<…> Конголезские и международные власти согласились изучить способы взаимодействия между КНА и силами ООН для выполнения определенных задач»[577].
Моментом истины в противостоянии Леопольдвиля и Элизабетвиля стала очередная Конференция круглого стола, которая открылась в административном центре Экваториальной провинции Кокийявиле, где 24 апреля собралось около 200 делегатов, включая всех ведущих конголезских политиков, кроме Гизенги. Советская печать прокомментировала ее перспективы с прогизенговских позиций. «Правда» сообщила о встрече «участников тананаривского совещания, на котором, как известно, состоялся сговор конголезских марионеток о расчленении Конго». Шансы прозападных политиков предотвратить окончательный распад Конго газета оценила скептически: «Чувствуя шаткость своих позиций, Касавубу пытается сейчас по подсказке Вашингтона укрепить свое положение с помощью ООН, представляя себя в качестве “главы” конголезского государства. Одновременно, пытаясь нажить себе политический капитал перед предстоящими переговорами с Чомбе, Касавубу способствует распространению всякого рода фальшивок о каких-то контактах, которые якобы установлены между Леопольдвилем и законным правительством, контролирующим ныне около половины всей территории страны и без участия которого какие бы то ни было решения о судьбе Конго теряют всякий смысл»[578].
Информация о переговорах между представителями Касавубу и Гизенги не была «фальшивкой», они действительно имели место. Каждый из участников преследовал собственные цели. Без союза с Гизенгой или хотя бы нейтралитета с его стороны Касавубу было не одолеть Чомбе. Гизенга использовал противоречия между Леопольдвилем и Элизабетвилем для изменения баланса сил в свою пользу с видами на новое правительство. Он был готов вести диалог при условии «возвращения в русло законности и возобновления работы парламента»[579]. Войска Гизенги и центрального правительства заключили перемирие. В конце апреля была снята блокада Восточной провинции. В Кокийявиль тем не менее Гизенга не поехал по соображениям безопасности. Стэнливильское правительство представляла группа военных.
Во вступительной речи на конференции Касавубу призвал пересмотреть тананаривские соглашения «по существу». В ответ Чомбе потребовал, чтобы федеральное правительство аннулировало соглашение с ООН от 17 апреля о реорганизации КНА и выводе иностранных наемников, и удалило из зала делегацию БАЛУБАКАТ во главе с Ясоном Сендве. В противном случае, пригрозил Чомбе, делегация Катанги не будет участвовать в конференции. Демарш главы Катанги не встретил поддержки, и 26 апреля он демонстративно покинул конференцию и направился в аэропорт, откуда собирался вылететь Элизабетвиль[580].
Перед посадкой в самолет Чомбе, министр иностранных дел Катанги Эварист Кимба и 6 бельгийских советников были арестованы конголезскими солдатами по приказу Мобуту. Два дня их продержали в аэропорту. Бомбоко напрасно уговаривал Чомбе вернуться на конференцию. Чомбе отказался «признать власть Касавубу» и объявил голодовку. 28 апреля Чомбе и его команда были переведены на виллу в Леопольдвиле, где они содержались под домашним арестом до 9 мая, когда министр внутренних дел Сирил Адула объявил о возможности интернирования Чомбе за «создание угрозы для безопасности государства». Бельгийские советники в тот же день были высланы из Конго. Бомбоко обвинил Чомбе в «государственной измене», в том числе в убийстве Лумумбы[581].
Карта № 2. Конго (Леопольдвиль). Июль 1960 – декабрь 1961 гг.
Арест Чомбе вызвал резкие протесты в Катанге. Министр внутренних дел Г. Мунонго заявил, что Катанга скорее готова «сражаться до последнего человека», чем согласиться с диктатом Леопольдвиля. Бельгийские наемники подготовили план специальной операции по освобождению Чомбе и даже свержения правительства Илео[582].
Конференция продолжила работу без Чомбе. Участники отказались от принятого в Тананариве плана создания «конфедерации суверенных государств» и договорились, что формой государственного устройства Конго будет федерация провинций. Было принято решение созвать сессию парламента для избрания «законного правительства». Конференция уполномочила Касавубу принять все необходимые меры для разоружения сепаратистских формирований в провинциях Катанга, Восточная и Киву[583].
Конференция завершилась 28 мая, не определив сроков и места созыва сессии парламента. 12 мая Касавубу заявил, что парламент начнет работу в Леопольдвиле под охраной войск ООН сразу после окончания конференции. Это был открытый вызов Гизенге, поскольку тот лишался времени для консолидации сторонников Лумумбы, составлявших в парламенте большинство. Гизенга решил выиграть время. Его ответ состоял из двух частей. 14 мая по его приказу были арестованы несколько «проамериканских» членов стэнливильского правительства. Через два дня он назвал решение президента «незаконным» и сообщил, что его правительство постановило созвать парламент на военной базе в Камине под охраной войск ООН, состоящих из военнослужащих Ганы, Гвинеи, Индии, Мали, Судана, ОАР и Того[584]. В конце второй декады мая Гизенга официально заявил, что кризис, «раздирающий страну на протяжении одиннадцати месяцев, может быть разрешен мирным путем лишь в результате консультаций с народом, то есть через его представителей в парламенте»[585].
