— Привет, — Таня взяла ее за руку, улыбнулась, — ты где это ходишь?
— Да с Васьком опять разбиралась, — вздохнула Ли. В компании громко рассуждали о главной новости недели — посылке каравана на Марс. Фактически теперь там будет основана земная колония. Марсианский город. То, о чем фантасты мечтают уже более ста лет. Ринат, как всегда, возмущался, что надо сначала по-человечески обустроить город на Луне, Армстронг-сити. Колония фактически прозябает! Это по сути всего лишь научная станция, никакой инфраструктуры. А они еще и за Марс взялись. А ведь на Луне можно реально добывать редкоземельные, опять же, гелий-3. Не говоря о военном значении…
— Этот город был обречен с самого начала, — возразила Женя из астросекции, — во-первых, расположение — вот как раз в море Ясности-то никаких особых месторождений и нет. А во-вторых, как вы яхту назовете, товарищи, так она и поплывет. Какого же хрена нужно было называть город именем буржуазного астронавта, когда Северная Америка вообще не занимается больше космосом? И англоговорящих стран-то в СТК мало.
— Но это справедливо! — вскинулся Ринат, — Армстронг был первым. А наши Верцинский с Беловой — уже вторыми. Надо это признать!
Адреналин кольнул в сердце, и через секунду Ли идентифицировала тревогу — кто-то смотрит на нее. Контроль обстановки, включающий ощущение чужих взглядов, давался ей прекрасно, Ресков хвалил. Ли аккуратно, не поднимая глаз, осмотрелась.
На нее пялились в упор, даже не скрываясь. Валерка Кузьмин из первого отряда стоял, опершись о березовый ствол, как обычно — гитара за плечом, светлые глаза прямо и непонятно в упор просвечивали Ли, словно рентгеном. Странно, чего это он?
Надо показать, что его взгляд зарегистрирован. Ли подняла веки, прямо глянула на Валеру, тот, разумеется, отвел глаза.
…— Можно было назвать в честь кого угодно! Хотя бы Силантьева, который руководил строительством. Или Котенко — один из главных астрофизиков по Луне.
— А как они вообще марсианский город назовут?
— Не об этом надо думать сейчас! Нашли о чем болтать — название! Да какая разница…
Ли обошла столик и аккуратно — не так прямо, а как учили, скрыто еще раз оглядела Валеру. Чего ему надо от нее? Кумир всех коммунаров женского пола, начиная от восьмилетнего возраста. Он и правда здорово поет — классный низкий тенор, гитарой владеет профессионально, а песни знают все. Правда, тексты ему кто-то другой пишет, друг из его же отряда, Славка Заскинд. Но и мелодии нетривиальные. Одну их песню, Заскинда-Кузьмина, даже взяли в известную интерактивку «Любовь и сосны» Ленстудии. Да что там говорить, классные песни. Но Ли никогда до этого не общалась с Кузьминым. Только на видеоконференциях, разумеется, и так, в общешкольных делах. Кузьмин тоже был довольно активным, недавно вступил в юнкомы.
Теперь Валера ощутил ее взгляд. Но она и перестала скрываться, смотрела прямо. Неожиданно улыбка тронула губы парня. Он подошел к Ли.
— Привет. Классно смотришься! Откуда такое платье?
— Да так, сама намайстрячила чего-то, — ответила Ли. Сердце вдруг совершило скачок. Валера улыбался.
— Пойдем, может, шашлыков возьмем? А то они тут все святым духом питаются, похоже.
Навалили на пластиковые тарелки пахучего, сочного мяса. Валера помог Ли дотянуться до особенно вкусного салата, с оливками и фетой. Он был выше ее чуть ли не на голову, крепкий, ловкий, со светлой шевелюрой. Красивый парень, подумала Ли. Правда ведь красивый, не потому, что всеобщий кумир. Они сели на досточку, перекинутую меж пеньками, вроде бы и в гуще коммунаров, но как-то отдельно. Слева доносилась музыка — кто-то играл на синте.
— А ты будешь петь вечером? — поинтересовалась Ли. Отчего-то теперь она чувствовала обязанность говорить с Валерой.
— Да, пару песен спою, — кивнул он, — а как же?
— Это здорово, — дежурно произнесла Ли. Ничего особенного. Они коммунары, юнкомы,товарищи. Все равно что брат и сестра. Почему бы не посидеть рядом и не поесть шашлыки. В компании уже шел разговор о другом — о самом насущном сейчас для выпускников. О будущей профессии. Хотя выбор ее все равно откладывался на два года из-за армии, но думать следовало уже сейчас. Тем более, существует возможность подать рапорт и связать место службы и специальность с будущей профессией.
— Я иду в салверы, — заявила Гуля, вокруг все умолкли и посмотрели на нее с уважением. В последние годы специальности по уходу за больными, объединенные общим названием «салверы», салверология, пользовались всеобщим вниманием. Гуля уже и сейчас работала раз в неделю в Кузинской коммуне инвалидов, помогала в «уходе и сопровождении». Это включало, конечно, помощь инвалидам в посещении туалета, смене памперсов, приеме пищи, прогулках, перемещениях, причем этим добровольные помощники и занимались после курса обучения, как наименее квалифицированные уходчики.
