В сверхъестественное Макс не верил. И двадцать лет в монастыре, и «прелести» профессии не сделали из него ярого богомольца. Бог, может, и есть, только вот на него надейся, а сам не плошай. Те «забавные» зверушки, что встречались ему в лесу, если и были порой исчадиями ада, то рукотворного, ничего общего с каноническим не имеющего. Прагматизм подсказывал ему, что в первую очередь надо искать не Зверя, а того, кому все это выгодно. Человека. Этим он и решил заняться. И… не нашел ничего лучшего, чем тоже, вслед за «высокой комиссией», осмотреть стены. Что он искал? Дыру? Так их отродясь тут не было, даже в худые времена. Подкоп? Глупее идеи придумать нельзя было. Но с чего-то надо же было начинать?..
А потом был пятый, единственный из всех, чье тело нашли. Им был взрослый, мужчина, отец одного из погибших малышей. Труп зацепился штаниной за балку у причала, речные обитатели еще не успели как следует им полакомиться, но все равно зрелище он являл собой ужаснейшее: голова держалась на одном лишь позвоночном столбе, все остальное было вырвано, выгрызено. И сделали это явно не местные рыбки-каннибалы. Недалеко от воды, у стены, нашли следы недавней борьбы и кровь.
Комиссия на этом осмотр и закончила. Макс, сам не зная почему, решил пройтись дальше: трава все еще хранила следы и бедолаги, и его убийцы. Эти следы привели охотника к боковым воротам. То, что смазка на петлях свежая, в глаза бросилось сразу, хотя Макс мог дать голову на отсечение – на его памяти ворота не открывались ни разу. Что ж, Зверь может, и есть, только вот без человека ему тут точно не справиться.
Вот это все он и выложил Манефе с Петровичем.
Теперь его задача – Зверь. А вот тем, кто остался внутри, займется сам Пан Голова, Петрович, в смысле.
Зверь не появлялся уже трое суток. Если он из плоти и крови, а Макс ни на йоту не сомневался в этом, то пора бы ему выбираться из своей берлоги. Время обедать, вернее, ужинать. Да и Макс тоже на сухомятке устал, горяченького похлебать охота. Так что добро пожаловать, встреча готова. Мужчина весь превратился во внимание: скоро, скоро наступит его час.
Тени от развалин становились все длиннее. И прямо пропорционально их длине возрастала невесть откуда взявшаяся тревога. Как-то очень некстати (или наоборот, очень даже кстати?) вспомнился гоголевский «Вий». «Поднимите мне веки»… Б-р-р-р-р. Этого только не хватало! К черту мистику! Что тут есть такого, чего Макс не мог насмотреться за все эти годы?! Материализм форэва! И… с удивлением обнаружил, что шепчет «Отче наш».
Скрежет кирпича о кирпич застал его врасплох. Макс резко обернулся. Закатное солнце резануло по глазам, но, прежде чем зажмуриться, в радужном сиянии охотник явственно увидел черный силуэт. На двух ногах. Макс инстинктивно дернулся в сторону, но существо оказалось проворнее: взвизгнув на высокой ноте, оно упало на него сверху, прижало к стенке, лишая возможности двигаться. Все остальное произошло в считанные мгновения: вот сильные руки сомкнулись на шее охотника, вот Макс, извернувшись ужом, разворачивается – таки на спину, вот мразь, изловчившись, впивается зубами ему в горло, вот ему наконец-то удается достать нож…
Солнце уже скрылось за горизонтом, а Макс все еще сидел в развалинах, тихо баюкая на руках медленно остывающее тело сына. Его не смущал звериный оскал, шрамы и язвы, сочащиеся сукровицей на лице и руках… Это все равно был Юрка, сын, который так зажигательно смеялся, когда Макс подбрасывал его под потолок, которого он так любил таскать на закорках, которого видел продолжателем рода… Как же, наверное, больно ему было, как страшно.
Охотник был так же далек от медицины, как и от классической музыки, но по молодости походил готом, про вампиров читал много и разного, поэтому диагноз Юрке поставил сразу: порфирия, дефицит гемоглобина. На фоне радиоактивного заражения местности. Та же самая мутация, только на уровне красных кровяных телец.
Когда солнце совсем село, он взял тело сына на руки и вынес из развалин. Еще там, в церкви, он решил, что будет делать: пусть Юрку заберет река. А Макс позаботится, чтоб труп никогда не всплыл… Мужчина немного посидел на берегу. Впервые в жизни он молился, и пусть слова молитвы были совсем не похожи на канонические, но искренние, от души. «Благодарю тебя, Господи, что избавил меня от тяжкого выбора, что дал мне возможность избавить сына от страданий. И прости меня за то, что его убил»…
Вот и все, нет больше Зверя. Нет больше сына.
