– Любовь – самое сильное чувство. Первая любовь. Юная любовь. Но помни: ты молода, и твое сердце еще только открывается. Послушай же совета старой троллихи, которая кое-что знает о любви. Никогда не забывай, что любовь – это сокровище, дарованное всем нам. Ее нужно холить и лелеять, да. Но не только холить и лелеять – ею нужно делиться. Всегда. Потому что любовь – это особый дар, и люди, которые дарят тебе свое сердце, отдают тебе часть самих себя…
Бульда перевела взгляд на Кристофа, и ее серое лицо потеплело.
– Но не забывай, что любовь приходит в разных обличьях. Моя любовь к Кристофу глубже, чем корни самого старого дерева в этом лесу. Она особая, потому что это моя любовь к сыну. То же самое и ты чувствуешь к своей сестре. И твои родители чувствовали то же самое к тебе, и Кристоф к Свену. Любовь – замечательная вещь. Но она может влиять на твое сознание, путать твои мысли и заставлять тебя видеть то, чего нет, и, наоборот, слепить тебя так, что ты не увидишь того, что прямо у тебя под носом. Иногда она дарит несказанное счастье, но временами она может жестоко ранить.
Умолкнув, Бульда вздохнула. А потом взяла Анну за руку и повела ее под каменную арку, увитую цветами.
– Запомни, – продолжила она. – Какой бы ни была любовь, она всегда достойна уважения и почитания. Это самое главное чудо в нашем мире… Но все, что я говорю, – это лишь слова старой троллихи.
Анна так внимательно слушала ее, что едва заметила, как ватага троллей помельче набросила на нее покрывало из мха и украсила ее волосы кристаллами. Поежившись от вновь накатившего холода, Анна крепче обхватила себя руками. Она и сама сейчас не знала, отчего так дрожит: то ли от озноба, который постепенно охватывал все ее тело, то ли от внезапных сомнений в том, правильны ли ее собственные взгляды на любовь.
Ведь ей действительно было очень хорошо рядом с Хансом, правда же? Он был так заботлив, когда волшебный дар Эльзы вдруг прорвался наружу. И он с готовностью принял на себя часть ее проблем, когда она попросила его приглядеть за королевством в ее отсутствие. «Нет, – решила она, отметая все сомнения и борясь с головокружением и приступами озноба, – Ханс – замечательный человек, и я люблю его». Так почему же тролли так настойчиво продолжают сватать ее за Кристофа?
«Я не люблю твоего сына, – хотелось ей крикнуть. – То есть я признаю, что он отличный парень и что, несмотря на всю его грубость и раздражительность, он может быть очень мил, но он… Кристоф, а не Ханс. И конечно, он пробуждает во мне хорошие качества. Раньше я и не догадывалась, что мне хватит смелости сразиться со снежным великаном или лазать по скалам. Ну так что такого? Он мой друг. И я уверена, что, если проведу больше времени с Хансом, он тоже сделает меня лучше…»
– Согласна ли ты, Анна, взять Кристофа в свои законнотролльные…
– СТОЙТЕ! – вскрикнула Анна, внезапно возвращаясь к действительности. Болтовня Бульды и остальных троллей как будто погрузили ее в транс, так что она перестала понимать, где находится и что делает. – Что?!
– Мы вас венчаем, – спокойно пояснил ей тролль.
– Ох, – сказала Анна, сама не понимая, почему сразу не прекратила эту комедию одним решительным «нет». А потом, прежде чем она успела окончательно опомниться, в ушах у нее зазвенело, в глазах помутилось, и она упала без чувств прямо в объятия Кристофа.
– Анна, твоя жизнь в опасности.
Анна слышала эти слова, но не осознавала их смысла. Она сама не понимала, что с ней. Ей казалось, будто она тонет в глубокой мутной воде… очень холодной воде. Сознание расплывалось, и она никак не могла заставить себя открыть глаза. Она слышала чьи-то голоса, но звучали они как будто издалека. Словно она наполовину проснулась, но продолжала видеть сон.
Хотя даже в этом помраченном состоянии Анна догадывалась, что никакой это не сон. Она общалась с приемным семейством Кристофа, и знакомство едва не закончилось венчанием с торговцем льдом, а теперь кто-то говорил ей, что ее жизнь в опасности. «Если это и сон, – подумала она, наконец с трудом открывая глаза, – то скорее кошмарный».
Как ей тут же стало ясно, на ногах она удержалась исключительно благодаря Кристофу, который бережно и надежно придерживал ее за талию и плечи. Парень смотрел ей в лицо, и тревожные морщинки прорезали его лоб. Она с благодарностью улыбнулась ему и перевела взгляд на говорящего. Старый тролль с густой гривой спутанных волос и ожерельем из кристаллов на шее пристально смотрел на нее. Лицо у него было серьезное и даже немного сумрачное, но голос звучал мягко и заботливо, и что-то в нем даже показалось Анне смутно знакомым. Ей вспомнилось, что Кристоф просил Бульду позвать Деда Пабби – старейшину троллей. Видимо, это он и был.
– В твоем сердце лед, – снова заговорил старый тролль, заметив, что Анна теперь слушает. – Твоя сестра ранила тебя волшебной льдинкой. Если ее не извлечь, скоро ты вся обратишься в лед… Навеки.
Анна слышала, как стучит ее сердце, и ощущала, как живая кровь бежит по жилам, но от слов Деда Пабби ей показалось, что жизнь и тепло стали быстрее покидать ее замерзающее тело.
