Салли вздохнула.
– Потому что я беременна.
– Что?
– Я об этом подозревала, но точно узнала только сегодня утром. Насколько это возможно без визита к врачу. Я просто не хотела говорить при Стэнли.
– Почему? Он мог бы помочь!
– Он захочет, чтобы я осталась, – пояснила Салли. – Он почему-то чувствует себя виноватым и хочет помочь. Но мне нужно принять решение самостоятельно. И я не думаю, что должна… что смогу остаться.
– Хорошо. Доверься своим инстинктам, – сказала Мэри. – Не рожай здесь ребенка. Это место для тебя проклято.
– Проклято? – переспросил Кастиэль.
– Из-за того, что произошло с Дэйвом? – подхватил Сэм.
Вопрос был не совсем риторическим. Он почувствовал: за уверенностью Мэри в необходимости скорейшего отъезда что-то стоит.
– Да, – Мэри глубоко вздохнула. – И из-за того, что произошло очень давно.
– О чем ты? – спросила Салли.
Пожилая женщина подошла к креслу, опустилась в него и сжала подлокотники.
– Моя тетка Малайя Меркадо уехала с Филиппин раньше всех, – начала она рассказ. – После Второй мировой войны вышла замуж за американского солдата, врача, и переехала в Индиану.
– Тетя Малайя? – переспросила Салли. – Никогда об этом не слышала. Помню, кто-то упоминал, что она уехала с Филиппин в юности, но и только. Она действительно жила в Индиане?
– Недолго. Перебралась в родной город мужа. Когда я услышала, что вы с Дэвидом переезжаете сюда, я пыталась отыскать тот город на карте. Где-то в южной Индиане. Округ Карсон… или, может, Картер-Сити. Память уже не та. Я думала, что он может оказаться недалеко от Брейден-Хайтс, но не нашла ни одного названия, ни другого.
– Вы сказали, она недолго оставалась в Индиане, – напомнил Сэм, надеясь перевести разговор на причину дурных предчувствий Мэри.
– Нет, я сказала, что она недолго там прожила.
– Она здесь умерла, – догадался Кастиэль.
Мэри кивнула.
– Малайя была в положении, когда приехала в Индиану. Надеялась создать новую семью, но во время родов возникли осложнения. Кровотечение. Она потеряла слишком много крови…
– А ребенок? – спросил Сэм, ожидая худшего.
Мэри слабо улыбнулась.
– Прекрасная малышка, судя по немногим фотографиям, что я видела. Но своенравная и непослушная. Она будто обижалась на отсутствие матери в ее жизни и злилась из-за этого.
– И что же случилось?
– До нас доходили лишь скудные вести от ее отца, – ответила Мэри. – Риза никогда не пыталась связаться ни с кем из нашей части семьи. Мы для нее словно находились на другой половине мира. Да, пожалуй, это так и было. Ее отец рассказал, что она встретила неподходящего юношу, он был не ровня ей, как тогда говорили. Отец ее выбор не одобрил. Разумеется, строптивому подростку только этого и не хватало. Одно, потом другое – и вот она на сносях. Отец пригрозил, что разлучит их и отправит жить с нами, и она больше никогда не увидит этого парня. Можете догадаться, что произошло.
– Она сбежала, – предположил Сэм.
– С тем мальчиком, – подтвердила Мэри. – П перед этим заявила отцу, что он никогда не увидит ни ее, ни ребенка. И слово сдержала. Я часто гадаю, что же случилось с малюткой Ризой. Нашла ли она свое счастье… или только обрела еще больше страданий, – она вздохнула, все еще сжимая пальцами подлокотники, и подняла глаза на внучку. – Понимаешь, Далисай? Вот поэтому ты должна покинуть это проклятое место. Беременные женщины Меркадо находят здесь лишь смерть и печаль. Сперва Малайя, за ней Риза, а теперь ты потеряла своего Дэвида… История повторяется. Все уже началось. Если останешься, тебя ждет только горе.
Наступила неловкая тишина. Ее нарушил телефонный звонок – кто-то позвонил Сэму. Извинившись, он отошел, чтобы ответить.
– Агент Резерфорд.
– Здравствуйте, агент, – проговорил знакомый женский голос.
Сэм не узнал голос, но звонившая пришла ему на помощь:
– Это доктор Ванесса Хартвелл из «ЦМЛ».
– Здравствуйте, доктор Хартвелл, – проговорил Сэм. – Разумеется, я вас помню.
Услышав имя, Кастиэль с встревоженным видом подошел к Сэму.
– Агент, у вас никогда не возникало ощущения, что происходит что-то странное, а вы понятия не имеете, в чем дело?
– Постоянно, – не стал лгать Сэм. – И мне это не нравится, поэтому я и пошел на эту работу. А что случилось?
– Не уверена, что это имеет отношение к вашему делу, но мне надо вам кое-что рассказать… и показать, – слова Хартвелл прозвучали загадочно. – Вернее, показать я не смогу, потому что технически этого уже нет, но… Думаю, лучше будет, если вы подъедете и увидите… или не увидите сами.
– Я поеду, – Кастиэль услышал достаточно, чтобы принять решение. – А ты оставайся. Жди Ди… Агента Бэнкса.
Сэм отключил звук.
– Уверен?
– Уверен, – ответил Кастиэль.
Он извинился перед остальными и выскользнул за дверь. Сэм включил звук и скзал доктору Хртвелл:
– Агент Коллинз сейчас приедет.
