещинах и выбоинах. Лосенко опустился на колени, чтобы осмотреть такую лужу. Он окунул палец в перчатке в жидкость и поднес его к носу.
От него несло нефтью. Какая-то смазка?
Машины, сказал Пагодин. Отряд машин.
Он пристально вглядывался в жидкость, которая капала с кончика его пальца. Неужели его люди пролили кровь врага, прежде чем были убиты?
Лосенко хотелось так думать.
Он встал и оглядел патруль. На этот раз он привел с собой большие силы-двадцать пять человек, вооруженных до зубов автоматами, пистолетами и большим количеством боеприпасов. Они крадучись пробрались на место происшествия, оставив свои спасенные машины на свалке в полукилометре отсюда. Автомобили и грузовики были спрятаны на виду, как знаменитое Похищенное письмо По, среди многочисленных сломанных автомобилей.
Сам Лосенко ехал в потрепанном семейном универсале, в котором отсутствовали все стекла. Он был встревожен, обнаружив под пассажирским сиденьем забытую куклу и фантики от конфет. Он не хотел думать о том, что могло случиться с бывшими владельцами фургона.
Возможно, он наступил на их кости.
Двое часовых остались присматривать за машинами—и друг за другом,—а остальные двинулись дальше пешком. Ноги Лосенко ныли от напряженного похода. Неплохая тренировка после того, как ты неделями сидел взаперти в подводной лодке. GPS-координаты Замятина, переданные вместе с его последней трансляцией, привели их на вчерашнее роковое поле битвы.
- Глаза открыты!- он увещевал своих людей. По периметру были расставлены дозорные, следившие за любым подозрительным движением. - Предохранители отключены. Руки наготове.”
В таких приказах почти наверняка не было необходимости. Кровавой бойни у их ног было достаточно, чтобы держать людей начеку. Настороженные моряки крепко сжимали оружие, некоторые подпрыгивали при каждом порыве ветра. Опытный подводник, Лосенко чувствовал себя неуютно здесь, на открытом месте. Он предпочитал вести свои войны из глубин океана. Его люди, без сомнения, тоже чувствовали себя не в своей тарелке. Они были моряками, а не коммандос.
"Мы не в своей стихии", - подумал Лосенко. Как рыба, вытащенная из воды.
Однако он не повернет назад, пока не выяснит, что за дьявольщина здесь творится. Замятин и его люди открыли эту печально известную фабрику и поплатились за это жизнью. То, что их безжалостно расстреляли только за то, что они приблизились к объекту, означало, что его секреты были очень важны, по крайней мере для кого-то.
То, что это было также единственным свидетельством жизни на протяжении многих лиг, добавило любопытства капитану. Ему нужно было знать, что в России пережило войну-хотя бы ради собственного здравомыслия.
Дорога поднималась и опускалась между местом сражения и фабрикой, следуя естественным контурам местности. Пройдя вдоль тротуара, он поднялся на гребень невысокого холма и присел за укрытием брошенного почтового грузовика. Он скользнул вдоль наклоненного капота, стараясь не высовываться. Рядом с Лосенко на корточках сидел дозорный, положив дуло винтовки на капот. Павел Горский на мгновение оторвал взгляд от прицела винтовки.
- Осторожнее, шкипер, - приглушенно предупредил мальчик. Молодой рядовой обычно работал в торпедном отделении. - Я слышал, что разведчики этого не предвидели.”
Лосенко видел, что Горский испугался. Как и остальные члены экипажа, он никогда раньше не видел настоящего боя.
“Не беспокойся о своем капитане, - ответил он. - Подводнику лучше не совать свой перископ туда, где в него могут выстрелить!”
Эта шутка вызвала слабую улыбку.
“Я думаю, вы знаете, сэр!”
- Просто представь, что винтовка стреляет торпедами, - посоветовал Лосенко, кивая. - Тогда ты будешь чувствовать себя как дома.”
“Есть, сэр!- Дозорный переложил оружие в другую руку. - Совсем как тогда, на борту.”
Лосенко хотелось пообещать Горскому, что он снова увидит свою койку на К-115, но он не мог заставить себя сделать это.
Несмотря на опасность, он выглянул из-за смятого металлического капота, чтобы рассмотреть загадку, которая заманила команду разведчиков к их концу.
Как и доложил Замятин, завод возвышался над горизонтом в нескольких метрах к западу. Столбы густых белых выхлопных газов вырывались из его нависших труб, загрязняя воздух. Периодические всполохи ярко-оранжевого пламени вырывались из дымовых труб, делая их похожими на гигантские римские свечи.
Если Лосенко напрягал слух, то мог слышать даже шум тяжелой техники. Лязгающие звуки, грохот сборочных конвейеров никогда не были бы терпимы на борту подводной лодки, где тишина была превыше