Покончив с первой порцией, бородач вытер руки о кусок материи, служивший ему и платком, и паклей для чистки оружия. Порылся еще, достав из рюкзака пучок сушеных трав: иван-чай, веточку шиповника с пятеркой крупных, чуть сморщенных коричневых ягод. Закинул травки в чайник и принялся поедать второй шашлык, присыпав его перцем.
Откинувшись на скрипучем стуле, он тянул горячий травник из обжигающей алюминиевой кружки, чуть помятой с одного бока, чувствовал приятную тяжесть в желудке, и казалось, что, в общем-то, жизнь налаживается. И оплывший от жира бармен – не зажиревшая на харчах свинья, а вовсе даже больной человек и, судя по отеку во всю рожу, переходящую в плечи, больной почками. Рабыни, топчущие когтистым маникюром дощатую сцену, пожалуй, хорошенькие. А мелькнувшая на минутку круглопопая и растрепанно-пушистая художница – так вообще красавица из красавиц.
Правда, двухметровая официантка с сиськами в крупную клетку все такая же страшная, но какое его, Басмача, дело? Сделал еще глоток. Обжигающая волна прошла по языку, оставив чуть вяжущее послевкусие шиповника и душистую, шибающую в нос горечь иван-чая, прежде чем ухнуть вниз по пищеводу. Красота. Сахара вот не хватает, ну или меда, но чтоб прям в сотах. Бородач посмотрел на часы: без четверти четыре.
И когда же придет заказчик? На еще одну порцию у него не хватит. А сидеть здесь просто так, возможно, и не дадут.
– А что это вы посыпали на мясо, мелкую соль или травки какие? – в этот раз официантка подкрасться не смогла. Да если бы и смогла? Хе, Басмачу было плевать, ему было хорошо.
– Перец, хозяюшка. А что? – он отхлебнул свой чай с самым независимым видом, какой только смог придать свой бородатой харе прожженного убивца.
– Настоящий?! – удивленно подпрыгнули по-мужицки кустистые брови «хозяюшки»
– Ага. Есть немного, стародавние запасы. Эксклюзив, можно сказать, остренько-пряный.
– Обмен? – прогудела официантка, наклонившись почти вплотную и выпятив все, что могло выпятиться и почти вываливалось из-под клетчатой рубахи с расстегнутым на две пуговицы воротом. Сдобрив в конце, как вишенкой на торте, вонью сто лет не чищеных зубов. Басмач отодвинулся:
– Можно. Там, правда, немного, пара столовых ложек, не больше.
– Обедаешь за счет заведения.
– М-м, – притворно задумался Басмач, делая глоток подостывшего чая и пощипывая бородищу. – Еще столько же принеси сейчас, и столько же – еще раз, когда приду, сегодня или завтра.
– Идет! – выпалила сисястая, чуть не выпрыгнув из одежды. Басмач полез в рюкзак, вытащил на свет пузырек от лекарства с пробкой под винт и передал в лапищу официантки. Она свернула пробку, неосторожно вдохнула, сунув нос в баночку, и тут же чихнула, забрызгав соплями-слюнями сидевшего позади мужика. Бородач его не видел, лишь слышал возмущение, пока гренадерша не зыркнула на того и бухтение прекратилось.
Басмач допивал чай, сисястая хвасталась приобретением художнице и бармену, одноглазый показал большой палец, Басмач отсалютовал стаканом. Безрукий гитарист все так же издевался над слухом посетителей, а голые мутантки топтались на сцене невпопад.
– Басмач? – на стул напротив плюхнулся мужик явно моложе его самого, в сущей рванине, в какой не всякий довоенный бомж согласился бы в луже валяться.
– Он самый, – бородач прищурился недобро, рассматривая наглеца, севшего за его стол без спроса, смерил взглядом, но решил покамест не ломать ему ноги. – Чем могу?
– Хорь рекомендовал тебя… вас, – заказчик поерзал на стуле под «добрым» взглядом Басмача.
– Отлично. Что нужно? – перешел сразу к сути борода.
– Есть дело одно. Серьезное. Очень, – мямлил заказчик.
А Басмач тем временем внимательно, хоть и ненавязчиво, его разглядывал: лицо обычное, неприметное, моложавое, гладко бритое; сам чуть не по уши в дерьме, в тряпках, по которым вши с собаку размером скачут, а руки – чистые, мягкие, с когда-то выбитыми костяшками и черными, навечно въевшимися точками пороховой гари. Ногти выскоблены, подстрижены, подточены. Это были руки богатого человека, в прошлом много «работавшего», но удачливого в делах. Да-а, руки могут рассказать о своем хозяине многое.
– И стоящее многих и многих благ за выполнение, верно? – Басмач посмотрел в свой опустевший стакан, но доливать не стал. – Какое дело?
Собеседник промолчал, глядя куда-то за спину бородача. А топот двух мужиков кило под сто двадцать весом тот услыхал сразу после того, как заказчик занял жопой стул. Еще двое бугаев под видом посетителей заказали пожрать, сев лицом к нему, в паре столиков впереди, и, будто невзначай, кидали «незаинтересованные» взгляды. Получалось, охранники этого «бомжа» взяли его в клещи на всякий случай. Еще один наверняка остался сторожить вход снаружи. Сам бы Басмач так и поступил.
– Теряем время, – он начал раздражаться. – Слушай, Гарун аль Рашид, ты приперся сюда с пятью холуями, одевшись в тряпье, при этом воняя гаванскими сигарами и керосином с Курумоча. Любишь косить под бомжа? Не хватает острых ощущений? Твое дело. Но если и дальше станешь тянуть вола за яйца и портить мне обед, то тебя я убью последним. Слышишь мудака, что насилует гитару?
