Он застенчиво улыбнулся:
– Если ты не устала.
– Думаю, на одну песню у меня ещё хватит сил, – согласилась я, не показывая, что польщена. Я пошла назад к костру, села перед ним и, расстелив на коленях оленью шкуру, разгладила её. Агнарр улёгся рядом со мной, вытянув длинные ноги и с удовлетворённым вздохом положив голову мне на колени.
В том, что мы ничуть не смущались таких поз, было что-то предосудительное.
Я запела. Голос поначалу звучал неуверенно, но затем полился свободно, как вода в ручье. Я исполняла Эренделльскую песню, которую слышала в городе.
– Ангельский голос, – пробормотал Агнарр, закрыв глаза, и быстро уснул. Тоже мне, охранник. Я погладила его по голове, чувствуя, как пряди волос струятся между моими пальцами, словно песок в песочных часах.
Внезапно я подумала, что это путешествие легко может стать нашей последней поездкой. Агнарру уже восемнадцать лет, и в скором времени он выберет себе невесту. А жена ни за что не позволит ему разъезжать по окрестностям с какой-то деревенской девчонкой. Мне придётся совершать паломничество к туманной стене в одиночку.
От этой мысли мне стало невыносимо грустно, и, не вполне понимая, что делаю, я затянула другую песню – песню своего народа, своей настоящей семьи. Я тихо мурлыкала мотив, а слова текли у меня в мозгу, как вода. Как Ахтохаллэн, река памяти. Со слезами на глазах я смотрела на своего спящего принца.
Я знала, что скоро у меня останутся лишь воспоминания об этой ночи.
Глава одиннадцатаяАгнарр
– Что-нибудь нашла?
Я окликнул Идуну, которая стояла немного поодаль и тщательно ощупывала стену тумана. Поначалу она не ответила – видимо, увлечённая своим делом, не слышала моего вопроса. Типично для неё. Когда мы приезжаем сюда, она всегда так себя ведёт – словно тонет в воспоминаниях и не замечает ничего вокруг.
Но разве можно её винить? Быть здесь, видеть эту непроницаемую мглу, касаться загадочной стены и знать, что за ней её, возможно, ждут родные, попавшие в ловушку, может быть, навсегда.
Мне от этого тоже не по себе.
Я осторожно подкрался к Идуне, которая сосредоточенно продолжала своё безнадёжное занятие. Я коснулся её плеча, и от неожиданности она вздрогнула и вскрикнула.
– Извини, – сказал я, виновато улыбаясь. – Я не хотел тебя напугать.
– Ничего. – Она не отрывала глаз от стены. – Ты закончил свою часть?
– Да.
– И как?
– О, совсем забыл тебе сказать: там есть огромная дырища.
Она не засмеялась.
– Извини, неудачная шутка. – Я смутился. Не стоило валять дурака около стены.
– И при этом ты каждый год её повторяешь, – проворчала она, изучая очередной участок. Я понаблюдал, как она прикладывает к стене руки, через некоторое время отпускает и двигается дальше. Её никогда не останавливают неудачи.
– Хочешь перекусить? – спросил я, подходя к своей сумке, которую оставил на большом камне. – У меня ещё есть шоколад.
– Сначала я хочу закончить, – рассеянно ответила она.
– Давай я помогу тебе.
– Не надо. Поешь, если хочешь.
Я вздохнул, сел на камень и, достав плитку шоколада, стал жевать его, наблюдая за Идуной. Хотелось образумить её, напомнить, что не только она, но и стража проверяла таинственный туман много раз. В проклятой стене нет ни слабых мест, ни дыр, ни каких-либо изменений с тех пор, как четыре года назад мы впервые увидели её. Почему она рассчитывает на какие-то изменения сейчас?
И всё же она не расставалась с надеждой.
Для меня путешествия к туману стали скорее традицией. Я был твёрдо убеждён, что купол останется навсегда. Но в этих поездках была особая прелесть. Я наслаждался отдыхом на природе, вдали от замка, без треволнений и обязанностей... И ещё это давало возможность провести время вдвоём с Идуной около костра под открытым небом.
– Может быть, здесь нужно какое-то волшебное заклинание? – крикнул я ей, жуя лакомство. – Вот смотри: чтобы появилась эта стена, понадобилась магия. Может, магия сумеет и разрушить её?
Она вдруг застыла, держа руки на поверхности тумана.
– Я не владею волшебством, – неожиданно резко ответила она.
Я поёжился. Какой же я кретин! Идуна всегда очень остро реагировала на упоминание о магии. Вероятно, потому что её родители стали жертвой колдовства – или были убиты коварными нортулдрами, или застряли за стеной. Прошло четыре года с тех пор, как на Зачарованный лес опустился туман, и жители Эренделла всё ещё приходили в ужас при мысли о чародействе, особенно исходящем от нортулдров с другой стороны серой облачной преграды. Они даже считали, что цель наших поездок сюда – удостовериться, что стена по-прежнему стоит прочно и защищает нас от возможных опасностей.
В действительности меня раздирали противоречия. Как Идуну, меня очень интересовало, что находится по другую сторону, много ли жителей Эренделла осталось в живых и находилось теперь под облачным куполом, ожидая, когда он рассеется и они смогут вернуться к своим любимым. Как прекрасно было бы после стольких лет разлуки вновь увидеть Маттиаса и родителей Идуны.
