Я посмотрела на удивленного Хантера, а уже через секунду наш громкий смех разнесся по всему дому.
Глава 17
Чем ближе становилось Рождество, тем меньше посетителей заходило в бар. Сегодня почти все столы оказались свободными, и только за парочкой сидели постоянные посетители из тех, кто ходил в бар как на работу. Лав привычными движениями протирала стаканы, изо всех сил делая вид, что это очень увлекательное занятие, но время от времени я ловила на себе ее задумчивый взгляд, который к середине вечера начал меня нервировать.
Я, еще прихрамывая, дошла до барной стойки и села прямо напротив Лав, подпирая голову ладонью.
– Что не так?
– В каком смысле?
– Ты смотришь на меня так, словно у меня выросла вторая голова.
Если ее что-то беспокоило и это что-то связано со мной, то мне следовало знать, что именно. Но Лав равнодушно пожала плечами и повернулась к Эшли, которая возникла справа от меня, чтобы озвучить ей заказ. Я нервно постукивала ногтями по барной стойке мотив новой песни, которая зудела у меня в голове. Но стоило Эшли отойти, забрав свой заказ, я повторила вопрос:
– Лав, в чем дело?
Она прищурилась и медленно отодвинула от меня грязные стаканы, которые принесла Эшли.
– Пообещай, что не устроишь скандал.
– В каком смысле?
– Просто пообещай.
Я вздохнула, с трудом сдерживая раздражение. Именно этого мне сейчас и хотелось – устроить скандал. У меня складывалось ощущение, что Лав не скажет мне ничего приятного, а поэтому желание допытываться пропало, вот только это было как-то трусливо. Вряд ли от ее слов моя жизнь покатится в бездну.
– Обещаю, – процедила я, закатив глаза и убедившись, что она это точно увидела.
– Ты напоминаешь мне Марту, – резко выдохнула она.
Слова Лав произвели эффект разорвавшейся бомбы. Я открывала и закрывала рот, не в силах подобрать слова, чтобы хоть как-то ответить. Это было слишком неожиданно, но, не обращая никакого внимания на мое состояние, Лав спокойно продолжила:
– Внешне ты вообще на нее непохожа, конечно. Марта высокая и светловолосая. А еще у нее голубые глаза, пухлые губы, идеальный нос. Да и носит она четвертый размер[16]…
– Я поняла, – раздраженно перебила я Лав. – Марта – топ-модель по-американски, только какое отношение…
– Но у нее так же горели глаза. – Не дослушав меня, Лав склонилась над стойкой так низко, что наши глаза оказались на одном уровне. – Когда она говорила про модельное агентство, про подиум и жизнь, о которой мечтала, у нее точно так же горели глаза, как и у тебя, когда ты поешь. Я знаю, чем это кончится, Кортни – ты разобьешь ему сердце.
Я сжала челюсти и подалась вперед. Лав не знала меня и поэтому не могла сравнивать с Мартой. И уж точно она не имела никакого права это делать. Наши отношения с Хантером касались только нас двоих, но никак не остальных жителей этого городка, которые считали, что вправе вмешиваться в личную жизнь соседей. Если поначалу это казалось чем-то забавным, то сейчас начинало раздражать. Может, для них это все игра, всего лишь очередная ставка, но это моя жизнь, мои чувства, и никто не смеет лезть в них.
– Знаешь, Лав, – угрожающе прищурилась я. – Если бы я хотела услышать твое мнение по поводу моих отношений с Хантером, то спросила бы. Но как ты могла заметить, я не интересовалась.
Мне казалось, я довольно ясно выразила свою позицию и ждала, что Лав хотя бы смутится, но ни одна мышца не дрогнула на ее лице. Она все так же равнодушно смотрела на меня, пока я внутри кипела от злости.
– Когда ты уедешь, а ты уедешь, твои отношения с Хантером закончатся, а наша жизнь снова станет такой, какой всегда была до тебя. Только у одного хорошего человека снова будет разбито сердце. И, как бы тебе ни не хотелось этого признавать, все же я имею прямое отношение к этому, потому что Хантер мой друг. И я прошу тебя, Кортни, не разбивай ему сердце. Если для тебя Фэрбенкс – перевалочный пункт, просто уезжай, и желательно как можно скорее.
Я не нашлась с ответом. Лав ошибалась, но одновременно с этим в ее словах было слишком много правды. Я хотела уехать, хотела вернуться в Нью-Йорк и записать альбом, выступить с ним на большой сцене и получить эту чертову статуэтку, и сейчас только Хантер удерживал меня от того, чтобы бежать в аэропорт. Он каким-то неведомым образом пошатнул все мои убеждения и сместил приоритеты. Я не могла так просто отказаться от семейства Бейли и того, что появилось между мной и Хантером. Именно поэтому я до сих пор так и не ответила продюсеру, написавшему мне, пока я находилась в больнице. Я до сих пор не сказала ему «да» на предложение, которое, как мне казалось раньше, хотела получить больше всего на свете.
Мне нужно было сначала обсудить все с Хантером.
– Ты ошибаешься, – все-таки ответила я после продолжительного молчания, хоть и не видела необходимости доказывать ей что-то, но понимала, что Лав так просто не отстанет. – Фэрбенкс не перевалочный пункт для меня.
– Отлично, – не слишком удовлетворенно кивнула она. – А теперь постарайся убедить в этом саму себя.
