— Многие в Федерации может и не захотели бы сюда, — пожала плечами Мо, — те, кто что-то зарабатывает. Или думает, что со временем заработает больше. Там же свобода, индивидуализм, покупай, что хочешь. Все надеются разбогатеть. Мечтают. Так всю жизнь промечтают, и умирают базис-гражданами — зато с надеждой.
Дверь вагончика раскрылась, и приятный голос сообщил о прибытии в Озерки.
Здесь осталось совсем мало старых зданий, построенных при Первом Союзе и после него — и все они были отремонтированы и сверкали разноцветными фасадами. Большая часть высотных домов была снесена ударными волнами от недалеких взрывов — зараженная зона располагалась не так уж далеко отсюда. Теперь все спальные районы бывшего Петербурга были полностью перестроены — или находились в процессе перестройки.
Они миновали зеркальную стену районного Дворца Культуры, Ли глянула на себя и удовлетворилась собственным видом — подтянутая, стройная молодая женщина в военной форме со значком КБР, на работу полагалось являться в форме; уже слишком отросшие светлые волосы, молодое, симпатичное лицо с большими серыми глазами. Мо рядом с ней смотрелась контрастом — совершенно черные волосы, черная кожа, и тоже военная форма. Рей опять рассказывал о диагностических машинах и размахивал при этом руками.
После того, как доклад Ли был принят и проверен, ее направили на реабилитацию — после наложения искусственной личности реабилитацию проходили особенно долго. Потом был орден Ленина, принятый из рук самой Марии Долорес Агилар, одной из членов Главного Ведущего Коллектива всей мировой СТК. Одной из трех в настоящее время главных людей на планете. А к этому ордену прилагалась и внеочередная квартира в городе по собственному выбору. Ли с удовольствием выбрала бы Кузин, но работать в ближайшее время ей предстояло в Ленинграде.
Ей дали непривычно просторную трехкомнатную квартиру в новостройке в Озерках. Само здание представляло из себя целый микрорайон — по краям вздымались жилые башни, соединенные висячими переходами, в центре — шар, где располагались общественные помещения, в цокольных постройках — веселых пестрых домиках — ютились распределители, детский сад, начальная школа, поликлиника, общественные прачечные и кухни, и прочие необходимые учреждения. Ли вместе с гостями вошла в шар цокольного этажа, составленный из множества прозрачных блестящих граней, Мо восхищенно ахнула — в холле бил высокий цветной фонтан, окруженный зимним садом, рядом на детской площадке играли ребятишки, лазая по сложной веревочной конструкции и ныряя в искусственные пещеры. В центре холла — лифтовый ствол. Бесшумно и мягко один из лифтов поднял их на восьмой этаж, где жила Ли. От лифтовой шахты на восемь кабин лучами разбегались недлинные коридоры, за ними виднелись полупрозрачные двери квартир. Дверь распахнулась, едва Ли приблизилась к ней. Из квартиры вылетела белая пушистая собачонка.
— Тим, назад! — закричала женщина с густыми каштановыми волосами. Шпиц послушно побежал к ней. Из-за угла застенчиво выглядывал черноволосый мальчик лет четырех.
— Не пугайтесь, — сказала Ли гостям, — у меня тут целое общежитие! Понаехали, как будто Ленинград резиновый!
— Сколько можно тебя ждать, Лийка! — воскликнула хозяйка шпица, — мы уже голодные, как звери!
— Так ели бы! Не пугайтесь, это вот Мо и Рей, я их привезла из ФТА, у них внутри сплошь гнусные пережитки капитализма, но они постараются вести себя прилично!
— Ну спасибо, Ли! — буркнула Мо, входя в прихожую. Квартира в новом доме впечатляла — высокий потолок, просторная залитая белым светом прихожая с множеством зеркал, пять дверей — в комнаты, кухню и коридорчик с туалетными комнатами. Вошли в гостиную —необъятную пятиугольную почему-то комнату, с голографической стеной, словно обрывающейся в простор синих Уральских гор; с распахнутой дверью на широкий балкон, с темно-зеркальным покрытием пола, продуманно-небрежно разбросанной мебелью в синих тонах. В центре располагался богато накрытый стол. Темноволосая женщина восточного вида обняла Ли.
— Ну наконец-то! Это перед праздником у вас такая ударная вахта?
— Да ладно, сама-то и в праздники работаешь! — ответила Ли.
— Да уж, даже этот отпуск едва не сорвался, — согласилась Гуля.
— А где Сергей?
— Пошел младшую укладывать. Кстати, Колюня, тебе тоже пора спать! — прикрикнула Гуля на четырехлетнего сына. Тот скуксился и быстро ускользнул с материнских глаз подальше.
— Шикарно тут у тебя, — признала Мо. Ли уселась за стол. Ей вдруг вспомнилась мать — с какой надеждой Ли привезла ее в эту новую квартиру. До сих пор в материнских глазах Ли была «дурочкой наивной, не знающей жизни» и «не умеющей жить», неудачницей, которая только и делает, что рискует жизнью ради других, в то время, как другие за ее счет устраиваются. Может быть, эта квартира — пусть и дают квартиры не в собственность, но ведь все равно в пожизненное пользование — убедит мать в том, что Ли в жизни все-таки состоялась как личность? Что она пользуется признанием в обществе?
