Другой оппозиции в Конго не было, и ее СССР приходилось поддерживать. Девлин утверждает, что сотрудники советского посольства в Леопольдвиле «открыто передавали деньги оппонентам Адулы»[853]. Документы из российских архивов свидетельствуют, что им оказывалась помощь, но скрытно. 30 мая в Женеве состоялась встреча заместителя министра иностранных дел В. А. Зорина с и. о. Генерального председателя ПАС М. Бернардэном. Бывший посол правительства Гизенги в Пекине признал, что «во время руководства страной и партией» патриотические силы «совершили ряд ошибок, которые проистекают главным образом из-за неопытности государственных и партийных деятелей». «Сейчас, – заверил он собеседника, – мы стараемся постепенно исправить это положение, чтобы служить народу и родине». После свержения Лумумбы ПАС была вынуждена поддерживать контакты с «представителями Советского Союза и других братских стран в отдаленных ресторанах и даже движущихся машинах». Вначале, посетовал Бернардэн, его партия получала от СССР «большую финансовую поддержку», но затем ее «практически не было». Он долго описывал организационные и финансовые трудности ПАС, доказывая, что только «материальная и финансовая помощь братских партий, в частности КПСС», поможет ей провести реорганизацию и встать на ноги. Бернардэн передал Зорину «бюджет расходов партии на один год», заметив, что «в случае благоприятного рассмотрения нашей просьбы», помощь должна оказываться через Коммунистическую партию Бельгии, а не через советское посольство в Леопольдвиле, «так как охранка Адулы может это обнаружить и закрыть ваше посольство». Зорин заверил собеседника, что проинформирует Москву о встрече, но ничего не пообещал «относительно ответа на изложенную просьбу»[854].
Представитель другой оппозиционной партии, Генеральный секретарь НДК-Л Антуан Кивева, посетил советское посольство 15 июня 1962 г. Его беседа с В. С. Силкиным проходила примерно в том же ключе, что и разговор между Бернардэном и Зориным. Кивева заявил, что националистические лидеры «учли опыт поражений» и «значительно активизировали свою деятельность». Их лидеры «пришли к осознанию необходимости серьезной реорганизации своих сил и проведения широкой политической работы в массах, а также воссоздания блока всех левых партий для отпора реакции». Обширные планы были и у руководства НДК, оно намеревалось «уже в ближайшие дни принять меры по организационному укреплению своих рядов путем введения строгой партийной дисциплины и удаления из партии всех лиц, предающих национальные интересы, погрязших в коррупции и игнорирующих партийные решения. Оно намерено также приступить к изданию своей газеты и направить в различные районы страны своих активистов для проведения разъяснительной работы в массах и оказания необходимой помощи местным организациям партии». Правильные намерения плохо сочетались с практической деятельностью НДК. В состав «временного ЦК» партии в качестве заместителя председателя вошел Ж. Касонго, хотя из партийных рядов раздавались требования исключить его «как предателя дела Лумумбы». Кивева пообещал, что руководство «возьмет курс на исключение из партии слишком скомпрометировавших себя деятелей типа Касонго, но пока решило не форсировать этого, так как в настоящее время, когда положение партии еще не укрепилось, подобные деятели могут, блокируясь с реакцией, нанести серьезный вред партии».
Кивева запросил стандартный «пакет» помощи, которую обычно хотели получить от СССР оппозиционные конголезские организации – денежная помощь «на издание газеты и покрытие некоторых других организационных расходов», несколько автомашин, типографское оборудование, кинопроекторы, микрофоны. Он «подчеркнул, что было бы желательно, чтобы на аппаратуре не было клейма, свидетельствующего о том, что она произведена в Советском Союзе». В числе «срочных нужд» Кивева просил напечатать в СССР миллион экземпляров «фотопортрета Лумумбы» и организовать поездку в нашу страну группы членов НДК до 50 человек «для изучения опыта организаторской и организационно-пропагандистской работы, подготовки и проведения выборов». В записи беседы Силкин не проинформировал о своей реакции на просьбы НДК. Ясно, что он передал их содержание в Москву. Резолюция на документе за неразборчивой подписью гласила: «Вопрос рассматривается в Отделе ЦК»[855].
