– На нас… напхали безбхожники, и мы… оборонялись как мхогли, – прохрипел Янис. Он в очередной раз зашелся в приступе кашля, и священник с длинной седой бородой на мягком, добром лице терпеливо ждал почти полминуты, пока бедолагу не отпустило. – Но их было слишком много, святой отец. Они убили всех. Николая, Розу, Малыша, командира… А я… Я сбежал. Я бросил все, даже автомат. Оставил только пистолет да икону. Нехристи преследовали меня, я прятался от них по подвалам и переулкам, я даже вынужден был просидеть в одном доме несколько часов, пока они не потеряли мой след. Но в итоге я смог донести лик святого великомученика сюда. Надеюсь, он… кха-кха-кха!
– Достаточно, – отец Андрий поднялся и поправил юноше одеяло, – Бог дал тебе это испытание, но, поверь мне, все происходит лишь по милости Его. Настанет время, и ты сам все увидишь. А пока спи и набирайся сил. Ты теперь герой, и ты нужен людям. И я буду молиться, чтобы Всевышний и святой Пантелеймоне смиловались и даровали тебе исцеление.
С этими словами священник вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь. А Ян глядел в полоток и едва сдерживался, чтобы не зарыдать. Подумать только, он вынужден был солгать. Да не кому-то, а самому Слуге Божьему. Но лучше пусть люди будут знать это, чем правду о произошедшем в торговом центре «Сосновский». Лучше сказка о спасении бегством, чем рассказ про то, как он позволил уступить нехристям и про суточное скитание по мертвому промерзшему городу в поисках еще одной иконы. Юноше пришлось обойти почти весь Курск, прежде чем лик великомученика нашелся в почти развалившейся иконной лавке. Пусть эта икона гораздо меньше и сохранилась хуже, но зато она есть. И у детишек теперь появилась надежда…
Отец Андрий шел по коридору и едва сдерживался от того, чтобы на лице не расползлась довольная улыбка. Честно, было достаточно сложно придумать адекватную причину, чтобы отправить отряд в самое сердце территории безбожников. И так еле-еле нашли, что поручить агнцам. Еще сложнее было предупредить лидера нехристей об отправлении отряда и при этом не засветиться. По задумке, все пятеро ходоков должны были пасть смертью храбрых от рук атеистов.
Целых пять человек потеряли! Наверное, все же стоило отправить четырех. Надо было построже говорить с девушкой. В крайнем случае, заменили бы ее муженька на кого-нибудь, сама бы расхотела идти. Вообще, подобное задание, в теории, с успехом могли бы выполнить два-три человека. А то и один. Хотя тогда пришлось бы отправлять самых опытных ходоков, а таковыми святые отцы не готовы жертвовать. Поэтому выбрали тех, кто ни рыба ни мясо. А чтобы все выглядело более-менее естественно, увеличили отряд в числе, но почти не дали нормального оружия. Пулемет, правда, жалко. Ладно, Бог с ним, с пулеметом. Придет время, все назад вернем…
Теперь в христианской общине снова вспыхнула ненависть к безбожникам. Скоро появятся новые герои-мученики, и вся община сплотится вокруг Всевышнего, защитника и покровителя людского. И вокруг святых отцов, разумеется. Атеисты же утолили свою жажду крови и доказали уже своим, как глупо быть поклонником креста и молитв. И все довольны.
Причем реальность превзошла все ожидания. Безбожники насытились кровью и желчью, но христиане не только получили погибших мучеников, а вполне живого героя в придачу. Хотя, кто знает, может, было бы милосерднее, умри парень где-нибудь наверху. Ведь, кроме воспаления легких, он отморозил себе часть правой стопы и пальцы на левой руке. Конечности омертвели, так что их, скорее всего, придется ампутировать. Но ничего. Ян сильный. Он справится с этой болью. А может, и нет. В любом случае, стоит помолиться за несчастного юношу. Хуже ему точно не станет.
Сергей АнтоновК вопросу профпригодности
Низкий, черный потолок заброшенного туннеля нависал над головой как кузнечный пресс. Небольшой костерок безуспешно пытался разогнать тьму, подступавшую с двух сторон бесконечной подземной трубы. От дыма нечем было дышать, но мерцающий свет костра был сейчас важнее любых неудобств.
С треском винтовочного выстрела лопнул огрызок сырой шпалы. К потолку взлетел фонтанчик оранжевых искр. Один из пристроившихся у костра мужчин дернулся. Рука его метнулась к лежащему на коленях автомату. Сообразив, что тревога ложная, мужчина успокоился, но поза его все еще оставалась напряженной.
Так у огня не сидят. Наблюдать за танцем языков пламени лучше расслабившись, чтобы всем телом впитывать живительное тепло и полнее ощущать уют пятачка света, окруженного стеной непроглядной темноты.
Мужчина же сидел на корточках. Сгорбившись и втянув голову в костлявые плечи, словно низкий потолок туннеля на него давил. Согнутые колени его напоминали две сжатые и готовые в любой момент распрямиться пружины.
Вот и ел совсем не аппетитно и очень неряшливо. Просто срывал зубами нанизанные на деревянную палочку куски мяса и, не пережевав их как следует, проглатывал. Всем своим видом этот человек напоминал забравшуюся в курятник лисицу, которая спешит побыстрее урвать все, что подвернется, зная, что ее пиршеству в любой момент может прийти конец. Внешне он тоже был очень похож на лису. Рыжие, с проплешинами, длинные волосы, безладно повисшие вдоль впалых щек. Худое и продолговатое лицо, обтянутое бледной кожей. Длинный, вечно к чему-то принюхивающийся нос. Глаза мокрые, уставшие от бессонницы и постоянного ожидания новых неприятностей.
