— Но ведь это правильно, Лийя! Смысл существования человечества — он и есть в науке. В развитии. Все остальное — так, вспомогательное. А у тебя имя красивое такое. Лийя!
-Ты какой лимонад будешь? Тут есть клубничный, вишневый…
— Давай киви.
Валера нажал на кнопку, золотисто-салатовая жидкость хлынула в стаканчик. Парень протянул стакан Лийе. Вроде бы и мелочь, работы никакой — а приятно.
— Разве смысл в науке? — спросила Лийя. Лимонад оказался вкусный — свежий, с приятной кислинкой. Валера взял себе клубничный.
— Наука не предотвратила войну. Только социальные изменения могут покончить с войной навсегда. Правда, марксизм — это тоже наука, но гуманитарная.
— Тем не менее, смысл все равно в науке. Для чего иначе жить, как не для исследования мира, космоса, вселенной? И потом, если уж ты такой практик, — улыбнулся Валера, — наука дает революционные решения. Ты хочешь идти в армию, чтобы защищать граница от ФТА. А наука позволила создать лазерную завесу, а со временем даст такие решения, что ФТА будет вынуждена попросту сдаться. Если мы, биологи, сможем сделать людей в СТК идеально здоровыми, сильными, бессмертными… да желательно вообще сверхлюдьми, со сверхспособностями. Тогда не нужна будет салверология. И ФТА перестанет быть для нас проблемой. Подумай — если нам удастся хоть немного биологически увеличить быстродействие мозговых клеток! Я одно время очень этим интересовался…
— Ты, наверное, прав, — произнесла Ли, осторожно потягивая лимонад. Ей не очень-то хотелось спорить. Было слишком шумно, музыка доносилась с разных сторон. Над поляной развевались красные знамена, ветер трепал гроздья воздушных шаров.
— Пойдем, кажется, там митинг начинается.
Свет Васек и его товарищи выставили неплохо — эстрада плавала в бархатной тьме словно облако серебряного тумана. Над полем, заполненным сидящими на траве коммунарами, разносился глубокий, чистый голос Валеры Кузьмина. Звенела и плакала гитара.
Я ухожу,
И оставляю за собой
Рассвет и берег голубой,
Часы, глаза, ступени лестниц, звуки, тени.
Стихли звоны. Валера переждал овацию. Ли тихо сидела на траве, нисколько не беспокоясь о платье, не хлопала, молча смотрела на сцену. Что-то случилось в этот вечер.
Или она ошибается?
— Эту песню, — глубокий сильный голос, усиленный акустической клипсой, проникал прямо в сердце, — эту песню еще никто из вас не слышал. Я посвящаю ее, я дарю ее… самой милой девушке нашей коммуны. Девушке с самыми голубыми глазами! Слушай, милая, это тебе!
Только многолетние тренировки с Ресковым позволили Ли сохранить абсолютно каменное выражение лица. Да с чего это она взяла, что Валера — о ней?
У него уже было несколько романов. О которых сплетничало полшколы…
Имя твое звенит, как хрусталь,
В глазах — голубое небо.
Ты моя тайна, моя печаль,
Таинственный мир, где я не был.
Музыка плыла волнами, накрывая сидящих, как ветер, пробегая ознобом по открытым плечам. Волны оркестровки пронзала гитарная медовая мелодия.
Разум твердит — не смей, позабудь!
Но поздно — уже навсегда
В холодной ночи озаряет мне путь
Моя голубая звезда!
Голос Валеры вдруг оборвался, не закончив музыкальной фразы. Юноша опустил гитару, держа ее за гриф. Волна аплодисментов и воплей затопила пространство. Но Валера лишь неловко кивнул, вскинул гитару над головой и двинулся к выходу с эстрады. Под недовольное гудение множества голосов ведущая Леночка объявила.
— Хорошенького понемножку! И нечего обижать следующих исполнителей! Наша балетная труппа «Искры» исполнит танец из «Эволюции»!
На сцене закружились невероятно пластичные девушки в огненных, черных и белых коротеньких платьях, гремела музыка из знаменитой симфонии «Эволюция» Нико Айдексе. Ли больше не могла ни на что смотреть — она поднялась и ушла в тихую, свежую ночь, в успокаивающую темноту. Ей хотелось побыть одной.
— Лийя, — негромко окликнули ее из тьмы. Девушка обернулась. Застыла.
— Пойдем? — тихо спросил Валера. Они пошли рядом, почти касаясь друг друга. Потом Валера вдруг взял Ли за руку.
— Осторожно. Темнота такая, еще напорешься на что-нибудь.
— Не. Не напорюсь, — ответила Ли.
— Песня, — сказал Валера, — это тебе. Ты слышала?
— Да, конечно.
— Ты поняла?
Ли долго молчала. Они остановились. В свете Луны твердое, красивое лицо Валеры показалось ей совершенно фантастическим. Как в интерактивке про каких-нибудь инопланетян. Или про древнегреческих героев. Он же совершенно бессовестно красив! — подумала Ли. Ну при чем тут я?
— Но ведь мы совсем не знаем друг друга, — наконец произнесла она.
— Но мы будем в школе еще два месяца, — тихо ответил Валера, — у нас еще есть время друг друга узнать.
— А почему… я? — глупо спросила она.
— А ты и сама не понимаешь, какая ты? — Валера наклонился к ней. Отвел прядь волос со лба, — ты спящая красавица, девочка. Умница, активистка, труженица… и не понимаешь, какая жемчужина в тебе скрыта.