«Правда» назвала «фарсом» предложение Касавубу «созвать послушный ему парламент в Леопольдвиле» и выразила уверенность, что «законное правительство в Стэнливиле не согласится участвовать в этом очковтирательстве»[586]. Прогноз не оправдался. 12 июня в Леопольдвиле при посредничестве ООН начались переговоры между представителями стэнливильского и центрального правительств. 19 июня была достигнута договоренность о проведении в июле сессии парламента в кампусе Лованиумского университета под охраной войск ООН[587].
Американским дипломатам, а также Бомбоко и Адуле, удалось склонить находившегося под домашним арестом Чомбе к признанию итогов конференции в Кокийявиле. На пресс-конференции 22 июня он пообещал, что если его освободят, депутаты от Катанги примут участие в сессии парламента в Лованиуме и сообщил о подписании с центральным правительством ряда соглашений, выполнение которых означало, что Катанга становилась одной из провинций Конго[588]. Мобуту и Чомбе договорились, что реорганизация катангской жандармерии будет проходить под руководством Мобуту, для чего в Элизабетвиль с Чомбе должна была вылететь группа офицеров КНА[589].
После возвращения в Катангу 24 июня Чомбе отказался от договоренностей с центральным правительством. Он заявил, что делегаты от Катанги примут участие в работе парламента, только если конголезские руководители обсудят с ним, Чомбе, условия отделения Катанги. 4 июля Чомбе выступил в катангском парламенте с речью, которую закончил лозунгом «Да здравствует независимая Катанга!»[590] Парламент аннулировал все соглашения с правительством Илео[591]. Прибывшие вместе с Чомбе офицеры мобутовской армии, которые должны были обеспечить подчинение катангской жандармерии главнокомандующему КНА, были отправлены обратно за «подрыв дисциплины», т. е. попытки отстранить от командования европейцев[592].
Гизенга от договоренностей отказываться не собирался. На это косвенно указывала и новая советская позиция в отношении возобновления работы конголезского парламента. «Правда» представила соглашение, достигнутое 19 июня между Гизенгой и центральным правительством как триумфальный успех сторонников Лумумбы. По версии газеты, соглашение «явилось результатом настойчивых усилий правительства, возглавляемого Антуаном Гизенгой и поддержанного значительным числом депутатов и сенаторов конголезского парламента». Касавубу же и его сторонники «не осмелились выступить против созыва парламента, опасаясь подорвать свой и без того подорванный престиж»[593].
СССР поддержал созыв парламента, рассчитывая, что гизенгистам удастся занять доминирующие или хотя бы сильные позиции в будущем правительстве. Ставка была рискованной: Гизенгу поддерживали 40 из 137 депутатов нижней палаты парламента, а харизмой Лумумбы, которому при подобном раскладе удалось стать премьер-министром, его преемник не обладал. И рисковать в отличие от Лумумбы не любил, отличался рассудительностью и порой чрезмерной осторожностью. В Кремле риск сочли оправданным: это был шанс для Советского Союза остаться в числе игроков в «сердце Африки».
Создание правительства «национального единства»
Из Москвы в Стэнливиль направили дипломатическую миссию «для поддержания постоянной связи с Гизенгой и оказания ему советнической помощи». Миссия состояла из двух офицеров внешней разведки под дипломатическим прикрытием (глава миссии Л. Г. Подгорнов и О. И. Нажесткин), двух военных, дипломата и трех радистов-шифровалыциков. Путь был долгим и нелегким. Его последний отрезок – от судано-конголезской границы до Стэнливиля – группа преодолевала на джипах времен Второй мировой войны через экваториальный лес на северо-востоке Конго и достигла административного центра Полис, «находившегося на полпути к Стэнливилю». На летном поле стоял небольшой самолет, и летчики-бельгийцы «за хорошую плату» согласились доставить путешественников в столицу Восточной провинции. Однако, не без оснований заподозрив, что среди дипломатов могут быть разведчики, бельгийцы потребовали вскрыть багаж, а охранявшим аэродром конголезским солдатам сказали, что там «русское шпионское снаряжение». Выполнить это требование было невозможно: в опечатанном «дипломатическом багаже» хранились «секретные шифры, деньги, радиостанции». После двухчасовых переговоров Подгорнова с летчиками и солдатами разрешение на полет было получено, и через два часа миссия была в Стэнливиле. Радиостанцию развернули прямо в номере гостиницы, отгородив «простынями от взоров случайных посетителей». 6 июля 1961 г. миссия в