– Что? Нет, – пробормотала она, изо всех сил стараясь держаться прямее, но даже это небольшое усилие оказалось для нее чрезмерным, и она снова обессиленно привалилась к широкой груди Кристофа, слыша, как под толстой курткой бьется его сердце.
– Но ты ведь можешь вылечить ее, правда? – сдавленно проговорил Кристоф, ободряюще сжимая руку Анны.
Тролль тяжко вздохнул.
– Нет, не могу, – тихо сказал он. – Если бы ее ранило в голову, это было бы несложно. Но лед в сердце может растопить только знак истинной любви.
– Знак истинной любви? – растерянно переспросила Анна, дрожа от озноба.
– Должно быть, это поцелуй любимого! – воскликнула Бульда, тут же поворачиваясь к своему мужу и вытягивая губы.
Повсюду вокруг них тролли принялись целоваться. Не будь Анна такой замерзшей, растерянной и напуганной, она нашла бы это зрелище чрезвычайно трогательным. Но сейчас она только задрожала еще сильнее.
– Анна, – сказал Кристоф, – мы должны немедленно отвезти тебя к Хансу.
– К Хансу, – покорно кивнула Анна.
Она понимала, почему Кристоф так сказал – ведь Ханс ее нареченный жених и ее истинная любовь. И его поцелуй непременно спасет ее. Должен спасти. Вот только в голове у нее по-прежнему вертелись слова, сказанные Бульдой. О том, что любовь делает человека лучше и наполняет его душу теплом и уверенностью. И ей казалось, что ее сердце, ставшее сейчас таким хрупким, может просто расколоться, если начнет биться чуть сильнее.
Анна снова и снова вспоминала вопросы, которыми забрасывал ее Кристоф при первой их встрече. «До сих пор Ханс видел меня только с хорошей, солнечной стороны, – размышляла она. – А вдруг, когда он узнает меня получше, я ему разонравлюсь?»
Кристоф усадил ее верхом на Свена и сам сел позади нее. Проваливаясь в холодный туман беспамятства, Анна едва заметила, как олень перешел с шага на стремительный галоп. Она уже почти не чувствовала собственного тела и понимала, что дальше будет только хуже. Собрав остаток сил, она открыла глаза и поглядела на Кристофа. Тот сосредоточенно щурился, направляя Свена в едва заметный просвет среди деревьев, и его щеки раскраснелись сильнее обычного. «Он делает все это ради меня, – подумала Анна. – Он оставил свою семью и теперь рискует собственной безопасностью, чтобы как можно скорее доставить меня к Хансу. Но почему? Просто потому, что я его друг?» Она горестно застонала, понимая, что ничем не заслужила ни его заботы, ни преданности. Что хорошего она ему сделала? Ничего, ровным счетом ничего.
Решив, что она стонет от боли, Кристоф поглядел на нее с искренней тревогой.
– Потерпи немного, Анна, уже скоро, – негромко сказал он. – Мы доставим тебя домой, обещаю. – Он стащил с макушки шапку и надел ее ей на голову. – Только держись, ладно? Все будет хорошо. Ханс все исправит.
Анна уже приоткрыла рот, чтобы поблагодарить его, но тут в глазах у нее снова потемнело, и она потеряла сознание. Прежде чем тьма окончательно сомкнулась над ней, у нее мелькнула одна, последняя, мысль. Кристоф сказал, что все будет хорошо. А что, если не будет? Все это время она не сомневалась, что Ханс – именно тот, кто ей нужен. Тот единственный, кто сможет ее спасти. Но впервые с тех пор, как все началось, Анна уже ни в чем не была уверена.
Глава 26
Люстра определенно оправдала ожидания: за то время, пока они возвращались с гор, Эльза так и не пришла в себя. По возвращении в Эренделл Ханс поместил ее в замковой башне, где она, по его расчетам, никому не могла причинить вреда. Дворцовая прислуга все время назойливо беспокоилась о самочувствии королевы, но Ханс всех быстро разогнал, заверив, что в самом скором времени их посветят во все подробности происшедшего в горах. «Как только я сам решу, что именно там произошло», – подумал Ханс. Ближайшие часы обещали стать решающими в судьбе Эренделла… и его собственной.
Решив, что пора проведать королеву, Ханс отправился в башню, где ее заточили, и остановился перед массивной дубовой дверью в камеру Эльзы. Помещение едва ли тянуло на настоящий каземат – в мирном Эренделле не было нужды в укрепленных тюрьмах, зато из-за узких окон и могучих засовов на двери выбраться из него не представлялось возможным. Заглянув в маленькое окошко в двери, Ханс увидел королеву: она сидела, печально глядя в узкое зарешеченное окно, за которым продолжал валить снег, выбеливая замерзающий мир. Увидев ее скорбное лицо, Ханс не удержался от мысли: как, должно быть, ужасно сознавать, что ты полностью утратил контроль над ситуацией.
Вот Ханс никогда не терял контроль.
Он стиснул кулаки, продолжая смотреть на королеву. Все это дело ее рук. Ее вина. Если бы Эльза просто сдержалась и не потеряла хладнокровия – как бы неуместно это ни звучало в данном случае, – он и Анна уже наверняка бы были погружены в планирование свадьбы. И он бы не отвлекался от воплощения своего плана, придумывая, как сместить с престола Эльзу и как доказать, что именно он, добрый, честный и преданный принц Ханс, должен стать опорой Анне в управлении королевством.