[507]. «Юридические и фактические власти бывшего бельгийского Конго», как называли себя участники конференции, заключили военнополитический союз, создав фронт «против коммунизма в Конго», потребовали отмены резолюции, принятой Совбезом ООН 21 февраля. Они договорились «о признании существующих в Конго государств де-факто и де-юре, а также возможности создавать новые государства» и одобрили предложенный Чомбе в ультимативной форме план превращения страны в «конфедерацию суверенных государств». Предусматривалось прекращение полномочий центрального правительства и замена его «координирующим межгосударственным советом» с невнятными полномочиями[508].
Это, как справедливо заметила «Правда», означало, что Чомбе и его сторонники «встали на путь раздробления и расчленения конголезского государства»[509]. Советская пресса не жалела хлестких эпитетов, описывая ход и решения конференции: «совещание конголезских предателей и марионеток», «нож в спину конголезскому народу», «парад марионеток», «антинациональный сговор предателей», «сборище убийц Лумумбы».
Гизенга отверг тананаривские соглашения как не отражающие волю народа и неприемлемые. Его заявление по поводу итогов конференции напоминало гневные инвективы советской пропаганды в адрес ее участников: «Решать судьбу страны без участия ее населения, без участия свободно избранных им представителей – значит выступать против народа. Поскольку марионетки Касавубу,
Чомбе, Калонжи и другие боятся предстать перед народом, зная, что их ожидает возмездие за грязные дела, они продолжают линию на расчленение страны, что они и закрепили на бумаге, подписанной в Тананариве. Они могут подписывать сколько угодно таких бумажек – последнее слово остается за народом Конго, а этот народ уже доказал всему миру, что он умеет постоять за себя»[510].
Среди конголезских политиков Гизенга был не одинок в критике тананаривских соглашений. Их категорически не принял и Мобуту. Он предостерег Хаммаршельда от односторонних контактов с Касавубу, пригрозив в противном случае перекрыть войскам ООН доступ в Матади и другие стратегические районы Конго[511].
Принятые в Тананариве решения шли вразрез с конголезским планом Кеннеди, одним из условий реализации которого было «сохранение единого Конго»[512]. Госдепартамент США оценил итоги конференции сдержанно, подчеркнув, что реальное национальное примирение невозможно без участия сторонников Гизенги[513]. 31 марта заместитель Госсекретаря по африканским делам Меннон Уильямс заявил, что Гизенга должен войти в новое федеральное правительство[514]. США запустили предусмотренный планом «запасной вариант» создания конголезского «правительства на более широкой основе». Итоги секретных советско-конголезских переговоров, проходивших в Москве в начале марта, существенно повысили шансы на его успешную реализацию.
Гизенге отказано в поставках советского оружия
Убийство Лумумбы сделало актуальными самые радикальные сценарии развития ситуации в Конго. Его смерть внесла коррективы в африканское турне Председателя Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнева. Он намеревался посетить Марокко и Гвинею. 14 февраля Нкрума направил находившемуся в Гвинее Брежневу приглашение приехать в Гану. Оно было принято, и 16 февраля Брежнев прилетел в Аккру.
Судя по отчету Брежнева, положение в Конго занимало центральное место в его беседах с Нкрумой. Ганский президент изложил свой очередной план африканизации урегулирования кризиса. Он заявил, что намерен предложить «создание в Конго африканского командования под видом “нового командования ООН”» и послать туда войска стран – участниц Касабланкской группы. Им следовало не просто заменить войска ООН, но и взять на себя управление страной: «Это командование должно принять на себя всю ответственность за поддержание закона и порядка в Конго. Все конголезские вооруженные силы должны быть разоружены. Весь неафриканский персонал, находящийся на службе в вооруженных частях Конго, следует немедленно вывести из Конго. Командование после установления своего контроля освободит всех политических заключенных и будет способствовать восстановлению деятельности парламента. Все иностранные дипломатические миссии и представители должны немедленно покинуть Конго на время, чтобы предоставить этому командованию свободу действий и не допустить возникновения холодной войны в Конго». Нкрума не скрывал намерения использовать ООН как прикрытие и финансового донора для действий африканских стран в Конго: «Получение мандата от ООН на урегулирование конголезского вопроса даст возможность африканским странам действовать от имени ООН и получать от ООН соответствующие фонды и материальную помощь для осуществления операции в Конго»[515].
