Сэм закрыл за собой двери и направился к конюшне.
Дин решил сначала обойти конюшню снаружи, но не успел сделать и нескольких шагов, как услышал, как в доме с грохотом упало что-то тяжелое. Пожалуй, те двери действительно выглядели угрожающе. Сэм, однако, крикнул, что все в порядке, так что Дин пожал плечами и продолжил поиски.
Помимо широких ворот с торцов конюшни, через которые водили лошадей, и дверей поменьше на длинных сторонах, в стенах обнаружилось еще несколько отверстий, достаточно больших, чтобы в них пролезло некрупное животное – сурок, лиса или одичавшая собака. Некоторые дыры возникли в результате объединенных усилий времени и звериных лап, другие появились в результате действий вандалов.
Дин вошел в узкий проход между фуражной, инвентарной и помещением для мытья лошадей слева и амуничником[20] справа. Везде было пусто. На другой стороне он обыскал – справа кабинет, а слева – кухню и комнату отдыха. В кабинете обнаружился письменный стол со сломанной ножкой, без ящиков, а в комнате отдыха – ничего, кроме пустой стойки. К кухне примыкала ванная, в которой не было унитаза, зато уцелела маленькая раковина с неработающими ржавыми кранами. По обе стороны от комнат находилось два десятка денников с широким проходом посередине. Лестница около кухни вела на открытый сеновал, на противоположном конце конюшни была еще одна деревянная лесенка.
Сперва Дин осмотрел денники, в каждый вела голландская дверь[21]. Верхние половины дверей были открыты, и за ними виднелись пустые помещения. Дин обыскал их все, но луч фонарика выхватывал только сено и окаменевший навоз. Наконец, он поднялся по скрипучим ступеням на сеновал и прошел по всей его длине. У ската крыши лежали несколько тюков сена, и все. Дин забрался на другую сторону сеновала, но и там не нашел ничего интересного. Крыша здесь опасно просела. Пригнувшись, Дин продвигался вперед, опасаясь, что она в любой момент может рухнуть. Это чувство усилилось, когда через конюшню пронесся сильный ветер, сломанные доски задрожали, а крыша над головой застонала. Дин боялся вздохнуть, пока не утих ветер, чувствуя, что готов спрыгнуть вниз при первом же звуке ломающегося дерева. Сделав глубокий вздох, он продолжил осмотр.
Доски трещали при каждом шаге, а когда Дин наступил на особенно громкую, во все стороны бросились мыши. Итак, поверхностный осмотр ничего не дал, а ЭМП отказывался подтверждать, что он на верном пути. Время шло, и Дин все больше убеждался, что здесь они ничего не найдут.
Спустившись вниз, он пошарил вокруг лучом фонарика, проверяя, не упустил ли чего. Даже ничего не зная о предпочтениях укладывающихся в спячку понтианаков, он сомневался, что из продуваемой всеми ветрами конюшни выйдет удобное логово.
Он собирался пойти в дом и помочь Сэму, но тут услышал, как брат шагает между фуражной и амуничником, освещая себе путь.
– Дин?
– Я здесь, – Дин вышел на свет.
– Есть что-нибудь?
– Большой жирный ноль, – проговорил Дин. – А у тебя?
– То же самое, – фонарик замигал, пришлось по нему постучать. – Из дома, чердака и погреба вынесли все ценное. Ничего не осталось. Весь дом выглядит так, будто вот-вот рухнет после первой достаточно сильной грозы.
Дин рассказал, как обшарил все комнаты, пустые денники и сеновал, но обнаружил только пару тюков сена и семейство мышей.
– А в нескольких денниках – тех, что у кабинета и комнаты отдыха, – кажется, даже лошадей никогда не было.
– Разумно, – проговорил Сэм, шагая к входу в комнату отдыха около лестницы. – Меньше шума лошадям и меньше запаха людям.
Подняв фонарик, он заглянул в помещение.
– Я тут уже смотрел, – предупредил Дин. – Все печенье растащили.
Сэм повернул к лестнице, основание которой было закрыто со всех сторон. Кажется, он искал ручку или задвижку. Кажется, он решил, что под лестницей есть какое-то помещение вроде кладовки. Однако Дин уже проверял и не нашел способа заглянуть внутрь.
Зазвонил телефон, и Дин отвлекся от Сэма, разглядывающего стены. Он думал, что это Кастиэль с новостями или, скорее, без них. Уверенный, что они зашли в тупик, Дин приготовился посочувствовать насчет впустую потраченного времени, однако номер на экране был незнакомым.
– Агент Бэнкс, – проговорил он, гадая, кто бы это мог быть.
Сперва он не смог разобрать голос. Где-то кричала женщина, ее крики перемежались грохотом.
– Алло!
Голос стал отчетливее, звонивший заговорил отчаянно и громко:
– Агент Бэнкс, это Малик! Брат Брианны. Ребята, мне нужна ваша помощь прямо сейчас! Она взбесилась.
Что-то грохнуло, на этот раз очень близко.
– Черт! Она чуть мне голову не снесла! – воскликнул Малик. – Когда вы подъедете?
– Малик, – проговорил Дин, – какого черта у вас там творится?
– Брианна, приятель. Она сошла с ума.
Дин поднял глаза. Сэм пропал.
– Рассказывай, – велел Дин и направился к лестнице. – Что стряслось?
– Она попросила посмотреть, как там ребенок, – объяснил Малик. – Кики спокойно спала. Но когда я спустился, Брианна ждала меня с разделочным ножом.