Дежурные на воротах молча пропустили его. Даже балагур Серега, наткнувшись на тяжелый взгляд Макса, проглотил начатую было фразу. Жена встретила его молчанием, глянула красными глазами и опять уткнулась в какую-то домашнюю работу. Вот и дожили… Он устало грохнулся на табурет. Посидел, откинувшись спиной к стене, и только потом стал раздеваться. Засунул руку в карман – пропахшему потом комбезу теперь дорога одна – в стирку – и с удивлением уставился на массивные, явно не от их лачуги, ключи. Вспомнил: они выпали из Юркиного кармана, когда Макс засовывал туда кирпичи, и он машинально засунул их себе. В этот момент громко вскрикнула Лиза…
Вот оно что… Как он сразу не догадался-то? Кто ж еще, если не мать. Эх, Лиза… И как жить теперь? Как??
Сборы не заняли много времени. Никто, ни Петрович с Манефой, ни жена, не знали, что Макс уходит навсегда. Куда? Он и сам пока еще не решил, хоть выбор был не велик. До ближайшего города восемьдесят верст? Что ж, можно попробовать дойти, вдруг и повезет?. А там – как карта ляжет. Он в последний раз оглянулся на монастырские стены. Когда-то, лет пятьсот назад, они были неприступными. Потом, во времена не столь давние, неприступность эта была вполне законно поставлена под сомнение. А сейчас монастырь вновь стал крепостью. И никакому внешнему врагу не преодолеть его стен. Если не появится Зверь.
Павел СтаровойтовСказка о славном и могучем сталкере Андрее, о помощнике его Жоре и о событиях на станции «Боровицкая»
Действующие лица:
Чтец
Суханов Сергей Георгиевич – начальник Боровицкой
Камышев Константин – глава службы безопасности Боровицкой
Жора – солдат службы безопасности
Андрей – глава группы сталкеров
Первый гражданин Боровицкой
Второй гражданин Боровицкой
Третий гражданин Боровицкой
А также: жители Боровицкой, группа сталкеров и страшный-престрашный мутант.
(Место действия – постъядерная Москва, станция метро Боровицкая).
Чтец: Случилось это прямо в центре,
На Боровицкой, стало быть:
Катушка с проводом лежала,
Ждала момента ток пустить.
И тут – себе представить сложно —
Ее подвинули слегка,
А под бобиной шурф бездонный,
На планах нет его следа.
Не происшествие, так… Казус,
Но все начальство на ушах,
Вот что творилось, братцы, дальше,
Не снилось даже в страшных снах…
Занавес открывается. Перед зрителями появляется еле освещенное помещение. Посередине, рядом со столом, куря сигарету, стоит Суханов. В комнате перед ним еще пять человек, среди которых Камышев и Жора.
Суханов (туша сигарету о стол): Да вы совсем с ума сошли!
Камышев: Ну-у, лаз как лаз. Что за беда?
Жора: Раствор в бадью – делов на раз!
Суханов (кидая взгляд на Жору): Тебя не спрашивал пока!
(Жора опускает глаза, а Суханов снова обращается к Камышеву).
Суханов: Тут, Константин, такой вопрос. Что за дыра? Куда ведет?
Ведь без особого надзора она несчастье принесет.
Камышев: Так у Охотина узнали…
(В это время Камышев замечает непонимающий взгляд Суханова и объясняет):
Ну, метростроевец в былом.
То, что на планы не вписали – иль засекречено, иль схрон.
Суханов: А ты-то что? Ни сном ни духом! Сейчас разжалую в чинах!!!
Камышев: Так все ж в порядке: там охрана, нет испарений, все в ладах…
Суханов: А что внизу?! Что под полами?!
Камышев: Сергей, не знаю, вот те крест…
Суханов: Так разузнай! Лезь с фонарями!
Доложишь завтра… лично… здесь!!!
Сказав это, Суханов выходит из помещения, громко хлопая дверью.
Площадка у гермоворот. Толпа людей ждет отряд сталкеров с поверхности. В предвкушении богатой добычи люди суетятся и нервничают.
Первый гражданин Боровицкой: А где же сталкеры?
Второй гражданин Боровицкой: Их нет.
Третий гражданин Боровицкой: В пути сюда. Должны быть скоро.
Первый гражданин Боровицкой: Быстрей бы уж…
Второй гражданин Боровицкой (удаляясь): Я в туалет…
Третий гражданин Боровицкой: Ты поспешай, пропустишь много.
Гермоворота начинают медленно открываться. Народ стихает. Кое-кто даже вытягивает головы. Ворота открываются до конца, и в проходе показываются сталкеры. Многие из них нагружены мешками и мебелью. Отряд медленно входит на платформу. В аръергарде идут два бойца с носилками. Гермоворота закрываются.
Первый гражданин Боровицкой: Эй, посмотри, кто там лежит?
Третий гражданин Боровицкой: Да-а-а, город плату взял большую.
Первый гражданин Боровицкой: Не напирай ты!
Второй гражданин Боровицкой: Сам заткнись!
Третий гражданин Боровицкой: Пустите женщину вы к мужу! Ах, Лера, бедная, держись…
Из толпы выбегает невзрачная женщина в платке и, опускаясь у носилок, начинает плакать. Андрей отделяется от группы только что вернувшихся с поверхности и, подойдя к вдове, кладет ей руку на плечо.