[863]. Возвратившийся в Элизабетвиль Чомбе с гордостью заявил: «Я ничего не подписал»[864]. 1 1 июля 1962 г. во вторую годовщину отделения Катанги в Элизабетвиле состоялся парад военных формирований Чомбе. Представители ООН назвали парад провокацией и установили в центре столицы контрольно-пропускной пункт. 17 июля на него напала многотысячная толпа женщин, которые били находившихся там индийских солдат дубинками и забрасывали их камнями, жгли хижины, переворачивали машины. Их удалось разогнать только штыками и выстрелами в воздух. Погибли двое детей и одна женщина, вину за их смерть катангские власти и командование силами ООН сваливали друг на друга[865].
Чомбе не замедлил использовать кровавый эксцесс в пропагандистских целях. Он направил главам многих государств телеграмму следующего содержания: «Вчера, во время мирной демонстрации, в которой участвовали только женщины и дети, индийские вооруженные силы Объединенных Наций по приказу своего командира открыли огонь, убили одну женщину, двоих детей и ранили 13 человек. Такой образ действий является недопустимым со стороны организации мира. Убедительно просим Вашего высокого вмешательства с тем, чтобы эта организация, если она намеревается вести войну в Катанге, вела ее общепринятыми методами». Такая телеграмма поступила в Москву, «господину Президенту СССР». И была оставлена без ответа[866].
После неудачи переговоров с Чомбе о реализации китонских соглашений Адула заговорил о необходимости рассмотрения катангского вопроса на заседании Совета Безопасности. И. о. генсека У Тан поддержал эту идею. Ему надоела несговорчивость Чомбе и постоянные провокации против ООН в Катанге. Комментируя события 17 июля, У Тан назвал Чомбе и его министров «сборищем клоунов», с которыми невозможно достичь соглашения[867].
Западу созыв Совета Безопасности был ни к чему, поскольку он констатировал бы очевидный провал китонских соглашений. Заместитель Госсекретаря Джордж Болл заговорил о необходимости «конкретных предложений», которые «помогут ООН публично и частным образом заставить Адулу и Чомбе согласиться с разумным решением» катангской проблемы. Африканский отдел Госдепартамента в июне разработал проект плана национального примирения в Конго с целью «остановить опасное развитие ситуации, быстро покончив с отделением Катанги, и избежать скорого созыва заседания Совета Безопасности, на чем, как мы предполагаем, будут настаивать СССР и африканские националисты»[868].
Помощник Госсекретаря по политическим вопросам Джордж МакГи вспоминает, что после внесения многочисленных поправок документ был одобрен президентом Кеннеди, Бельгией, частично Великобританией, но не поддержан Францией. Затем он был представлен У Тану. Тот с ним согласился, и американские предложения получили название «план У Тана»[869]. План датируется 20 августа 1962, когда и. о. генсека впервые в официальном документе упомянул комплексный план мероприятий, «которые могли бы побудить г-на Чомбе к отказу от своих сепаратистских амбиций и к принятию серьезных мер в направлении к национальному единству»[870].
План предусматривал разработку «федеральной конституции, распределение доходов и поступлений в иностранной валюте между Центральным правительством и провинциальными правительствами, объединение валюты, слияние и объединение всех военных, полувоенных и жандармских частей в рамках национальной армии и жандармерии, отзыв всех провинциальных представителей и дипломатических или консульских миссий за границей, которые не находятся в ведении Центрального правительства, объявление общей амнистии и преобразование Центрального правительства с тем, чтобы в нем были представлены все политические и провинциальные группировки»[871].
В плане имелся «порядок действий», который должен был гарантировать его своевременную реализацию. Он состоял из четырех этапов. В случае задержки разработки или одобрения новой конституции (этап I) или «непринятия властями Катанги плана национального примирения» в десятидневный срок (этап II), надлежало принять экономические санкции в отношении режима Чомбе (этап III). Они включали запрет на вывоз из Катанги меди (75 % которой импортировала Бельгия) и кобальта (75 % которого импортировали США) «без разрешения Центрального правительства в Леопольдвиле». Если санкции не сработают, «то правительства будут консультироваться между собой и с Организацией Объединенных Наций относительно других мер, которые могли бы быть приняты при создавшейся обстановке» (этап IV)[872].
