Нашу жизнь? Что я говорил? У нас не было совместной жизни.
— Или? — Она наклонила подбородок вверх, ее глаза сузились.
Серьезно?
— Или это я буду петь прессе о нашем романе. Я не пожалею ни одной детали, Гретхен. Реквизит, частота, лица, которые ты делаешь, когда кончаешь… — Я распустил злобную, лукавую ухмылку. — Поверь, я могу быть очень разговорчивым, когда меня попросят.
Она сделала еще один шаг назад, ее глаза сверкали от ярости.
— Не могу поверить, что эта сучка тебя поймала.
Я схватил свой телефон, набравшись дерьма на весь день.
— В этой истории есть только одна сука, и я смотрю на нее прямо сейчас. Может, Даффи и не всем по вкусу — да кто в этом мире по вкусу? — но то, что ты сделала с ней в последний день ее работы, непростительно. И самое ужасное… — Я покачал головой, усмехаясь. — То, что ты даже не попросила прощения. Твой нарциссизм выглядел очень хорошо вблизи, когда мы трахались, но со всех остальных сторон? Это действительно уродливо. Счастливой жизни, Гретхен. А лучше — не надо.
С этими напутственными словами я толкнул дверь и направился к метро. Я знал, что Гретхен больше никогда не свяжется со мной. Ее эго было слишком велико, чтобы выдержать такой удар. И это хорошо, потому что ее самолюбие тоже было слишком хрупким, чтобы пережить интервью, которое, как она знала, я дам газете Enquirer, если она каким-то образом испортит визу Даффи. Мне нечего было терять.
Или она так думала.
Потому что теперь я начал задумываться… а было ли мне что терять?
Могла ли Даффи быть моей?
Не знаю, идиот, а может? Потому что, насколько я знаю, она до сих пор говорит о Петухе в настоящем времени и строит планы, как устроиться на работу куда-нибудь, где она сможет стать миллионершей.
Одно я знал точно. У меня были чувства к жене. Они не всегда были положительными, но они существовали.
И это становилось очень большой проблемой.
23
РИГГС
Позже в тот же день я отправился в больницу навестить Чарли.
Даффи помогала своей подруге Лауре, отвозя ее кошку к ветеринару, так как у нее в последнюю минуту была презентация. У Лауры, а не у кошки. По телефону она очень расстроилась, что не смогла приехать раньше, и пообещала навестить его вечером, как только закончит.
Я сказал ей, что буду держать ее в курсе событий, и избавил ее от упоминания о моей сегодняшней встрече с Гретхен. Какой смысл разрывать старую рану? Не то чтобы у меня были какие-то новости. Гретхен все еще была сволочью.
Вместе со мной для моральной поддержки, а точнее, для того, чтобы мы все потом надрались в хлам, пришли Кристиан и Арсен. Большинство людей побоялись бы встретить незнакомца в уязвимом состоянии. Но эти двое не дрогнули при виде несчастья.
— Я хочу увидеть человека, который заставляет Риггса ходить за продуктами, — объяснил Кристиан, прогуливаясь по коридорам больницы в костюме от Tom Ford. — Невозможно представить, что тебе есть дело до того, с кем ты не планируешь спать.
Хорошо, что я не стал рассказывать им о своих связях с женой. Во-первых, мне не хотелось услышать от них «я же говорил». Во-вторых, я странно оберегал Дафну и ее личную жизнь, особенно после того, как она стала вирусной после встречи со мной. Дважды.
— Я способен чувствовать, — запротестовал я, с досады сжав челюсти.
— Только без презерватива, — усмехнулся Арсен. Кристиан хмыкнул. — Да что с ним такое? — поинтересовался Арсен.
— Не знаю. — Я остановился перед номером комнаты Чарли и постучал в нее. — Полагаю, сейчас мы это выясним. Он должен быть в сознании.
— Входите.
Я услышал голос Чарли и толкнул дверь.
Чарли сидел прямо в своей кровати, белый, как колорадское Рождество, но выглядел лучше, чем я видел его на прошлой неделе.
— Привет, Р. — Его лицо расплылось в усталой улыбке. — Спасибо, что пришел. И ты привел друзей. — Его глаза просканировали двух мужчин позади меня. — Как… неуместно.
Кристиан и Арсен хихикали позади меня.
— Тот, что в несносно дорогом костюме, — Кристиан. — Я протянул руку в его сторону, зевая. — А тот, кто выглядит как вампир и не нуждается в костюме за шесть тысяч, чтобы чувствовать себя лучше Бога, — Арсен. Они мои лучшие друзья.
Они оба потянулись, чтобы пожать ему руку.
— Как Даффи? — Чарли повернулся ко мне.
