- Пусть говорит!- Британский морской офицер встал на защиту Эшдауна. - Что сделано, то сделано. Настоящим злодеянием сейчас было бы сражаться между собой, пока машины вонзают свои когти в мир.”
- Если там действительно есть машины.- Индийский делегат придерживался своей теории заговора. “Они используют тактику запугивания, чтобы привести нас всех в порядок.”
“Ты что, не слышал меня раньше?- рявкнул израильтянин. - Скайнет существует. Он был в работе с 1980-х годов.”
Сикх ухмыльнулся.
“Не будь таким наивным. Американцы могли бы годами закладывать основу для этого обмана. Чтобы замести следы в случае неудавшегося глобального поглощения.”
“Если вы так думаете, - прорычал пакистанский генерал, - то почему вы здесь?”
Сикх собрал свои вещи.
- Я задаю себе тот же вопрос.”
Индейский контингент направился к выходу. Китайцы, кубинцы и ливийцы двинулись за ними. Лосенко видел, что вся вершина рушится вместе с надеждой на единый фронт против машин. Это было именно то, о чем предупреждал их Джон Коннор.
- Подожди! Он встал и загородил дверь, несмотря на свирепые взгляды, которые бросали на него. - Друзья мои, давайте не будем принимать поспешных решений. Мы все должны поддерживать ровный киль-иначе этот шторм потопит нас.- Он посмотрел на Эшдауна. “Может быть, вам лучше сделать перерыв?”
- Хорошая мысль, - согласился Эшдаун. Темпераменту нужен был шанс остыть. “Пора сделать перерыв.- Он отошел от трибуны. - Обед будет подан в библиотеке по соседству.”
Нахмурившись, отъезжающие делегаты остановили свой исход. Лосенко попятился от выхода. Старые трения, казалось, не сгорели в огне Армагеддона. Он мог только надеяться, что сопротивление было скорее движением, чем миражом.
Если бы это была иллюзия, то Джон Коннор действительно был бы просто пустым голосом в эфире.
Обед состоял из черепахового супа, подаваемого в перевернутом черепаховом панцире размером с большую банкетную чашу для пунша, и приготовленных на пару морских огурцов. Израильтянка вздернула нос при виде первого, но остальные делегаты явно жаждали отведать экзотических блюд. Дразнящий аромат супа был соблазнителен после многих месяцев, проведенных на консервированной пище с камбуза Горшкова, но Лосенко обнаружил, что у него нет аппетита.
Горячие эмоции и тревожные откровения саммита заставили его желудок сжаться в узел. Он заметил Эшдауна на другом конце маленькой однокомнатной библиотеки, и его настроение упало. Ему не хотелось встречаться с этим человеком лично.
Лучше поскорее покончить с этим.
Оставив Фокина и Утесова разделять трапезу, Лосенко подошел к американцу. Остальные делегаты сбились в небольшие клики, в основном определяемые их старыми глобальными альянсами. Смешения происходили редко; различные фракции держались особняком.
На стенах были развешаны огромные цветные изображения уникальной флоры и фауны островов. Двумерные буревестники и игуаны позировали на фоне пышной зеленой листвы. Радужные фотографии плохо вписывались в напряженную атмосферу. Никто не рассматривал различные научные журналы, разложенные на полках. Выживание, а не наука-вот все, что сейчас имело значение.
Эшдаун совещался со своими французскими, британскими и канадскими коллегами у кофейника. Лосенко заметил, что генерал, по-видимому, тоже не ест. У них было еще кое-что общее. Эшдаун поднял глаза при его приближении. Он шагнул вперед, подальше от своих западных коллег.
Лосенко приготовился к тому, что должно было произойти.
Он едва мог смотреть на этого человека, не вздрагивая.
- Добрый день, - хрипло поприветствовал его Эшдаун. - Лосенко, не так ли? Это была хорошая работа - потопить тот эсминец.- Генерал, очевидно, был проинформирован обо всех своих гостях. - Это было нелегко-стрелять по одному из своих кораблей. Не совсем то, на что мы подписывались. Идет против зерна.”
Лосенко мало гордился тем, что потопил "Сметливый".
“Я сделал то, что должен был сделать.”
- В этом и заключается суть командования-принимать трудные решения, когда становится жарко.” Эшдаун посмотрел Лосенко более, принимая его измерить. - Я вам кое-что скажу, капитан. Именно такие люди, как вы и я—настоящие солдаты и моряки, с порохом в жилах,—выиграют эту войну.”
Интересно, подумал Лосенко, как выглядел сын Эшдауна, похож ли он на своего отца? Были ли они близки?
“Насколько я понимаю, вы подводник, - продолжал Эшдаун. “Я сам был под волнами, когда все пошло к черту. Проводя инспекцию одного из наших SSNs класса Лос-Анджелес, USS Wilmington. С тех пор он стал моей оперативной базой.- Он огляделся вокруг. “Как ты думаешь, как я добрался до этой вулканической ямы?”
Теперь, когда этот момент настал, Лосенко раздумывал, стоит ли ему честно признаться Эшдауну в своей роли в смерти сына. Возможно ли, чтобы такое признание принесло больше вреда, чем пользы, сделав еще больший упор на и без того хрупкую разрядку? Он чуть было не передумал, но потом вспомнил, как Эшдаун признал свое участие в создании Скайнета. Американский генерал мог бы притвориться, что он противостоял Скайнету, что его командование отвергло его, но вместо этого он принял свою справедливую долю вины.