Рассматривался он не в спешном порядке. Спустя почти 3,5 месяца, 27 августа 1962 г., Кивева в ходе беседы с Силкиным «напомнил о просьбе руководства его партии относительно оказания ей материальной помощи». Кивева сказал, что понимает «сложность и деликатность» вопроса «о путях доставки тяжелых грузов», но «у них есть возможность подыскать соответствующих посредников в Конго и за рубежом, в частности, в Европе». НДК, сообщил Кивева, «остро нуждается в посильной финансовой помощи» не только для организации текущей работы, но и для «подготовки и проведения объединительного съезда националистических партий», предполагаемую дату которого он не назвал. Руководство НДК рассчитывало на пополнение партийной кассы средствами от продажи фотопортретов Лумумбы, которые оно хотело получить из СССР.
Кивева выразил «недоумение» по поводу того, что СССР «не оказывает достаточно активной помощи в ее борьбе против незаконного правительства Адулы». Силкин ответил, что «Советское правительство, имеющее с Республикой Конго нормальные дипломатические отношения, не может выступить с официальной поддержкой оппозиции. Такое выступление не принесло бы пользы ни нашим отношениям с Республикой Конго, ни самой оппозиции, а скорее всего наоборот». Кивева заметил, что можно оказывать «неофициальную помощь и поддержку». Его реплика осталась без ответа[856].
Сомнительным просителям посольство отказывало с ходу. Представившиеся как «национальный президент и национальный секретарь Временного комитета Африканской народной партии», некие П. Ионго и А. Етени заявили, что «их партия намеревается строго следовать учению о коммунизме и попытается распространить его по всей стране». Руководители неизвестной партии попросили «научно разработанный устав Коммунистической партии», «директивы для их партии» и, конечно же, «посильную материальную помощь». Беседовавший с ними второй секретарь посольства Ю. Сидельников разъяснил, что «создание политической партии и ее деятельность является внутренним делом самих конголезцев». Дипломат не видел, «каким образом Советское Посольство могло бы помочь в этом деле», поскольку оно «занимается вопросами развития дружественных отношений и сотрудничества между СССР и Республикой Конго, взятыми в целом». И его статус в стране пребывания «не позволяет заниматься вопросами организации политической партии или направлять ее деятельность, так как это является грубейшим вмешательством во внутренние дела страны».
В ответ он услышал, что «дипломатические представители западных держав вмешиваются во внутренние дела Конго, всячески поддерживая антинациональные, проимпериалистические элементы внутри страны». «Советское правительство, – объяснил Сидельников, – не может встать на этот путь, так как политика невмешательства во внутренние дела других государств, уважение их суверенитета является основой, на которой социалистические страны строят свои отношения с другими странами, независимо от существующего в этих странах строя»[857]. Осторожность советских дипломатов была понятной: не хотелось нарваться на провокаторов и создать предлог для закрытия посольства.
Позитивных сдвигов в советско-конголезских отношениях не намечалось. Отмена визита Адулы в СССР стала одним из многих признаков нарастания проамериканской ориентации его правительства. 11 июля он провел реорганизацию кабинета, число членов кабинета было сокращено с 42 до 28, и только 16 министров сохранили свои посты. НДК-Л получила 5 постов по сравнению с 9 постами, которые ее представители занимали в первом правительстве Адулы[858].
Единственным местом, где еще был слышен голос оппозиции, оставался парламент. Во время обсуждения вопроса о доверии новому составу правительства 16 июля «многие депутаты резко критиковали деятельность прежнего правительства». Они подчеркивали, что правительство «не выполнило обещаний, данных народу. Вместо объединения страны оно развернуло борьбу против патриотических сил, допустило произвол в отношении видных националистических лидеров, оказалось не в состоянии решить катангский вопрос»[859]. Впервые, правда, со ссылкой на оппозицию, советская пресса критиковала Адулу. Оказалось, что и он несет ответственность за деяния, которые ранее приписывались Бомбоко и анонимным «реакционерам».
Капитуляция Чомбе
М. Калб верно и образно охарактеризовала конголезскую политику СССР после китонских соглашений: «обращаться с Адулой, надев лайковые перчатки, надеясь, что в конце концов он придет за помощью, чтобы решить проблему Катанги»[860]. Л. Девлин считал такую тактику «неплохой ставкой», попыткой ударить в «уязвимое место Соединенных Штатов»[861]. У союзников по НАТО не было консенсуса относительно действий в Катанге. Президент Кеннеди не исключал новой военной операции в случае провала переговоров между Адулой и Чомбе. Бельгия, Великобритания и Франция были против использования силы против сепаратистов Катанги[862].
Противоречия среди западных держав придали уверенности Чомбе. Начатые по инициативе США его переговоры с Адулой вылились в два длительных (18 марта – 17 апреля и 18 мая – 26 июня 1962 г.) раунда безрезультатных переговоров