Салверы требовались маленьким (и не очень) детям, пациентам в больницах, хронически больным и инвалидам, а в идеале, в светлом будущем салверологию предполагалось распространить и на всех людей, так, чтобы каждый имел личного консультанта-массажиста-тренера-помощника, позволяющего выдерживать сложные ритмы жизни и сохранять здоровье. Но сейчас салверы пользовались огромным почетом — они работали с самыми тяжелыми и неприятными областями жизни, среди самых несчастных и страдающих людей, выдерживали колоссальные физические, психические, эмоциональные нагрузки, фактически отдавали себя людям… Не каждый пойдет на такое. Ли как-то по-новому стала смотреть на подругу с тех пор, как та увлеклась идеей салверства. Гуля — она может. Она — настоящий человек.
— Уже место в Челябинской профшколе присматриваю, — поделилась Гуля, — сначала трехлетнее образование, а там посмотрим. Мне бы хотелось в области хирургии работать, где многое руками надо уметь.
— Твоя мама врач, ты, наверное, поэтому? — уточнил Ринат. Гуля покачала головой.
— Мама вообще эпидемиолог, с больными дела не имеет. И потом, врач — это не мое. Врач — это почти ученый, он видит в человеке только болезнь, а салвер рассматривает человека как единое целое, с психикой, с социальными условиями. Это интереснее.
— А служить куда пойдешь? — спросила Таня, — все равно или по заявлению?
— По заявлению, конечно! Куда — без разницы, но в медслужбу. Все будущие врачи и салверы стараются в медслужбу, это же понятно.
— Ну не все, некоторые еще не точно уверены. Или хотят попробовать себя в разных ситуациях, — возразил Леша.
— Гулька у нас уверена точно, — с любовью произнес Сергей и погладил девушку по голове, по смоляным завитым кольцам сложной прически.
— А ты что, Сережа? — спросила Таня.
— Ну так я же, конечно, инженером-электронщиком.
— Да, Серега у нас передовик труда, — заметила Гуля. И в самом деле, в школьном цеху «Электрона» Сергей уже фактически и выполнял инженерные функции. Здорово разбирался в технике. Ребята зашумели, делясь планами. Не все еще так точно знали, куда пойдут и что хотят делать дальше.
— А ты? — вдруг спросил Валера. Ли вздрогнула — она, оказывается, совсем отключилась от факта, что этот дивный красавец сидит рядом.
— Ты куда пойдешь? Астрофизиком, конечно — ты же, помнится, блистала в астросекции.
— Нет, — Ли покачала головой, — я когда-то и вправду этим увлекалась. Но в последнее время интерес угас. Я в астросекцию уже так хожу… изредка. С младшими больше там занимаюсь.
— А что тогда, если не секрет?
Ли растерянно покачала головой.
— Даже не знаю, Валер. Я сама как-то… Даже не знаю, что люблю. На производстве нравится, но не уверена, что именно так я хочу провести жизнь. С младшими вот люблю возиться… Но воспитателем или учителем же так не возьмут, надо сначала жизненный опыт, а в салверы я не хочу. Не знаю, может, в армию.
— В армию? — Валера покачал головой, — разве это твое — иерархия, агрессивность? Ты не производишь такого впечатления, честно скажу.
— Ну почему сразу агрессивность! — удивилась Ли, — дело же не в этом. Дело в том, что сейчас нужнее всего. А самое сейчас страшное в мире — это ФТА, разве не так? Вот мы тут рассуждаем о салверологии, о лунных и марсианских программах, об экологии. А у нас на планете — открытая язва, да что там — рак. Они же нас уничтожить могут. Да, они сейчас не так сильны — но все еще кусаются. И какой вред они наносят той же экологии! Мало того, они и в СТК проникают, ведут борьбу. Классовую борьбу. А мы тут такие все спокойные, не думаем об этом, живем такой красивой, интересной жизнью — наука, искусство. А они… — Ли умолкла. Валера выбросил пустую тарелку в пластиковое широкое ведро. Придвинулся чуть ближе к Ли. И вдруг положил ладонь ей на запястье.
У него были очень теплые пальцы. Теплые, сильные, и Ли казалось, что она ощущает мощное биение пульса. Девушка застыла, боясь малейшим движением спугнуть эту руку — словно бабочку, севшую на ладонь.
— А ты чем будешь заниматься? — спросила она.
— Атомарной биофизикой, — не колеблясь, ответил Валера, — я уже пять лет ею занимаюсь, собственно. Только разбрасывался сильно, многое интересовало, поэтому результатов больших не достиг. Сейчас занимаюсь никотиновыми рецепторами ацетилхолина. Многие вещи можно понять только если идти глубоко на атомный или лучше даже на квантовый уровень. Сказать никотиновый рецептор — значит, ничего не сказать, на другом уровне их типы совершенно различны, между теми же альфовыми и бета — целая пропасть. А вообще со временем я надеюсь заняться проблемой старения, продления жизни. Когда-то ведь, лет семьдесят назад уже оптимисты вещали, что дескать, все, смерти не будет… Ага. Война все отбросила назад, по крайней мере, в этой области. Лийя, тебе принести лимонада, может?
— Пойдем вместе, — она легко вскочила. Сердце колотилось. Ей почему-то было все равно, что говорит Валера. Наука? Ну и прекрасно. Так же она обрадовалась бы, если бы он хотел пойти в армию, на производство, да куда угодно.
— Наукой сейчас многие хотят заниматься. И профшкол научных много, — сказала она. Валера оглянулся на нее.