ыслях на чем свет стоит и Градова, и стажера, и то, что в сталкеры тот пошел, видно, вслед за своим примером для подражания, командир раздумывал. Андрея он знал еще с тех пор, как тот не старше Юрика был. Сам готовил, да немногому там уже научить-то пришлось, парень попался очень способный, только вот совсем без страха… Не удивлялся ничему, будто в жизни повидал не меньше старика. И не спросишь – улыбается и смотрит будто сквозь… Не такой Юрка, совсем не такой, куда же тогда лезет?
– Андрей, головой ответишь. Есть голова-то? Или весь смысл жизни в автоматный рожок помещается?
– Есть, Владимир Львович.
Тройка сталкеров, отделившись от группы, отправилась по улице. Юрка не оглядывался. Смотрел в спину Града, а тот вдруг сам обернулся.
– Знаешь, парень, а мысль ты подал хорошую. Мы ведь запертые двери не проверяем… А ящеру в окно влезть, как тебе в носу поковырять.
– Они же запертые! Сам говорил, что ключей нет.
Андрей вытащил что-то из разгрузки и показал на раскрытой ладони несколько металлических палочек.
– Ладно, мужики, раскрываю свой секрет: отмычки у меня есть. Поэтому могу войти в любую квартиру, а не только в ту, из которой уже все вынесли.
– Да ети ж ты! – удивился Котов. – Как все просто оказалось…
– А ты не усложняй, жизнь вообще намного проще, чем кажется.
Патронов у нас хватало. Только их и хватало, много в городе боеприпасов нашлось. Михалыч и ментуру почистил, и схрон бандитский нашел. Как нашел? Так он же из местных авторитетов был, на черной «бэхе» ездил, с детства помню. К матери потом клинья подбивал, не красоты ради, а просто баб тоже было мало. Уж не знаю, чем там у них закончилось, но взял он меня в эту экспедицию почему-то. Сволочь. А другана моего не взял, хоть за него тоже мать просила. Так у нее же задница поменьше, подержаться не за что. А с Валькой было бы веселее до Москвы топать. И мешок на двоих разделили бы – надорвусь ведь скоро нафиг.
Взрослые решили, что они от мутов оборону держат, а пацана можно в середку поставить да покрикивать, чтобы ноги пошустрее переставлял. Нет у меня теперь автомата, а все равно стрелять не смог бы – пот глаза заливает, руки и ноги трясутся. Жду, когда привал устроят, скоро уже. Я им в котелок в прошлый раз дерьма беличьего кинул. Сам не ел. Теперь от голода кишки сводит, а у них… Что-то долго их не пробирает, я-то думал, остановки почаще будут.
Без командира стало проще, Градов сам выбирал подъезд, который надо проверить, руководствуясь какой-то своей интуицией. И даже Котов ему доверял, не говоря уж о стажере Юрике. Сталкеры вздыхали, отпирая двери квартир, что сожжено все и взять нечего. Но ведь не вся Москва в черные скелеты домов превратилась, стоило пройти пару километров – вот оттуда Град и возвращался всегда с завидным наваром.
Юрка сунулся было выходить из квартиры, осмелел, решил, что научился осмотрительности – и отскочил назад, когда синяя молния промелькнула прямо перед глазами. Когти частой дробью застучали по ступенькам, уходящим вниз. Град, отодвинув стажера, выглянул на лестницу.
– Чисто?
– Да, – ответил он Котову. – Удрал, падла.
Сверху раздалось шипение. Подобравшаяся тварь распрямила задние ноги в прыжке, обрушиваясь с верхнего пролета прямо на Андрея, тот будто не спеша повел стволом автомата, и мутанта отшвырнуло очередью на противоположную стену.
– Теперь чисто.
Град повернулся к побелевшему от испуга Юрке.
– Никогда не оставляй никого за спиной. Никого. И представь, что они не настоящие. Плюшевые, например.
– И не страшно?
– Ни хрена.
– Ему страшно будет, когда боеприпас закончится, – тихо добавил Котов. – Но в этот раз нам этого бояться нечего.
И он указал на небольшой рюкзак на спине Андрея. Самому Юрику командир тоже положил в мешок пару самодельных гранат, строго наказав пальцем к ним не прикасаться! И Града предупредил, что парню взрывчатку доверил, так что беречь его следовало вдвойне.
– Нет тут ничего… – и сталкер умолк. Потому что этажом выше пол слегка поблескивал от слизи. – Кажется, нашли.
Оружие они себе похватали, так с ним спать и легли. А меня оставили в первом дозоре. Дозирать за костром, чтобы горел поярче и мутов привлекал. Или отпугивал. Испугаются они, как же! Их очередями из «калаша» не напугаешь, и тут огонек посреди леса горит, вокруг него сталкеры полегли и не шевелятся. Воняют на весь лес. Комбезы в дерьме, а снимать страшно, фонит тут вовсю. Город близко, значит. Недолго идти осталось. Я часа два думал… Вот придем мы ко вратам метрополитена, постучим, и откроют нам. Мужики говорят, сталкеры друг другу помогать должны. Может, и так. Только они дом все вспоминают, дизель поломанный да баб своих. А мне что делать? «Не возвращайся!» Я и не собирался… У костра даже теплее, чем под тремя одеялами в убежище, ночью. Мамкина цепочка со знаком какого-то зодиака тоже не греет – еще бы, такого пенделя получить напоследок! И метрополитен вспоминал, каким его в детстве видел: длинный-длинный тоннель, и станции мраморные с колоннами. Там, наверное, в поездах живут. Много поездов-то застряло. Скамейки железные, сохранились небось. Я представил, как утром просыпаюсь на такой скамейке, в окошко выглядываю, а там народ по станции ходит. Интересно, много народу выжило? Или как у нас, от любой болезни загибаются? Не, должны быть там врачи, ну хоть по одному на станцию. А мама говорит, я здоровый, мне-то что?
