Гэри с трудом поднялся на ноги и стоял в недоумении, когда она набросилась на него. Она молотила его кулаками, он попытался схватить ее за руки, но промахнулся. Брызгая слюной, она попыталась выцарапать ему глаза. Как будто кто-то щелкнул выключателем в ее голове, и она превратилась в буйную сумасшедшую. Гэри заслонил глаза рукой и попятился. Атака не прекращалась. Все произошло так быстро!..
Ему удалось толкнуть Дениз на диван, но она тут же вскочила с подушек, вспрыгнула на стеклянный журнальный столик и снова бросилась на него. От толчка стекло треснуло и выпало. Ее нога провалилась в трещину, и она рухнула лицом вниз.
– Сукин сын! – бушевала она, пытаясь подняться. – Я тебя никогда не прощу!
– Какого черта, Дениз?! – кричал Гэри. – Ты что, совсем с катушек съехала?
Она освободила ногу и зловеще улыбнулась. Потом схватила треугольный кусок стекла, как кинжал, но так крепко, что по ладони потекла кровь.
– Никчемный кусок дерьма! – прошипела она. – Я тебе глотку перережу!
– Боже, – Гэри попятился, вскинув руки. – Да что с тобой такое?
– Ты, Ронни, вот что со мной такое!
– Ронни?
– Трус! Мразь!
Она бросилась на него, целя осколком в горло, как и обещала. Гэри ожидал нападения и смог заслониться рукой, но острый край раскроил его левую ладонь от основания мизинца к запястью.
– Боже, Дениз! Больно!
– Не волнуйся, – утешила она. – У мертвецов ничего не болит!
С этими словами она попыталась ударить его в живот. Острие угодило в металлическую пряжку ремня и соскользнуло. Дениз оступилась и упала ему на руки. На этот раз Гэри сумел перехватить ее руку и отвести в сторону. Однако Дениз сопротивлялась так, будто ее жизнь зависела от того, сумеет ли она освободиться и убить его.
С рычанием она вцепилась зубами ему в плечо, добравшись до кожи через рубашку и майку. Сперва он чувствовал только давление, но потом зубы впились в плоть.
Застонав от боли, он старался удерживать ее правую руку подальше от себя, но чувствовал, что хватка ослабевает. Из рассеченной ладони текла кровь.
– Дениз… прекрати!
И снова будто переключатель щелкнул. Ярость покинула ее напряженное тело. Гэри заглянул в ее глаза: они стали обычными, только растерянными. Дениз огляделась, увидела, что он ее держит за запястья, и нахмурилась.
– Гэри? Что происходит? У тебя кровь?
А потом обмякла в его руках, будто потеряла сознание. Гэри никогда раньше не видел обмороков, но не думал, что она притворяется. Подхватив Дениз на руки, он уложил ее на диван, затем замотал кровоточащую ладонь кухонным полотенцем – пока не удастся наложить нормальную повязку. С минуту он сидел рядом с Дениз и наблюдал, как она лежит без сознания – спит? – на диване, такая тихая и спокойная. Если бы не разбитый журнальный столик и его окровавленная рука, он поверил бы, что это яростное нападением ему померещилось.
Он прочитал все книги для молодых родителей вместе с Дениз, но не мог вспомнить, чтобы где-нибудь говорилось о том, что один из родителей может превратиться в маньяка, одержимого мыслью об убийстве. Гэри считал: ничто не может подготовить человека к появлению ребенка, пока ребенок на самом деле не появится. Постепенно он привыкал к новому миру, в центре которого находится беспомощный младенец. Но не мог понять того, что только что случилось, не находил этому рационального объяснения.
У Дениз начался писхоз? Но у нее никогда не было ни психоза, ни психических расстройств. Или причиной стала какая-нибудь ужасная проблема со здоровьем? Способна ли мозговая опухоль превратить сорокалетнюю женщину в убийцу?
Он не мог ответить на эти вопросы, поэтому позвонил в 911.
Как только он положил трубку, Дениз очнулась, приподнялась на локтях и перевела взгляд с разбитого столика на Гэри.
– Мне снился такой странный сон… Со мной произошел несчастный случай?
– Что ты помнишь?
– Как уложила Габриэля спать… о нет! Он плачет.
Гэри так задумался, что не услышал крика. Впрочем, это был просто недовольный плач, а не истерические вопли «караул-горим-немедленно-заберите-меня-отсюда», и Гэри решил, что можно подождать. Он впился в Дениз взглядом:
– Ты не помнишь, как столкнула меня с лестницы?
– Что?!
– Или как порезала мне руку осколком? – он продемонстрировал окровавленное полотенце.
– Нет! – Дениз вскочила и посмотрела на свои руки и струйки крови на своей порезанной ладони. – Как – я?!. Гэри, что происходит?
– У тебя был какой-то… припадок, – пояснил он. – Что-то вроде приступа, ты стала буйной.
Дениз смазала порез антибактериальной мазью и обмотала руку бинтом, затем осмотрела куда более серьезную рану Гэри, сочувственно поморщилась и принялась накладывать мазь и повязку.
Закончив, Дениз бросила взгляд в сторону лестницы.
– Надо забрать Габриэля, – проговорила она. – Наверное, пора сменить памперс.
– Нет, – быстро сказал Гэри. Мысль о том, что она превратится в миссис Хайд рядом с ребенком, ужаснула его. – Я сам.