У Тан подчеркивал, что план не является «основой для переговоров», его следовало принять целиком или отвергнуть. И. о. генсека не исключал применения военной силы для объединения Конго: «Я надеюсь, что с твердой поддержкой и помощью со стороны всех государств-членов Организации окажется возможным достигнуть в ближайшее время некоторой меры реального прогресса в направлении решения, которое, конечно, должно означать прекращение попыток отделения Катанги». В противном случае «Организация Объединенных Наций <…> очень скоро столкнется с необходимостью решить, должна ли она вывести из Конго свои военные силы, или же прибегнуть к другой крайней мере и конкретно уполномочить ОНУК[873] принять все необходимые меры, чтобы положить конец всем попыткам отделения Катанги»[874].
20 августа начальник операций ООН в Конго Роберт Гардинер представил план У Тана премьер-министру Адуле. 23 августа тот ответил письмом, где назвал план «проявлением доброй воли» и «в основе своей приемлемым». Адула зарезервировал за собой право на «свободу действий» в случае «затруднений» с реализацией плана[875]. 24-го Гардинер передал план трем министрам, представлявшим президента Катанги. Чомбе находился на лечении в Швейцарии. Ответ последовал 2 сентября: «Ввиду священного права катангского народа на самоопределение правительство Катанги заявляет, что оно с энтузиазмом приветствует решение дать Конго федеральную конституцию, которая будет способствовать достижению этой общей цели, и оно искренне поддерживает этот план в целом», ибо он создает «необходимые основы для жизнеспособного Конго»[876].
У Тан 5 сентября назвал ответы Адулы и Чомбе «положительными» и «обнадеживающими», «необходимым и важным шагом вперед, но не более того». «Подлинное значение» принятия плана, считал он, «выявится только тогда, когда будут проведены конкретные мероприятия, предусмотренные планом»[877].
Перспективы урегулирования катангской проблемы по западным рецептам вызвали в советской прессе резко отрицательные и скептические комментарии. «Правда» назвала «достижение компромиссной формулы» «новым англо-американским сговором по Конго», который «продиктован не заботой о ликвидации конголезского кризиса, а является империалистическим дележом богатств Конго за спиной конголезского народа»[878].
В ответ на обращение У Тана ко всем странам – членам ООН поддержать его план по Конго советское руководство выдвинуло собственный. Он предусматривал принятие «эффективных мер» для полной изоляции режима Чомбе от внешнего мира, высылку из Катанги наемников и помощь правительству Конго «в установлении эффективного контроля над деятельностью иностранных монополий, с тем чтобы лишить их возможности оказывать поддержку катангским сепаратистам и заставить их платить налоги и выполнять все обязательства перед правительством Республики Конго»[879]. Вряд ли в Кремле рассматривали эти предложения как реальную альтернативу плану У Тана. Расчет делался на пропагандистский эффект, обозначение иной позиции.
Едва началась практическая реализация плана У Тана, СССР стал наращивать свое дипломатическое присутствие в Конго. 20 сентября новый посол СССР в Конго С. С. Немчина вручил верительные грамоты президенту Касавубу[880]. Впервые с сентября 1960 г. советскую миссию в этой стране возглавил посол. Ему надлежало или «сдвинуть Адулу влево», предложив любую помощь для борьбы против Чомбе, или «отодвинуть его совсем» с помощью левой оппозиции, если очередной западный план усмирения мятежной провинции потерпит неудачу[881]. Для такой миссии требовался опытный кадровый дипломат, каким был Немчина.
Для давления на Адулу и подъема духа оппозиции назначению Немчины предшествовал новый раунд кампании в защиту Гизенги. «Правда» сообщила со ссылкой на руководство ПАС, что Гизенга объявил голодовку, и власти «готовы силой принудить» его принять пищу[882]. Хотя и косвенным образом, но было признано, что за преследованием Гизенги стоит и Адула. СКССАА направил премьеру телеграмму «с призывом принять меры для того, чтобы спасти жизнь Антуана Гизенги»[883]. В последней декаде августа «Правда» опубликовала 5 материалов, посвященных Гизенге[884].
Развитие событий вокруг Катанги создавало благоприятные возможности для советской дипломатии в Конго. Выполнение плана У Тана пробуксовывало. Переговорный процесс между представителями ООН, центрального правительства и Катанги не приносил результатов. «Все указывает на то, – писал Дж. Болл в меморандуме президенту Кеннеди накануне его встречи с британским министром иностранных дел А. Дуглас-Хьюмом 30 сентября, – что наши планы в отношении Конго медленно тонут в африканской трясине»