– Спасибо.
Пока Сэм говорил по телефону, Салли начала ходить взад и вперед мимо дивана, обхватив себя руками, словно сдерживая дрожь. Когда Сэм вернулся, она спросила:
– Это насчет того, кто напал на Дэйва?
– Вероятно, – отозвался Сэм. – Возможно, это как-то связано.
Салли обреченно кивнула, возможно, пытаясь смириться с тем, что никогда не узнать, что случилось с ее мужем. Положив руку на живот, она посмотрела на бабушку:
– Отъезд не вернет мне Дэвида. Ребенок в любом случае не будет знать отца. Он еще не родился, а в его жизни уже есть пустота…Совсем как у Ризы. Может быть, уже слишком поздно…
– Нельзя так думать, – перебила Мэри. – Ты – надежда и будущее этого ребенка. Ты должна освещать его путь… но не здесь. Это место будет постоянно пытаться столкнуть тебя во тьму.
– Наверное, она права, Сэл, – согласился Рамон. – Надо уезжать.
Салли посмотрела на Сэма так, будто хотела услышать объективное мнение не от члена ее семьи. Сэм не мог посоветовать ей, как жить дальше, но мог защитить от реальной угрозы.
– Не знаю, проклято ли это место, – признался он, хотя не исключал этого, – но тот, кто убил вашего мужа, все еще где-то рядом. Это реальная угроза. Если хотите начать жизнь с чистого листа, не помешает сменить обстановку.
Салли задумчиво кивнула и потерла руки.
– Что ж, начну собирать вещи.
Глава 21
– Значит, город не всегда назывался Брейден-Хайтс? – спросил Дин у Артура Китинга.
– Нет, сэр, – Китинг поскреб челюсть под клочковатой бородой. – В конце шестидесятых – начале семидесятых еще можно было встретить прежнее название, Ларкинс-Корнер. Через «К».[15]
– Значит, местная газета «Корнер Пресс» названа в честь первого названия города? – уточнил Дин.
– Да, сэр. Но мало кто об этом помнит. Некоторые, должно быть, и вовсе не знают, ведь газета не сохранила написание через «К». Уж больно первому редактору не нравилась намеренная ошибка в названии города.
– Но, помимо дурацкого написания, – продолжил Дин, – почему они поменяли название? Вы упоминали о какой-то трагедии…
Устав стоять, Китинг привалился к трактору и сложил на груди руки.
– Большая часть здешней земли принадлежала семье Рут Ларкин. Да и сейчас, думаю, принадлежит, кроме тех кусков, которые они продали городу и частным застройщикам. Эти стройки по всему городу… Когда вы на них смотрите, то, скорее всего, видите участки, которыми прежде владела семья Ларкинов. Они тогда были важными людьми, но внезапно уехали в начале шестидесятых, после той трагедии. Да и кто стал бы их за это винить…
Дин едва сдерживал нетерпение. Китинг сказал, что не увлекается сплетнями, но пересказывал их с огромным наслаждением.
– И эта трагедия?..
– Ах да, – сказал Китинг. – Представьте себе, доктор Кельвин Нодд, сын Рут Ларкин, сорвался. Может, все из-за войны, из-за того, чего он там насмотрелся. Я слышал, у него постоянно бывали кошмары, из тех, после которых просыпаешься с криками, в поту. Ну, или семья преувеличивала, чтобы все его жалели. Зато он вернулся домой целым и невредимым, другим повезло гораздо меньше. Он привез с собой невесту и сначала казался счастливым. Но через год его жена умерла в родах. А дочка выжила. После этого Нодд стал почти отшельником, с людьми общался мало, но дочку вырастил сам. Имейте в виду, при всех своих проблемах он был образцовым отцом. Ну и понятно, девочка выросла не подарок. Через несколько лет, кажется, в шестьдесят втором, она залетела и сбежала со своим парнем-бродягой. Видно, одного поля ягоды. Доктор Нодд больше о ней не слышал.
– Наверное, тяжело ему пришлось.
– Да, сэр, – подтвердил Китинг. – С войны он вернулся сам не свой… Тогда о ПТСР[16] и всем прочем слыхом не слыхивали, но, думаю, с головой он был не в ладах. Не прошло и года после свадьбы, как у него умерла жена. А потом и дочка сбежала, так что внука он тоже не увидел…
– И в он сорвался?
– Говорят, пытался задушить пациентку – как раз во время родов. Чуть не убил и ее, и младенца. Убил бы, если бы медсестра не вмешалась. Но доктор Нодд смылся из города раньше, чем дело дошло до суда. О нем, как и о его дочери, больше вестей не было.
– А почему «говорят»? – поинтересовался Дин. – Это нигде не зафиксировано?
– Ну, что-то зафиксировано, что-то нет, – уклончиво отозвался Китинг. – Ходили слухи, что Ларкины приплатили семье той женщины и медсестре, и, может, еще кое-кому, чтобы держали язык за зубами. Под «приплатили» я имею в виду очень приличные суммы. В газетах писали, что у доктора Нодда случился приступ, и на один ужасный миг пережитое на войне так повлияло на него. Вспомнили о смерти жены, о побеге дочери, и все такое. Мать и ребенок не пострадали. Может, их семья даже поверила, что это была прискорбная случайность. Они вскоре уехали, чтобы не отвечать на неприятные вопросы.
– Но если Ларкины всем заплатили, откуда вы получили эту информацию?