– Что? – ошарашенно переспросил Дин.
Заметив луч фонарика, мечущийся по деннику за лестницей, он направился на свет. Нижняя половина двери была распахнута, а Сэм, оставив дробовик у задней стены, что-то искал.
Малик продолжал, пытаясь как можно быстрее обо всем рассказать и одновременно уворачиваясь от ударов.
– Она порезала мне руку, но потом я отобрал нож. А она упала на пол, как будто в обморок. Я подумал, что у нее приступ. Перенес ее на диван. Сходил к Кики. Она даже не проснулась. Брианна очнулась, вроде, в себе, но ничего не помнила. А потом…
– Что потом?
– Бри… прекрати! Не надо!
Дин услышал, как бьется стекло.
– Швырнула в меня вазу, – задыхаясь, проговорил Малик.
Сэм постучал костяшками по ближайшей стене. Звук был гулким. Подняв взгляд на Дина, Сэм развел ладони дюймов на двадцать. Дин этого раньше не заметил, но стена между денником и лестницей казалась толще, чем стена между остальными денниками. При более внимательном рассмотрении оказалось, что никогда не использовавшийся денник уже, чем прочие.
– А через пять минут она попыталась выцарапать мне глаза. Через минуту снова свалилась. Замертво. А ребенок? Спит! Ее даже всей этой суматохой не разбудить. Бри приходит в себя, минут пять как новенькая, а потом снова слетает с катушек.
Сэм нашел зазор между досками и поводил в нем рукой. Спустя мгновение он замер, нахмурился, что-то схватил и потянул. Ржавая петля поддалась с протестующим скрипом, высокая панель трухлявого дерева распахнулась внутрь – за ней оказалось темное пространство под лестницей.
– Не хочу заявлять на нее в полицию, но не знаю, что делать, приятель. Что мне делать?
Сэм подобрал дробовик и посветил фонариком в провал. Встав рядом, Дин увидел грубые ступени, уходящие в темноту. Ясное дело, тот, кто построил их и установил скрытую дверь, хотел, чтобы это помещение оставалось необнаруженным.
Сэм пошел первым, но стоило ему поставить ногу на верхнюю ступень, как фонарик мигнул и погас, и оживить его не этот раз не удалось. Сэм жестом потребовал фонарик у Дина и начал спускаться.
– Агент Бэнкс!
– Малик, не оставляй ребенка одного, – быстро сказал Дин.
Сэм ушел с его фонариком, и телефонный экран оставался единственным источником света в конюшне.
– Я кого-нибудь к вам отправлю.
– А что… – снова грохот, – с Брианной?
– Уклоняйся, – предложил Дин. – А когда она снова потеряет сознание, свяжи ее.
– Связать?!
– Чтобы не причинила вред тебе или ребенку, когда очнется, – сказал Дин. – Пока не разберемся, что делать.
– Не знаю, приятель, как-то это…
Дин услышал громкий металлический лязг, а за ним крик боли и проклятие.
– Хорошо… хорошо, я ее свяжу, – пообещал Малик. – Приезжайте скорее.
Дин позвонил Кастиэлю, а потом последовал за Сэмом в темноту под конюшней Ларкинов.
Глава 28
Кастиэлю предстояла ехать дольше, чем Винчестерам, но зато, если верить планам и состоянию застройки «Ковент-Гарден», территория ему досталась менее обширная. Строительство шло только в дальнем конце комплекса. Здесь должно быть здание или остатки зданий, стоявших на земле, принадлежавшей Ларкинам. Если бы понтианак обосновалась в любом другом месте, ее спячку прервали бы задолго до появления Холкомбов в Брейден-Хайтс.
Увидев рекламный щит, Кастиэль притормозил, чтобы убедиться, что приехал, куда надо. На щите, стоящем перед ухоженной территорией при въезде в жилой комплекс, большими ярко-зелеными буквами было написано: «Ковентри-Кроссинг». Под деревянным щитом белая виниловая растяжка, колышущаяся на ветру, призывала: «Последний этап – поспешите, пока есть свободные дома!»
Въехав на территорию комплекса, Кастиэль смотрел по сторонам, но видел лишь готовые и занятые дома с освещенными окнами. Дома стояли вдоль улиц в виде двух зеркальных S по обе стороны от беседки с видом на пруд. Чуть в стороне находились несколько улиц, заканчивающихся тупиком, вдоль которых стояли элитные особняки.
Извилистая дорога оказалась достаточно широкой, чтобы вместить две полосы и парковку с каждой стороны. Когда Кастиэль добрался до последней петли второй S, готовые дома сменились деревянными каркасами и домами на разных этапах строительства. Асфальт закончился, теперь отрезки гравия и укатанного песка перемежались кучами земли. За темным вагончиком строителей и двумя биотуалетами у въезда на последнюю тупиковую улицу стояли экскаватор и бульдозер. Участок еще не расчистили от деревьев и кустарника. Несколько выкорчеванных деревьев лежали на кучах земли и рядом с ними.
Свет уличных фонарей падал только на строительные машины, очертания деревья лишь угадывались. Кастиэль включил дальний свет и медленно поехал по дуге. Фары осветили узкую полосу деревьев за будущей улицей. Эти, наверное, оставят, чтобы у жильцов была тень. Лучи галогенных фар пронзали темноту, четкие тени от упавших стволов и ветвей ложились на деревья за ними. Лучи метались, и казалось, что ветви извиваются и корчатся, будто деревья пытаются подняться, но успокаиваются, как только возвращается темнота.