Но, кроме прочего, меня одолевало беспокойство. Если стена распадётся, то из леса освободятся не только наши соотечественники. Что, если духи всё ещё гневаются? Что, если нортулдры задумают мстить? Обязанность правителя Эренделла – обеспечить безопасность своих подданных, а значит, я не мог позволить себе быть эгоистом и надеяться на исчезновение стены, только чтобы мы с Идуной обняли своих близких.
Я взглянул на Идуну. Больше всего в жизни я хотел, чтобы её заветная мечта осуществилась.
Но чем придётся заплатить за это Эренделлу?
Идуна продолжала ощупывать стену, но её движения стали быстрыми и хаотичными. Руки отчаянно скользили по поверхности тумана, а лицо сделалось бледным и раздражённым. Она разозлилась на досадную преграду, замахнулась на неё кулаком и заплакала от боли, когда рука ударилась о твёрдую стену.
Я вскочил, подбежал к ней и взял её ушибленную руку. Идуна пыталась вырваться, но я держал её крепко, гладя пальцами покрасневшие костяшки. Другой рукой я поднял ей подбородок, чтобы посмотреть в глаза. Они были дикими и злыми, грустными и безутешными. Как и раньше.
Она никогда не сдавалась и всегда получала от стены жестокий ответ.
– Перестань, – мягко произнёс я. – Тебе нужно остановиться.
Она зажмурилась, из глаз потекли слёзы. Я обнял её за талию и привлёк к себе. Она спрятала лицо у меня на груди, и я стал нежно гладить её по волосам, внимая их тёплый запах. Даже после ночи у дымного костра волосы у неё пахли лавандой и солнцем. Я же, скорее всего, вонял грязными носками. К счастью, она, похоже, этого не замечала.
Некоторое время мы стояли обнявшись. Я чувствовал её частое и сильное сердцебиение, прерывистое дыхание на своей шее. Руки её охватили меня сначала крепко, потом немного ослабли. Я поцеловал её макушку, мои руки гладили её по спине, и я пытался успокоить её ласковым шёпотом:
– Успокойся. Всё хорошо.
Тогда она отстранилась, наклонив голову и взглянув мне в лицо. Её щёки были влажны от слёз и покрылись алыми пятнами, глаза покраснели.
– Зачем я так мучаю себя каждый раз? – тихо произнесла она.
– Потому что ты всё ещё надеешься, – сказал я, смахивая с её щеки новую слезу. – Это не так уж плохо.
– Глупо. Понятно же, что туман никуда не денется. Мы впустую тратим время.
Я нахмурился:
– Нет. Я в это не верю.
– Во что?
– В пустую трату времени, – ответил я. – По крайней мере, для меня это не так. – Помолчав, я добавил: – Потому что я провожу его с тобой.
Она отшатнулась, отвернулась от меня и стала смотреть на пустую долину, расстилающуюся до самого горизонта. Я встревожился.
– Что с тобой, Идуна? – мягко спросил я. После того как мы подходили к стене, она всегда грустила, но я никогда не видел, чтобы она так сильно расстраивалась. – Что бы ни случилось, ты можешь рассказать мне обо всём.
Она повернулась ко мне с бледным лицом и мукой в голубых глазах.
– Сколько ещё мы будем продолжать эти наши глупые поездки, Агнарр? – решительно проговорила она. – Скоро ты станешь королём Эренделла. Думаешь, тебе позволят каждую весну и осень исчезать неизвестно куда в компании какой-то деревенской сироты?
Я с потрясением смотрел на неё. Конечно, она не ошибалась. В глубине души я и сам знал, что после моего восшествия на престол многое изменится. Но это случится только через три года. Зачем думать об этом сейчас? Разве нельзя просто наслаждаться временем, которое у нас осталось?
Я попытался собраться с мыслями.
– Во-первых, – твёрдо сказал я, – ты не какая-то сирота, а моя лучшая подруга, навсегда, обещаю. Наша дружба так же крепка, как эта дурацкая волшебная стена. А я думаю, ты не станешь спорить, что эта штука довольно устойчива к внешним воздействиям.
В качестве доказательства я со всей силы кинулся на стену. Я часто делал так в шутку во время наших путешествий сюда, и когда туман отбрасывал меня, и я шлёпался в грязь и распластывался на земле, Идуна очень веселилась. Но на сей раз она просто с тоской смотрела на меня. Поэтому я вскочил и, повторив свой трюк, опять распростёрся на земле.
– Прекрати ты, сумасшедший! – крикнула она, уже не так серьёзно. – Разобьёшься! Разве ты не знаешь, что покушение на жизнь будущего короля – это преступление?
Она преградила мне путь к туману, но я уже снова разогнался. Вонзив в землю каблуки, я попытался остановиться, но было уже поздно – я врезался в Идуну и толкнул её на стену. Внезапно наши тела тесно прижались друг к другу и лица почти соприкоснулись.
У меня перехватило дыхание. Я смотрел на неё, неожиданно заворожённый её голубыми глазами, полными розовыми губами, маленьким, чуть вздёрнутым носиком, рассыпанными по щекам веснушками. Мы словно слились воедино, сердце моё колотилось в унисон с её сердцем, и целое мгновение для меня не существовало ничего другого – ни тумана, ни Зачарованного леса, ни стражи. Только она и я, без движения, не в силах пошевелиться.