Наряд лисоподобного парня состоял из заплатанных на коленях бурых штанов, заправленных в протертые до дыр армейские кирзачи. Грязно-желтый, крупной вязки свитер обветшал от скитаний и лишь чудом не развалился на нитки. Его широкий вырез открывал худую жилистую шею и выпиравшие ключицы. Когда между ними упала капля жира, мужчина не потрудился ее стереть. Швырнул освобожденную от мяса палочку в костер, рыгнул и облизал блестевшие от жира тонкие губы.
– Бога нет, и вам меня ни за что не перетолковать, отец Даниил. Может, он и существовал до катастрофы, но это вряд ли, потому что мир состоял, состоит и будет состоять из сплошных нелепостей. Вы верите в бога нелепостей, вот что я вам скажу.
Надтреснутый, сиплый голос его отлично подходил к высказыванию. Бога нет, и я сам – лучшее тому доказательство. Существуй Всевышний, разве он мог бы работать так грубо? А если в лучшие времена Бог и жил, то давно умер от старости, препоручив работу по клонированию людей самому неумелому из своих подмастерьев.
– Ты ошибаешься, брат Григорий. Бог был, есть и будет. Это – непреложная истина. Кто, если не он, всегда заботится о нас? – мягко возразил собеседник. – Если существует вечный мир, значит, существует и Бог вечности. Эта истина не нуждается в доказательствах. Вот мы сегодня живы, а завтра преставимся. Кто, как не Создатель, распределяет время жизни и смерти всего живого во Вселенной?
Голос отца Даниила был несколько высок для мужчины, но приятен. В нем чувствовалась и доброта, и скрытая сила. Вид этого человека являл полную противоположность собеседнику. На груди у бродячего проповедника висел искусно вырезанный из консервной банки ажурный крест. Красивое, одухотворенное лицо ветхозаветного пророка окаймляла густая борода. Серые глаза лучились тем особенным теплом, которое может дать человеку только вера.
В отличие от позы собеседника, поза Даниила была расслабленной. Он полулежал, устроив локоть правой руки на вещмешке. Мясо с палочки он аккуратно снимал тонкими пальцами, а перед тем как отправить его в рот, с доброй улыбкой осматривал каждый кусочек. Этим вниманием к пище он словно благодарил Создателя за вечную заботу о его пропитании. И одновременно следил за тем, чтобы ни одна капля жира не упала на добротный, явно перешитый из брезентового чехла балахон с похожим на куколь капюшоном.
– Черт бы вас побрал вместе с вашим создателем, отец Даниил! Лучше смерть, чем такая жизнь. Разве вы ослепли и не видите, что творится вокруг? – не унимался Григорий. – Вот мы сидим с вами здесь и поедаем крысиные окорочка в туннеле, который ведет в логово мутантов! Может, уже через час, а то и раньше, эти уроды разорвут нас на куски. Да причем здесь ваш вечный распределитель времени? Просто кому-то хочется жрать, всего-то делов.
Даниил покончил с ужином, привстал и вытащил из вещмешка квадратный кусочек ткани. Вытер им губы, по очереди осенил себя и Григория крестным знамением.
– Крысы, как и все остальные животные, созданы Богом на потребу человеку. А мутанты… Они посланы нам в наказание за грехи. Поверь всей душой в Господа, и эти твари не посмеют коснуться тебя.
– Чего вы гоните? – возмутился Григорий. – Оглянитесь вокруг! Мы с вами находимся в аду, который только по ошибке называется Метром. Мы здесь не живем, а подыхаем. Все, кого я любил, погибли. Одни – от болезней и голода. Других подъели мутанты. Мне всего тридцать, а выгляжу на шестьдесят. Знаете почему? Под завязку хватанул радиации еще в детстве! Отец вывел меня наверх, чтобы показать солнце. И вот результат – его утащил птеродактиль, а я с тех пор плюю кровью. И волосы у меня выпадают клочьями.
– Но ведь ты жив! – Даниил воздел руки к черному своду, за которым, по его предположениям, скрывался Создатель. – Боже, благодарю тебя за спасение раба твоего Григория от врагов рода человеческого!
– Жив пока еще, но могу сдохнуть в любой момент. Поэтому время – патроны. Хочется лишний раз смотаться в бордель, перепихнуться с грудастой девкой и нажраться самогонки до поросячьего визга. Чтобы не видеть всей этой хрени. Так что гоните, что мне причитается, отец Даниил.
– Вот оно что! – воскликнул проповедник, горестно качая головой. – Корыстолюбие. Блудодеяние. Чревоугодие. Пьянство. А я надеялся, Григорий, что ты пойдешь со мной дальше, к жителям новых станций, которым я несу свет истины. Хотел спасти твою заблудшую душу, но ты противишься Богу. Отсюда твой неосознанный страх перед настоящим и грядущим.
– Нет у нас никакого грядущего, отче. И я не вижу никакого смысла переться с вами на другие станции, потому как там творится все тот же вечный бардак, что и на всех остальных станциях. Ваше Братство подрядило меня провести вас через опасный участок. Дело сделано. Остался последний перегон. Дальше нам не по пути. Вы уже несите как-нибудь без меня свой свет истины, а я вот костерком обойдусь.