[17] двухэтажному — тут за однокомнатную квартирку горбишь, годами очереди ждешь, а эти…
— Помолчи! — жестко отрезал Дмитрий — не болтай. Лучше машину припаркуй вон там, а не посреди грязи!
Водитель пробурчал что-то, но припарковался там, где и было сказано. Рядом уже стоял белый РАФ[18] и милицейская «канарейка», видимо местная.
— Пошли… — усмехнулся Дмитрий, доставая из багажника Волги какую-то длинную штуку — будем валютных спекулянтов раскулачивать…
— Это что? — я кивнул на длинный агрегат в руках Дмитрия
— Это… Это миноискатель — усмехнулся Дмитрий — у армии достали. Нынче многие торгаши и валютчики сокровища в земле прячут. Не перекапывать же весь участок…
Страшный мат раздался примерно через час, где-то на участке. Я в это время находился на втором этаже дома, обыскивал книги. Услышав на улице крики и мат, я бросил, кажется, Платона и побежал по узкой лестнице вниз.
У роскошных клумб внизу у дома столпились милиционеры, раздавался отборный мат и крики.
— Что случилось? — попытался протолкаться поближе к центру
— Да, б…, Виктор Петрович в яму провалился! — один из милиционеров повернулся ко мне.
Виктор Петрович, один из ОБХСС-ников с помощью коллег поднялся с земли и, страшно матерясь, пытался отряхнуть свой костюм от грязи.
— Это что, от туалета яма, что ли? — брякнул я
Раздались смешки…
— Да какой на… туалет! — Виктор Петрович просто кипел от возмущения — я хотел к стене подойти, на клумбу вступил, и х…к! Вниз! Е… твою мать! Костюм испоганил весь, стирать придется…
— Хорошо, ногу не сломал… — заметил кто-то — в такой яме запросто…
— Ничего себе яма… — заметил подошедший Дмитрий — а ну-ка отойдите все…
Яма была размеров примерно метр на метр, и около двух метров глубиной. В такой яме действительно можно было не только сломать ногу, но и свернуть шею. Вся яма была изнутри обделана полиэтиленом в три слоя и досками. Сверху была крышка, на которой располагалась собственно сама клумба с цветами. Один человек мог это все сдвинуть в сторону, хоть и с трудом. В такой яме можно было спрятать очень и очень многое. Сейчас же там не было ничего…
Москва. Генеральная прокуратура16 августа 1978 года
— Значит, на даче ничего не нашли, только пустую яму, а в доме — две тысячи двести долларов и все. Так?
— Так, Александр Владимирович…
— Интересная картина получается… — шеф откинулся на спинку стула — ни черта не понимаю. Под этим Беляковским были все гастрономы района. У всех четверых директоров магазинов, которых мы взяли, нашли дома столько всего — Гохран отдыхает! У одного золотых изделий выгребли — килограммов десять! А ведь у этого Беляковского должно было быть больше, чем у всех остальных — ведь с ним делились все без исключения. Это сейчас мы четырех директоров магазинов загребли — а ведь делились все, не надо себя обманывать. Все! И где же все это? Нашли только валюту — это же смешно. Где все то, что было в яме? А валюту он зачем дома в книге хранил — это же серьезная статья дополнительно к тому, что есть. Если бы этой валюты не было — мы бы его и задержать не смогли бы! И так дело на соплях висит, директора магазинов показывают, что каждую неделю отстегивали по несколько тысяч рублей Беляковскому — а у Беляковского ничего нет. Интересные дела… Ты, кстати, по валюте экспертизу назначил?
— Нет — удивленно сказал я — а зачем?
— Назначь — сказал Александр Владимирович — лишним не будет. Пусть и ЭКУ[19] поработает. Лишним не будет. Завтра будет приказ, я тебя в следственную бригаду включу. Как раз Беляковским и займешься, тот еще фрукт. Если нормально сделаем — тебе «важняк» светит.[20]
— Александр Владимирович — глубоко вдохнув, начал я
— Да?
— Я не могу…
— Что не можешь? — удивился шеф
— Не могу работать по этому делу.
— Это еще почему?
— У меня невеста есть…
— И что? — удивился Александр Владимирович — пусть привыкает к ненормированному графику работы своего будущего мужа. Лучше сейчас с этим разобраться, чем потом она тебе будет скандалы на кухне закатывать. Не согласен?
— Да не в этом дело — тяжело вздохнул я — ее фамилия Беляковская… Наталья Беляковская…
— Твою мать… — после минуты тяжелого молчания выдохнул шеф — вот жизнь то сволочная… Бьет наотмашь, сука… Ладно, я тебя понял. При таких обстоятельствах ты действительно не имеешь право работать по этому делу, ни по закону, ни по совести. Ладно. Иди…
Картинки из прошлогоИрак, Багдад. 14 июля 1958 года
— Ваше величество! Ваше величество!
Король проснулся, недоуменно глядя на своего слугу, верного старого Тарика
— Что случилось, Тарик? Ты знаешь, который час?
— Танки в городе, Ваше Величество! Танки!