— А ты — принц? — усмехнулась Ли. Он на мгновение приложил ладонь к ее щеке, и девушке захотелось, чтобы так осталось навсегда. Но Валера убрал ладонь.
— Да, — ответил он, — разве ты еще не поняла?
— Ты… всем так говоришь? — спросила она. Валера стал серьезным.
— Нет, Лийя. Лийя, Лийка! Не думай так, прошу тебя. Да, у меня было разное. Это правда, я не могу этого скрыть. Но ты знаешь… я вот пою, у меня голос неплохой. Девчонкам нравится. А я… ну что я, дурак, всегда говорить «нет»? А ты — ты меня не искала. Ты даже не моя поклонница.
— Мне нравятся твои песни, — возразила Ли, — просто я…
— Неважно. Лийя, пойми, я не могу с этим ничего сделать! Мне девчонки записочки шлют. Подарки какие-то. Чуть ли не драка, кто со мной рядом сядет… ну глупые же, да? — беспомощно улыбнулся он, — но я-то не виноват! Лийка…
Он снова взял ее за руку. Ли крепче сжала его сильную, большую ладонь. Не выпускать бы ее никогда! Кто бы мог подумать, что держать за руку парня может быть так приятно?
— Лийка, это серьезно, пойми.
Она молчала, сжимая его руку.
— Пойдем, там, кажется, танцы начинаются. Пойдешь со мной?
Далеко за полночь они сидели на балконе в Гулькиной комнате и разговаривали с подругой. У Ли кружилась голова — спиртное в школе было запрещено, голова кружилась от танцев, от умопомрачительного запаха и тепла Валеры. Они танцевали только вдвоем. Ли так себе танцевала, но Валера вел умело, ненавязчиво, но твердо. Они разговаривали бог весть о чем, стоя у края площадки, и потом снова начинали кружиться. Мир перестал существовать вокруг. Потом Валера проводил Ли до корпуса. И теперь ей просто необходимо было выговориться — к счастью, Гуля уже рассталась с Сергеем, и тот ушел к себе. Третий час ночи как-никак.
— Ну милая, тебе уже пора наконец подумать и о личной жизни, — улыбнулась подруга с видом опытной куртизанки. Ли вздохнула.
— Да я просто не понимаю, что происходит!
— Ты просто влюблена. Это нормально! Я удивлялась, что у тебя не было влюбленностей до сих пор. Это как-то даже непривычно. Все девчонки у нас хоть в кого-нибудь да влюблялись, а ты…
— Ну почему же… — медленно произнесла Ли.
— А в кого? Или ты от меня что-то скрывала? Ну-ка признавайся — в кого влюблялась? Не-не, подруга, так не пойдет! Что это за дела — помнишь, я тебе плакалась по поводу Игоря? А ты, значит, этак гордо и холодно сохраняешь молчание! Что это за дружба такая?
Ли вздохнула.
— Нет… серьезно не было ничего, — определенно закончила она. И сама удивилась внезапно всплывшей мысли о Бинхе.
При чем тут вообще Бинх?
Естественно, она была в него влюблена. Как во всех старших и опытных — в Катю, например. Вся школа была тогда влюблена в Ладу Орехову. Ли была маленькая сопливка, а дружбой с Бинхом гордился бы любой коммунар. Бинх был крут. Он воевал. Он знал и умел столько, что порой ему поручали вести военку вместо преподавателя. Он был в ВК школы. Как же малышке Ли было не гордиться тем, что сам такой вот человек уделяет ей внимание? Потом она гордилась его комм-сообщениями. Они становились все реже и реже, и наконец прекратились. Ли тоже не поддерживала контакта — ей было неудобно тревожить занятого и взрослого уже человека.
Почему сейчас она о нем вспомнила?
— Я вообще не собиралась влюбляться, — сказала она сердито, — на такую ерунду время тратить!
— Ты неправа! — горячо возразила Гуля, — в жизни надо все испытать! И уж это точно надо! И потом — ну согласись же, что ты влюбилась, разве нет? Разве Кузьмин не классный парень? Если бы не Серега, я бы тебе точно позавидовала. Да тебе уже полшколы завидует!
Ли вздохнула. Завернулась плотнее в теплый плед.
— Гуль, — сказала она, — я все понимаю. Вот все. Он невероятно красивый. Сильный. Голос… ну просто божественный, талант. Музыка. Умный — поговорить очень есть о чем. И вообще — наш советский человек, весь на виду, хороший, активист, юнком. Чувства… конечно, вызывает сильное чувство. Когда он меня так держит, и мы танцуем… мне кажется, я готова тут же умереть!
— Но? — спросила Гуля.
— Что — но? Нет никаких но.
Она мрачно замолчала.
— Но, видимо, только одно, — сказала она, — я представляла себе это все как-то иначе.
— А как? Как ты это себе представляла? — с интересом спросила Гуля.
— Да честно говоря, вообще никак, — беспомощно произнесла Ли, — я не думала об этом, понимаешь?
А если и думала, мысленно добавила она, то не всерьез. И не оформленно. Не так, чтобы об этом можно было с кем-то говорить.
Гуля, закинув голову наверх, смотрела на ковш Медведицы, на привычные ориентиры созвездий, разметившие черные небеса.
— Не понимаю я тебя, — сказала она с досадой, — в общем, Валерка очень хороший парень. Мечта! Ты просто еще жизни не знаешь совсем, вот и дергаешься! А я за вас очень рада! И пусть у вас все получится.