Заказчик, пошедший пятнами и игравший желваками, кивнул.
– Так вот, я забью ее тебе в задницу, причем с широкой части. Веришь? – как подскочили охранники впереди, он видел. Подскочивших позади – услышал. Заказчик, поиграв желваками, поднял руку, мол, все в порядке. Видимо, чтобы так обращались с его сиятельством, явно не привык, а вернее, отвык, став состоятельным дельцом.
Басмач же, конечно, малость блефовал, сидевшего перед ним он бы просто проколол кинжалом, как бабочку – иголкой. И пока несостоявшийся заказчик верещал бы от осознания своей кончины, Басмач планировал прорываться к выходу, прикрываясь еще теплой тушкой его сиятельства. Но обошлось, и сорок сантиметров откованной стали с клинком в половину ладони и долом посередине вернулись в ножны.
– Все как Хорек и описывал, – криво усмехнулся заказчик. – Проверка, так сказать.
«Ага, проверяльщик, – про себя усмехнулся бородач. – Штанишки поменять не забудь». Басмач мысленно выписал в этом раунде себе один балл, заказчику – ноль и повышение цены за любую работу, как минимум, вдвое. А еще заинтересовался, чего такого мог распускать про него Хорек. Официантка поставила перед бородачом поднос и новый чайник.
– Спасибо, хозяюшка, того и гляди закормишь, – улыбнулся тот, принимаясь за еду.
– В общем, вы правы. Во всем. Так и есть. Просто у нас есть конкуренты, мой брат. Задание, как я говорил, важное, но рекомендация рекомендацией, а проверить вас в деле надо.
Басмач, не отрываясь от сомятины на шампурах, приподнял бровь.
– Нет, просто проверочное дело, ну, как бы, тоже важное и будет оплачено отдельно.
– Што делать, – прожевывая мясо, спросил бородач.
– Надо передать привет. Не убивать, только покалечить слегка, но не убивать. И по возможности – понимаете, именно по возможности – не шуметь. А еще, что крайне желательно, – сделать не затягивая, в ближайшие два – три дня максимум.
– Кого же мне облагодетельствовать вашим приветом?
Заказчик несколько секунд переваривал сказанное Басмачом:
– Есть тут недалеко, в Богатыре, один монастырь, сектанты, довольно мутные, поклоняются какой-то водной твари.
– Ктулху?
– Нет, вроде, – на полном серьезе ответил заказчик. – В общем, фанатики, костры жгут, песни поют, говорят, людей в жертву приносят, но владеют хорошими механическими и химическими мастерскими. Я веду с ними некоторые дела. Так вот, их наместник – смесь политрука с коммерческим директором, второй человек в ордене, брат Иннокентий, – заказчик гадливо поморщился. – Жирная, под два метра, вконец оборзевшая мразота.
– Цену ломит? – догадался Басмач, вытирая бороду от жира.
– Именно. Причем непомерную.
– Убить не проще?
– Не проще. Придет другой на его место – неизвестно, кто именно. А вдруг фанатик – и как тогда договариваться? – развел ухоженные руки собеседник.
– А Кеша, выходит, хоть и плохой, да свой-родной?
– Что-то вроде, – кивнул заказчик.
– От кого привет-то передать? – Басмач наполнил свой стакан ароматным травником.
– От островных. Так и сказать: мол, привет тебе от островных. Он поймет, – мужик повел носом и покосился на чайник. Басмач усмехнулся и позвал:
– Хозяюшка, стаканчик нам принеси.
Получив требуемое, бородач сам налил островному травник и передал. Дождался, пока тот распробует.
– Хорошо, сделаю. Задаток – двести патриков пятеркой – сейчас, и четыреста – потом.
Заказчик поперхнулся, пустил струю чая носом.
– Дорого? – участливо поинтересовался Басмач, отряхивая с рукава долетевшие капли. – Конечно. Но и дело непростое. Снять-то жирдяя Кешу из «плетки» шагов за двести, через окно, любой дурак сможет, да даже вон тот, щекастый, – он ткнул пальцем в хлебавшего уху охранника в двух столах впереди. – А вот пощекотать ножиком вплотную и не убить – только я. Ну, или мало кто. И потом, сроки…
Выдав Басмачу карту расположения монастыря, нарисованную под копирку, портрет Иннокентия, также нарисованный карандашной штриховкой, и отслюнявив двести пятерок, островной собрал холуев и ушел. Бородач остался один на один с остывающим чайником и порцией сомятины и был совсем не против. Жизнь была хороша, взор ублажали прелести красавиц, желудок тяжелел мясом, а карман – звонкой «монетой».
Басмач привычно сканировал взглядом пространство вокруг, вгрызался в сомячий стейк, пока не наткнулся на ложку дегтя в его личной бочке меда: чуть поодаль, у самой стены, сидел какой-то бородатый тип.
Этот неведомый бородач смолил табак, скрываясь в полумраке, ездил по ушам утиномордому мужику и точно так же сканировал пространство. Их взгляды встретились. Басмача кольнула давно спящая иголка, он видел перед собой соперника: короткие, скупые и расчетливые движения, даже когда выбивал трубку; крепкие, короткопалые, заскорузлые от «работы» руки с набитой и ороговевшей шкурой на костяшках. А еще взгляд – оценивающий, взвешивающий за и против, глаза бывалого убивца, чертившего в пространстве схемы нападения и пути отхода так, походя, по привычке. Басмач будто смотрелся в зеркало, и отражение ему категорически не нравилось. Этот бородатый гад потягивал трубку и глядел нагло, чуть насмехаясь, с вызовом!