— Танки? — король, которому не исполнилось еще и шестнадцати, и который до сих пор находился под опекой назначенного регента Абделя Илаха, не мог понять, что случилось — какие танки?
— Танки! Они уже недалеко, я только что прибежал. Я сам видел. Наши танки!
За окном отчетливо слышались одиночные выстрелы.
— Где Илах? — спросил король, окончательно проснувшись
— Во дворце, Ваше величество, внизу!
Набросив на себя халат, несовершеннолетний король бросился вниз, на первый этаж дворца. Его регент, Абдель Илах, одетый, несмотря на позднюю ночь, разговаривал с начальником дворцовой стражи, отдавая распоряжения об обороне дворца. У окон первого этажа занимали позиции автоматчики и пулеметчики охраны. Во дворце уже никто не спал.
— Что происходит?
Абдель Илах повернулся к нему
— Похоже, какое-то подразделение армии взбунтовалось, Ваше величество. Вам беспокоиться не о чем, к утру подойдут верные вам части и мятеж будет подавлен. Идите наверх, успокойте семью…
— Но…
— Вам нечего беспокоиться, Ваше величество — спокойно и твердо сказал Илах — идите наверх к семье. Я все здесь улажу….
— Говорит Иракская Республика! Сегодня — день победы и славы. Враги бога и народа убиты и выброшены на улицу. Будем едины в борьбе против империалистов и их агентов…
Король Фейсал выключил радиоприемник и повернулся к семье. За одну ночь он как-то разом повзрослел, теперь это был не подросток, это был взрослый мужчина. Теперь он был действительно готов занять принадлежащий ему по праву трон — вот только трон находился под прицелом танковых орудий.
— Что…
В дворцовой комнате, окна которой еще не были разбиты пулями, открылась дверь, вошел регент Абдель Илах. Его лицо было просто серым.
— Ваше величество… Танки у дворца, они захватили радиоцентр и мосты. И еще… Дворцовая гвардия перешла на их сторону. Они требуют сдаться. Немедленно. Если мы не сдадимся в течение часа, они откроют огонь по дворцу из танковых орудий. Приказывайте, Ваше королевское величество. Я сделал все что мог…
Впервые регент Абдель Илах назвал полным титулом короля.
Король Ирака Фейсал, встал, прошелся по комнате. Положил руку на Коран.
— Мы должны подчиниться нашей судьбе — твердо, по-королевски сказал он — какой бы она не была. Пусть нас ведет Аллах.
В Багдаде наступал новый день, освященный сталью оружия и ядом измены. По исклеванным пулями ступеням королевского дворца Каср-ар-Рихаб медленно спускалась королевская семья. Впереди шел несовершеннолетний король Фейсал, держа перед собой в высоко поднятых руках Коран, которому было несколько сот лет. Он шел спокойно и величаво, шел прямо на автоматные и пулеметные стволы, отслеживающие каждое движение короля. Увидев, как один из офицеров, стоящих чуть сбоку, поднимает пулемет, он закрыл глаза и даже успел вознести последнюю короткую молитву Аллаху…
14 июля 1958 года в Ираке начался государственный переворот. Девятнадцатая и двадцатая бригады 3-й дивизии иракской армии, расположенные недалеко от Багдада, в Баакубе, во главе с полковниками Абдель Керим Касемом и Абдель Салямом Арефом получили приказ отправиться в Иорданию. Однако офицерский состав бригад во главе с Касемом и Арефом, которые были настроены прокоммунистически, принял решение воспользоваться удобной ситуацией с тем, чтобы занять Багдад и свергнуть империалистический режим короля. В 3 часа ночи революционно настроенные армейские части вошли в Багдад, перешли мост Фейсала, а затем заняли радиоцентр, центральный телеграф и окружили королевский дворец Каср ар-Рихаб. К военным присоединилось гражданское население. К пяти часам утра завязалась недолгая перестрелка между повстанцами и отрядами, охранявшими королевский дворец. Начальники охраны — офицеры-курды подполковник Тага Бамарни и лейтенант Мустафа Абдула не только не оказали сопротивления, но и сами присоединились к подразделениям Арефа и Касема. В 6 часов утра дворец пал. Королю Фейсалу II и его регенту Абделю Илаху путчисты предложили сдаться. Король и вся его семья вышли из дворца, каждый из них держал над головой Коран. В то время как они покидали дворец, лейтенант Абдель Саттар аль-Абоси без приказа открыл пулеметный огонь и расстрелял почти всю королевскую семью. Фейсал II скончался позже от ран в больнице, куда его доставили.
После этого началась расправа с королевской элитой, жертвой которой стал пробританский премьер-министр Нури аль-Саид. Здание английского посольства было сожжено. Народ снес памятники королю Фейсалу I и британскому генералу Моду, утопив затем их в Тигре. В тот же день Касем, провозгласив Ирак республикой, возглавил новое правительство…
Много лет спустя, диктатор Ирака Саддам Хуссейн жестоко покарает курдов. Наверное, это была воля Аллаха — весь курдский народ расплатился за двух негодяев, подло предавших своего монарха.