Засыпать уже начал, потому что храп Михалыча казался мне ходом поезда в тоннеле. Не ходят там теперь, наверное, поезда, тока не хватит. А со всех сторон только храп и доносится. Никто из леса на костер не идет. И я ушел. Чтобы не спать. Но без автомата далеко-то не уйдешь, страшно в темноте. Я вынул пару рожков из мешка, патроны выковырял и в костер бросил. Зря «ствол» отобрали, я и без него обойдусь.
Что началось! Я из-за дерева выглянуть боялся, а когда выстрелы утихли, только Данила на ногах был. Не зацепило, уцелел. Остальные мешками на земле лежат, как и спали, и Михалыч стонет, но видно – не жилец уже.
– Данила, бежим! – я заорал изо всех сил, пока сталкер опомниться не успел. – Там они, за кустами! Бежим, пока не добили!
– Гений ты, Юрка, не иначе, – шепотом едва слышно произнес Град, аккуратно орудуя отмычками в замочной скважине. – Они от нас заперлись, а у самих – парадный вход с улицы имеется. Людям не добраться. Готовность номер один!
Он распахнул дверь, Юрку просто ослепило синим отблеском, оглушительное шипение ящеров перебили автоматные очереди. Котов нырнул в глубь квартиры, в самую гущу, разбивая приготовленные бутылки с зажигательной смесью, Град рванул вслед за ним, Юрик еще стоял на пороге, за один миг и успел только увидеть приклеенные к потолку и стенам бесчисленные ряды каких-то слизистых шариков, гниющие останки людей и животных на полу, которые, похоже, служили кормом детенышам синяков. И чешуйчатая лавина множества тварей внутри накрыла Котова, сдавленный крик внезапно оборвался, паренек подался вперед, готовый или спасти, или отомстить… Но Град изо всех сил пнул приоткрытую дверь, она ударила Юрку, отшвырнув к перилам, и надежно отгородила от побоища внутри. А выстрелы звучали за стеной, смешиваясь с визгом и рычанием. Со злостью стукнув кулаком по железу, парень метнулся вниз за вылетевшим из рук автоматом, и вдруг услышал, как наверху все затихло, только во дворе раздался глухой удар о землю.
Долго мы бежали от воображаемых врагов… А свой мешок я успел прихватить. Только жратвы больше не было. Одна вода осталась. И автомат в чужих вещах лежал. Но наткнулись мы на указатель – до Москвы всего тридцать километров. Данила-то вчера решил, что я до ветру отошел, а тут на нас и напал кто-то. Жалел, что Михалыча бросил… А чего жалеть, мы бы все равно его не дотащили, помер бы по дороге. И сами бы не дошли.
Данила все думал, как же домой идти без Михалыча и остальных. Может, кто соблазнится к нам под Тверь топать? А что? Земли чистые почти, никакой химзы не надо, только за дождями следи. И хозяйство неплохое, опять же, если уметь порядок навести. На последнюю ночевку остановились уже около МКАДа, в парковку подземную забрались, там показалось безопаснее. Если кто подкрадываться будет – сразу видно.
Я не спал. Машина поломанная, в которой я устроился, навевала опять мечты о скамеечке вагонной и окошке на станцию. Здесь в окошки надо в оба глядеть, чтобы гости не сунулись и не отгрызли чего. А там, под землей, хорошо. Крыша, стены, и посты, наверное, расставлены. А подежурить я бы не отказался, дело привычное. Только не оглядываться каждую секунду, как тут, да ночами не застывать в холодной комнате! Дверки я закрыл, только ржавые они, совсем в труху.
Данила тоже не спал. Дом вспоминал. И не переубедишь – взрослый мужик. Не понимает он, где лучше-то. Но тоже притих к утру, только похрапывал тихонько. А я вылез наружу.
Автомата теперь у меня не было, патронов тоже. Походил по парковке, постучал по полусгнившим тачкам, нашел, где бензин еще не выдохся. И слил в бутылку. Данила не сразу проснулся, как по комбезу зашуршало, глаза открыл вроде. Темно же, не видно. А когда зажигалка чиркнула, только ее оранжевое пламя в стеклах и отразилось.
Господи! Что же в человеческом теле может так долго гореть?! Огненный силуэт метался среди колонн, я не знал, что зажимать, то ли уши, то ли фильтр, потому что запах этот проникал везде, жуткий крик бил по ушам, а если закрыть их ладонями, то начинал чувствовать эту вонь бензиновую – надо же, как в дизель, так не годится, а тут горит вовсю – и запах даже не жареного, а горелого. Только глаза не закрывал. Боялся, что до меня доберется этот живой факел, бьющийся о корпуса машин и катающийся по земле в попытках сбить пламя. Что же там горит?! Одежда отвалилась клочьями, кое-где пришкварившись полиэтиленовым ОЗК, да и тот оплавился, капал на асфальт. Жир, наверное, горит, судя по запаху. Тихо стало. Данила еще дергался, но ладони от ушей я уже отвел. И бросился бежать. Никого больше не осталось, кто мог бы остановить.