План Нкрумы имел шансы перейти из разряда политической маниловщины в разряд гипотетических сценариев только при одном условии – оказание Советским Союзом военной помощи правительству Гизенги. Чтобы сделать свой план более привлекательным для советского руководства, ганский президент впервые связал «передачу проблемы Конго в руки африканских государств» с «необходимостью принятия быстрых мер для устранения Хаммаршельда от конголезских дел». В ход была пущена и наглядная агитация. Здание ЦК правящей Народной партии конвента в Аккре, куда Брежнев прибыл в сопровождении Нкрумы, было увешано плакатами, один из которых гласил: «Хаммаршельд – иуда». Брежнев ничего не обещал, но в предложениях «по вопросу о Конго» рекомендовал: «В благожелательном духе уточнить нашу позицию в отношении идеи создания африканского командования под видом “нового командования ООН” и о посылке в Конго войск Касабланкской группы»[516].
Более конкретными были переговоры по вопросу о «немедленной помощи оружием» правительству Гизенги. Обсуждались маршруты и способы его доставки. Нкрума назвал два варианта. Через Судан или через Центрально-Африканскую Республику (ЦАР). Президент утверждал, что с правительством ЦАР есть соответствующая договоренность, а премьер-министр Судана Аббуд после убийства Лумумбы якобы «начинает постепенно менять свою позицию и может дать согласие на провоз оружия в Стэнливиль через территорию Судана»[517].
Наследный принц Марокко Хасан, будущий король Хасан II, предложил доставить советское оружие из Марокко в Стэнливиль «под видом снабжения марокканских военных частей, находящихся в Конго». Еще принц «доверительно» сообщил Брежневу о мерах, которые африканские страны собирались предпринять «в случае неудачи» действий в конголезском вопросе через ООН: «репрессии в отношении бельгийцев в Конго (ликвидация, минимум, 100 бельгийцев), создание партизанских отрядов из конголезцев типа “коммандос” для принятия мер против Чомбе, Мобуты [sic.] и их сторонников». Нкрума и Хасан обратились к правительству СССР с просьбой направить советские пароходы с оружием в Марокко и Гану для последующей «транспортировки под ответственность правительств этих стран в Стэнливиль и передачи правительству Гизенги». Просьба была услышана. Брежнев в отчете о поездке написал, что «напрашивается предложение» «поручить соответствующим ведомствам срочно изучить вопрос о возможности поставки советского легкого стрелкового оружия и боеприпасов» в Гану и Марокко для передачи правительству Гизенги[518].
Нкрума вряд ли рассчитывал, что Хрущев пойдет на эскалацию кризиса, начав военные поставки правительству Гизенги. Не прошло и недели после отъезда Брежнева из Аккры, как Нкрума 21 февраля попросил посла США в Гане Фрэнсиса Рассела о встрече с президентом Кеннеди, продемонстрировав готовность «выйти из орбиты советского влияния». Кеннеди счел целесообразным принять Нкруму во время его визита в Нью-Йорк для участия в XV сессии ГА ООН, которая возобновляла работу в марте[519].
Политическое чутье не подвело ганского президента. В упоминашемся послании Хрущева главам государств и правительств развивающихся стран от 22 февраля он раскритиковал операцию ООН в Конго «под руководством Хаммаршельда», которая «не только не достигла цели», что «имел в виду Совет Безопасности, но и привела к противоположным результатам». Грядущий уход контингентов из стран Касабланкской группы обещал новые осложнения, на конголезской земле могли остаться «главным образом силы, прямо или косвенно связанные с коалицией колониальных держав». При таком раскладе операция ООН в Конго становилась ненужной и даже вредной: «Правительство СССР пришло к выводу, что интересы независимости Конго, равно как и интересы престижа ООН, требуют скорейшего прекращения так называемой “акции в Конго” и вывода оттуда всех иностранных войск, с тем чтобы предоставить конголезскому народу возможность самому решать свои внутренние дела»[520]. Гарантом «мира, порядка и спокойствия» в Конго должно было стать «законное правительство страны, возглавляемое преемником Патриса Лумумбы Антуаном Гизенгой. Хрущев подтвердил готовность СССР «вместе с другими дружественными Республике Конго государствами» оказать помощь «конголезскому народу и его законному правительству».[521] Об Африканском командовании в послании ничего не говорилось. Вскоре решился вопрос и о поставках оружия правительству Гизенги.