Лосенко решил, что Эшдаун заслуживает такой же честности в отношении судьбы своего ребенка.
- Я должен сказать вам кое-что, генерал, что, боюсь, может быть для вас болезненным. Лосенко с трудом сглотнул. Во рту у него вдруг пересохло, как в пустыне Гоби. “Но лучше, чтобы между нами не было секретов.”
Эшдаун вопросительно посмотрел на него. Он поставил чашку с кофе на стол и сосредоточил на ней все свое внимание.
“В порядке. Стреляй отсюда.”
Его выбор слов был зловеще ироничен.
“Ваш сын ... - начал было Лосенко. Генерал напрягся при этих словах. - Моя подводная лодка К-115 патрулировала в Баренцевом море, когда мы получили сообщение о нападении на нашу Родину. Нам было приказано нанести ответный удар, и я последовал этому приказу. Я запустил несколько баллистических ракет, вооруженных несколькими ядерными боеголовками, по стратегическим целям в штате Аляска. База вашего сына, несомненно, была среди этих целей.”
Теперь уже Эшдаун лишился дара речи. Все его тело застыло. Его лицо вспыхнуло от гнева, а на виске запульсировала жилка. Лосенко вспомнил о приближающемся расплавлении ядерного ядра. Он собрался с силами для неизбежного взрыва.
Возможно, мне следовало держаться за свое оружие.
Но когда Эшдаун наконец заговорил, его голос был холоден, как ледяной север.
“Ты просто выполняла свой долг, - признался он сквозь стиснутые зубы. - Как я бы и сделал.- Он подавил свою очевидную боль и гнев. - Сейчас важно, чтобы мы отключили Скайнет навсегда.” Он сделал глубокий вдох. “Прошу меня извинить, но мне предстоит война.”
Он оставил Лосенко стоять, размышляя, не нанес ли тот смертельный удар по Сопротивлению. Как может человек, как бы он ни был предан великому благу, работать рядом с человеком, который приговорил своего собственного сына к огненной смерти?
Это был тот самый вопрос, который, как понял Лосенко, задавали друг другу многие другие делегаты. Скайнет был всего лишь абстракцией; старая вражда и кровная месть глубоко укоренились.
Глубокая, наверное, как океан.
К тому времени, как собрание возобновилось, воспаленные эмоции действительно немного утихли. Никогда не стоит недооценивать силу хорошей еды, размышлял Лосенко, особенно среди мужчин и женщин, которые месяцами добывали себе пропитание. Вполне вероятно также, что, столкнувшись с возможностью еще раз пройти его в одиночку, многие из наиболее упрямых делегаций, возможно, предпочли бы не отказываться от перспективы союза слишком быстро.
Люди потянулись обратно в зал. Переводчики вернулись к работе.
Японский генерал, которого Лосенко представил как Сэйдзи Танака, предложил компромисс.
"Несмотря на наши разногласия, должны ли мы, по крайней мере, согласиться с тем, что необходимы совместные усилия для борьбы с хаосом, с которым сейчас сталкивается мир?- Он тактично избегал упоминаний о Скайнете и Терминаторах. - Поскольку цивилизация находится в руинах, крайне важно, чтобы наши Вооруженные силы работали сообща, чтобы восстановить порядок—и преодолеть любые силы, угрожающие остаткам человечества. Эскалация военных конфликтов только ускорит наше вымирание. Мы не можем позволить себе еще один Судный день.”
Наушники перевели его трогательный призыв. С галереи донесся недовольный ропот согласия. Лосенко был воодушевлен таким ответом.
Китайский делегат снова заговорил.
"Никто не отрицает необходимости международного сотрудничества во время этого кризиса. Требуется сильное руководство. Но кто обеспечит это лидерство? Вот этот вопрос и волнует нас.”
“Нам нужен кто-то, кто полностью понимает природу врага, - предложил британский командующий. - Кто-то, кто уже доказал свою способность объединить этот союз.- Это была грозная пожилая женщина с короткими седыми волосами и суровым выражением лица. “Я назначаю генерала Эшдауна.”
Ее предложение вызвало бурю возмущения. Из галереи послышались гневные протесты на нескольких языках. Китайский делегат сердито посмотрел на британский контингент.
“Это недопустимо!- яростно воскликнул он. “Только потому, что вы, как всегда, решили стать американскими комнатными собачками, не ждите, что весь остальной мир забудет, кто виноват в нашем падении.”
- Генерал Эшдаун знает об угрозе больше, чем кто-либо здесь, - вмешался французский делегат. - И эта встреча не состоялась бы, если бы не его видение и организация.- Он презрительно усмехнулся китайцу. “Я поддерживаю эту кандидатуру.”
- Давайте поставим вопрос на голосование.- Танака снова попытался сыграть роль миротворца. - Генерал Эшдаун. Есть ли у вас что-нибудь, что вы хотели бы сказать, прежде чем мы опросим ассамблею?”
Эшдаун поднялся на трибуну.
“Просто никто здесь не хочет все исправить больше, чем я.- Его серьезное выражение лица свидетельствовало о его искренности. “Если вы изберете меня на этот пост, я клянусь своей священной честью, что не успокоюсь, пока человечество не получит второй шанс снова жить в мире и безопасности. Это все.”