– Я вполне могу…
Раздался звонок в дверь.
– Служба спасения!
– Все нормально, это я вызвал…
Гэри осекся, когда увидел, что у Дениз трепещут веки, а в глазах остались только белки.
– Заходите! – крикнул он. – Снова началось!
В нескольких милях оттуда Алан Крейн, отец Мелиссы Бэрроуз, открыл дверь и поторопил помощника шефа Кордеро. У Алана была рассечена губа, на лбу вздулась шишка.
– Не знаю, что на нее нашло, – пожаловался он. – Она никогда в жизни не бушевала.
– Она напала на вашу жену?
– На нас обоих, – уточнил Алан. – Мы сидели на кухне за столом и обсуждали приготовления к похоронам Кевина. Не самая приятная тема, что и говорить, но она вскочила так резко, что опрокинула стул. Схватила керамическую банку из-под печенья и… разбила ее о голову Барбары. – Он указал на шишку на своей голове. – А это она в меня стакан швырнула. Я так удивился, что не успел пригнуться.
– Где Барбара… мать Мелиссы… сейчас?
– На диване. Ее оглушило. Я положил холодный компресс ей на голову. Боюсь, что у нее сотрясение.
– А Мелисса?
– На полу, – печально ответил Алан. – Потеряла сознание. Я устроил ее поудобнее, положил подушку под голову. Но у нее уже было два таких приступа. Не знаю, что делать. К счастью, Ноэль… ребенок наверху, в безопасности. Пока.
Они вошли в гостиную.
Миссис Браун помахала Кордеро.
– Простите, что не встаю, – проговорила она. – Мне все еще не по себе.
– Все в порядке, мэм. Я вызову «Скорую». Вам понадобится рентген и, возможно, компьютерная томография.
Мелисса Бэрроуз лежала на полу без сознания, но уже начала шевелиться. Спустя несколько секунд она придет в себя. Кордеро инстинктивно опустил ладонь на рукоять пистолета, потом нахмурился и убрал руку. Он не будет стрелять в недавно овдовевшую женщину с новорожденным на руках. Вместо этого он снял с ремня кожаный чехол с наручниками.
– Если все, как в прошлый раз, пару минут она очнется, – сказал Алан. – А потом с ее глазами что-то происходит, они закатываются. В первый раз я подумал, что она упадет в обморок, а она набросилась на нас.
– И больше никаких предупреждений?
– Она только вопит и ругается. И что странно… ну, вообще все это странно, но когда она бросила в меня стакан, то назвала меня Ронни.
– Кто такой Ронни? – спросил Кордеро.
– Понятия не имею.
Кастиэль подъехал к дому Гринов, подошел к двери и поднял руку, чтобы постучать, но тут услышал плач ребенка, вопли мужчины и женщины и звук бьющегося стекла и керамики. Он подергал ручку, дверь была заперта. Оставшаяся благодать позволила бы Кастиэлю снести дверь с петель, но он не хотел случайно поранить Брианну, Малика и маленькую Кьяру. Он выбил локтем квадрат стекла рядом с замком, отпер дверь и вошел в дом.
– Малик, – позвал он. – Это агент Коллинз, ФБР.
– Сюда!
Кастиэль пошел на голос: пересек столовую, прокрался под аркой и осторожно заглянул в гостиную.
Малик скорчился за диваном, развернутым к кухне, прикрывая собой плачущую племянницу, обложенную диванными подушками и укрытую одеяльцем с радугой.
Брианна стояла около кухонной стойки, хватала из шкафчика керамические тарелки и швыряла их в брата. Большая часть тарелок разбивалась об стену у него над головой, но одна, судя по порезу на его щеке, все-таки попала в цель.
– Сукин сын! – она швырнула в Малика чашку.
Он уклонился, чашка ударилась о стену и разлетелась по паркету.
– Что происходит?
– Агент Бэнкс велел связать ее, когда она потеряет сознание, – объяснил Малик, не отводя взгляда от сестры, чтобы следующий предмет не попал в него. – Я нашел бельевую веревку в гараже и связал ей руки. Кики проснулась и заплакала, так что я забрал ее из детской. Бри проснулась и разбушевалась быстрее, чем в прошлый раз… Она нашла нож и освободилась раньше, чем я спустился.
– Ублюдок!
Над его головой разлетелось блюдце.
На искаженном яростью лице Брианны глаза закатились так, что видны были только белки. Видеть она не могла. Кто-то другой управлял ее руками.
– Со мной ребенок, приятель, – продолжал Малик. – Так что я окопался здесь и ждал подмогу.
Брианна заметила заглядывающего в комнату Кастиэля и метнула в него большую тарелку. Рука у нее была верная: если бы Кастиэль в последний момент не отшатнулся, тарелка бы раскололась о его голову, а не о край арки.
– Один из твоих тупых дружков, Ронни? – завопила Брианна.
Кастиэль взглянул на Малика:
– Она ведет себя неадекватно.
– Ты только что заметил? – выгнул бровь Малик. – Надо с этим что-то делать, пока она не навредила Кики. Она себя ни за что не простит.
– Сколько длятся эти приступы?
– Так долго еще не было, – отозвался Малик. – Ей все хуже.
Когда тарелки, блюдца, стаканы и чашки кончились, Брианна схватила со стойки блендер, выдернув вилку из розетки, и обеими руками подняла его над головой. Кастиэль заметил, что у нее из носа пошла кровь.