С невозмутимым видом она развернулась и направилась к кофемашине, а я с едва сдерживаемым раздражением встала со стула, решив, что мне пора возвращаться на сцену. Я не сомневалась в своих чувствах к Хантеру и совершенно точно не отрицала их. Это было бы глупо – отрицать очевидное. Я влюбилась в него и готова была узнать, что из этого всего может выйти. Несомненно, меня все еще многое пугало. Например, его дети: я понятия не имела, как вести себя с ними и как о них нужно заботиться, ну, кроме того, что их необходимо регулярно кормить. И не знала, что делать, если они не примут меня. Но в наших отношениях с Хантером и без того было слишком много «если», только все же одно я знала наверняка – он стоит того, чтобы рискнуть.
Я села на высокий стул, взяла в руки гитару и невесомо пробежалась пальцами по струнам. То, что Хантер позволил мне играть в баре, значило для меня очень много. Найти человека, который полностью принимает тебя, – подарок свыше. А Хантер… Несмотря на то что его брак разрушился из-за неспособности жены совместить семью и любимое дело, он все равно позволял мне быть собой. Возможно, Хантер не до конца понимал важность музыки для меня, но то, что он не пытался меня изменить или убедить в том, что это не более чем увлечение, уже делало его самым лучшим парнем на свете. Я не хотела его терять. Он делал меня лучше, дарил мне силы и вдохновение.
– Кортни, у тебя есть что-то новенькое? – Билли, один из завсегдатаев, вскинул руку, привлекая мое внимание. – Что-то о любви, а, Корт?
Я усмехнулась. В моей голове вот уже несколько дней жила новая песня, родившаяся благодаря Хантеру и силе моих чувств к нему. И сейчас настал тот самый момент, когда я готова была подарить ее людям, ведь она просто не давала мне покоя.
– Все песни в мире поются о любви, Билли, – подмигнула я.
Он поднял стакан с пивом, салютуя мне, а я взяла первый аккорд. Музыка лилась откуда-то из самой глубины моего сердца. Я пела о девушке, которая заблудилась во мраке и блуждала там, пока не встретила того, кто вывел ее к свету. Люди в зале притихли. Я все еще не могла привыкнуть к тому, что все эти простые парни слушали меня, ждали и любили мою музыку. Сидя на крошечной сцене, в забытом Богом городке на Аляске, я пела, думая о том, что признание нескольких человек иногда может значить гораздо больше, чем признание толпы. Ведь любовь толпы вещь преходящая. Сегодня они поклоняются тебе, а завтра у них появится новый кумир, и тебя забудут, сбросив с пьедестала. Так, может, и нет никакого смысла гнаться за этим призрачным успехом, когда у тебя уже есть настоящая семья?
У меня не было ответа на этот вопрос, но зато было нечто гораздо большее – эти люди дарили мне свою любовь, и мне ее вполне хватало.
– Это было мило. – Лав поставила передо мной чашку с кофе и оперлась локтями на стойку. – Придумала, пока лежала в больнице?
– Даже если ты будешь вести себя как стерва, тебе не удастся вынудить меня уехать, – отпивая из чашки, пробормотала я и заметила, как Лав усмехнулась.
– Попытаться стоило. Не хочешь выпить после смены?
Я удивленно приподняла брови и опустила чашку на блюдце. Бар закрывался, и все расходились по домам. Мне тоже ужасно хотелось оказаться в своей постели. Сотрясение иногда напоминало о себе головокружением, а нога ныла, стоило мне постоять на ней чуть дольше, чем следовало. Да и сегодняшний разговор с Лав не располагал к дружеским посиделкам за стаканом чего-то горячительного.
– Лав, тебе стоит определиться, ненавидишь ты меня или нет.
– Я не ненавижу тебя. – Она поднялась и перекинула полотенце через плечо. – Просто я беспокоюсь за Хантера.
– Послушай, он взрослый мальчик, сам разберется.
Мой голос звучал резко, но этот разговор начал меня утомлять. Хантеру было двадцать шесть, но Лав вела себя со мной, как его тревожная мамочка. Это выглядело странно. Я еще могла понять, если бы этот разговор затеяла Ава, но Лав…
– Это не значит, что на его сердце можно танцевать степ.
– Серьезно?
Я фыркнула и отвернулась от барной стойки как раз в тот момент, когда в бар вошел Хантер.
– О, а вот и твой сынок, – зло прошипела я, оборачиваясь через плечо к Лав. – Он знает, что ты строишь из себя его мамочку?
– Не будь стервой, Кортни, он таких не любит, – холодно бросила она и махнула рукой Хантеру. – Привет, не думала, что ты вернешься сегодня в бар.
– Я пришел забрать Кортни. – Хантер подошел ко мне сзади и обнял.
Все мое раздражение и плохое настроение тут же улетучились. Он наклонился ко мне и поцеловал в щеку, а я моментально залилась краской. И дело было не в его открытом проявлении чувств, а во взгляде Лав, в котором читалось: «Не смей разбивать ему сердце».
– О, отлично. – Лав бросила полотенце в угол барной стойки и улыбнулась, перестав наконец-то испепелять меня взглядом. – Закройте бар, ребятки, ладно? Меня просто давно ждут друзья, и, если честно, я и так уже слишком сильно опоздала.