В первый момент мать и вправду впечатлилась. Она даже сказала «молодец, доченька!» — чего Ли никак не ожидала. Но правда, мать отчего-то помрачнела, была в плохом настроении, а через пару дней устроила настоящий скандал — как в детстве, с криками «А кто тебе дал все это? Кто тебя родил, кто тебя воспитывал, кто тебя сделал такой умной?» Поскандалив, мать уехала, и с тех пор Ли с ней еще ни разу не общалась.
— Ты чего, Лийка? — Гуля обняла ее за плечи. Меж бровями разведчицы залегла складочка.
— Вспомнилось что-то плохое? — тихо спросила Гуля. Ли тяжело вздохнула. Наверное, Гуля воображает себе, что Ли переживает военные травмы, взрывы, побег из Хаббы, полет на разбитом геликоптере, опасные будни разведчицы, да хотя бы армейские старые воспоминания.
Вот только все это она уже отработала во время реабилитации. С этим психологи поработали. Это для Ли трын-трава.
Стыдно сказать, по какому поводу она переживает на самом деле.
— Все нормально, — сказала она, стаскивая руку Гули с плеча, — давайте жрать уже наконец! Зовите Ринатика и Сергея, где они? Машка, твоя собака сперла колбасу, обрати внимание!
На столе было все, чего душа пожелает — но никто с готовкой не возился, почти все принесли снизу из домовой кухни. Пироги с капустой и грибами, дымящуюся семгу, суши — это для Рината, он любит, картофель, запеченный с травами, салаты. И только плов, настоящий казахский плов в чугунке на почетном месте в центре стола — приготовила сама Гуля. Сергей, который наконец вырвался из спальни, усыпив дочку, разлил по стопкам водку.
— Ой, а можно мне вино лучше? — заныла Мо.
— Я же говорю, у нее пережитки капитализма! — заявила Ли, — нет уж! Вино будет потом. У нас в тоталитарной Холодной Зоне все пьют водку!
— И играют на балалайках! И ездят на медведях! — добавил Ринат. Гуля уже отбирала у Сергея водку и наливала одновременно другой рукой красное крымское в бокал Мо.
— Ну давайте — за основание СТК! — провозгласила Маша.
— Что бы мы все без него делали! — добавил Сергей, опрокидывая в себя стопку. Водка весело побежала по пищеводу, Ли улыбнулась и полезла за салатом.
— Дайте ребенку поесть! Садись, Коленька, сюда, — Маша засуетилась вокруг довольного мальчика.
— Гуля у нас мать-героиня уже. А мы все отстаем, — заметил Ринат. Ли фыркнула.
— А мы между прочим тоже собираемся с Костей. На следующий год, — заявила Маша, — потому что нам главврач базы так и заявил, на следующий год мы создадим условия. Там надо искусственную тяжесть и все такое, а то ребенок развиваться не будет! Хотя с другой стороны, на Луне дети уже рождаются, а там еще хуже. Правда, к Земле зато ближе.
— Кстати, если кто не знает, — Ли глянула на своих гостей, — Маша у нас марсианка!
Глаза Рея широко раскрылись.
— Ну скажи еще, что ты первый раз слышишь, что СТК осваивает Марс! — поддела его Мо.
— Нет, я в курсе. Но первый раз вижу живую марсианку! — признался Рей. Маша тряхнула густыми каштановыми волосами.
— Ну и как, ничего? Кстати, я в Ведущем Коллективе Сырта.
— Круто! И в партии?
— Да, — скромно призналась Маша.
— Гулька тоже, и Сергей тоже, — сообщила Ли, — ведь мы все бывшие коммунары. И юнкомы. Это все-таки создает определенный… э-э… отпечаток.
— Ну и подумаешь, а мне вот ваша партия ни на фига не нужна! — буркнул Ринат, — хотя я тоже бывший коммунар. Это меня будут постоянно проверять, комиссии всякие, чистки постоянно. Я уж как-нибудь пешком постою! Тем более, что я тоже три года был в ВК нашей обсерватории, хотя и не партийный.
— Ринат, кстати, тоже космический житель, — добавила Ли, — в отличие от меня, отступницы, он остался в науке, написал, кстати, уже пару интересных работ по солнцу. Живет на орбитальной станции!
— Ну я там не постоянно живу, — смутился астрофизик, — но несколько месяцев в году — да. А как иначе? Наблюдать же надо!
Плов оказался очень вкусным, прямо-таки таял во рту. От водки и крымского Ли слегка развезло. Обрывки разговоров доносились до нее словно сквозь туман.
— А завтра куда?
— Да конечно, на Невский. Там такое гуляние бывает на день СТК — больше нигде не увидишь!
— Здорово Ли придумала, что собрала всех нас здесь!
— Сереж, а у вас там как дела?
— У нас нормально, мы на заводе сейчас такую систему организации пробуем — на смену всего пять человек. Новую автоматику поставили, я лично год переучивался. В принципе, там для обслуживания цеха нужно восемь человек, но мы пробуем впятером. У нас персонала не так много, многие молодые едут учиться, на производстве вкалывать не так-то просто! Но мне нравится!
— Там песка очень много, вездеход забивается напрочь. И да, песок на Марсе действительно красноватый. Мы такие щиты на мотор ставим…
— Да я пока еще только учусь. И занимаюсь медицинскими диагностерами, это очень интересная область.
— А я тоже поступила на салверологию, но — военную.