— Как Даффи? — повторил я, доставая свой набор для укурки и закручивая ему косяк. Конечно, ему было больно. Я мог бы вывезти его отсюда, чтобы он быстро покурил. — Я нашел тебя в отключке в ванной. Расскажи мне, как ты себя чувствуешь.
— Во-первых, это, наверное, самая глупая вещь, которую кто-то делал в больнице. — Он показал на косяк, который я закручивал. — А во-вторых, я в порядке. Просто произошел небольшой несчастный случай. Такое случается.
— Не вешай лапшу на уши. Что с тобой происходит?
Чарли отвел взгляд.
— Ничего.
— Это из-за этих двоих? — Я подергал большим пальцем за спиной. — Потому что я могу их выгнать. Они привыкли к этому.
Чарли погладил свою внутреннюю щеку.
— Брось.
— Так плохо? — мягко спросил я.
— Хуже.
Должно быть, это последняя стадия. Мое сердце замедлило свой бег, тяжело стуча в груди. Если он не хотел говорить, я не хотел давить.
— Понятно. Больше никаких вопросов. — Я кивнул.
— Ценю это.
— Кроме одного, — поправил я, держа свой косяк в воздухе между нами. — Где твоя инвалидная коляска, придурок?
Потребовалось очаровать двух медсестер и пофлиртовать с одним врачом, прежде чем мне удалось получить инвалидное кресло для Чарли. Потом еще пятнадцать минут ушло на то, чтобы найти дорогу в общий сад. Он был почти пуст. Для нас это было лучше, так как я привез с собой «Голубую мечту», мою любимую траву. Поцелуй шеф-повара. Марихуана, отмеченная звездами Мишлен.
Я затормозил кресло Чарли и прислонился к искусственному растению, предоставив ему честь прикурить. Он сделал длинную затяжку, подождал, пока дым достигнет дна легких, затем выпустил, слегка кашлянув.
Он откинул голову назад и закрыл глаза.
— Не пробовал такую с двадцати лет.
— Косяк? — спросил я, удивившись. — Не нравится эффект?
— Наоборот. Мне нравится. Правда, не так сильно, как человек, в которого он меня превращает.
Я решил не лезть не в свое дело, ведь он и так имел дело с неизлечимой болезнью и тонной проблем, которые она влекла за собой. Я не мог не задаться вопросом, каково это — умирать в одиночестве, ведь именно это должно было случиться с Чарли. А однажды и со мной.
— Ну, теперь, когда у тебя есть загадочная болезнь, ты можешь быть тем, кем захочешь. — Я наблюдал за тем, как он пыхтит над своей сигаретой. — Плюсы смерти бесконечны.
Он засмеялся и закашлялся одновременно.
— Все имеет конец. В этом смысл жизни. — Наступило короткое молчание. — Итак. Как Даффи?
— Ты как собака с костью.
— Тогда дай мне мясо.
— Она в порядке. — Потом, когда он продолжал смотреть на меня и ухмыляться, я простонал. — Она придет к тебе сегодня вечером.
— Мне интереснее узнать, как ты относишься к тому, чтобы жить с ней. Вы, кажется, были близки, когда я встретил вас в коридоре на днях.
Мне понравилось, что его не смущало то состояние, в котором он находился в тот день.
— Она слишком молода. — Это было единственное, что я мог придумать, так как «Она слишком сильно хочет выйти замуж» звучало неубедительно, а «Я слишком боюсь обязательств» казалось слишком личным.
— Если уж на то пошло, ты слишком молод для нее. — Он наморщил брови, делая очередную затяжку.
Я рассмеялся.
— Ты собираешься передать мне этот косяк в этом веке?
— Не-а.
— Мои глаза пробежались по его лицу. — Тебе повезло, что ты умираешь, знаешь ли. Обычно я не настолько снисходителен.
— Повезло. — Чарли слабо кивнул.
После того, как он закончил, я отвез его обратно в палату и спросил, могу ли я захватить что-нибудь из кафетерия, прежде чем уйду. Чарли ответил, что не против. Все это время Кристиан и Арсен ждали на маленьком балконе комнаты.
Они захлопнули стеклянную дверь и вернулись внутрь, когда заметили, что я помогаю Чарли вернуться в кровать. Было что-то очень угнетающее в том, чтобы помогать этому большому, мускулистому мужчине делать что-то настолько тривиальное.
— Готов идти? — Кристиан похлопал меня по плечу.
— Да. — Я взглянул на время на своем телефоне. — Но я думаю, что мне пора домой.
— Домой? — Арсен поднял бровь. — Отличный выбор слова.
— Не читай в нем слишком много, — проворчал я. — Пока, Чарли.
— Пока, дети. — Чарли уже был поглощен журналом Discovery, который он пролистывал.
Мы втроем направились к лифту. Кристиан и Арсен обменялись взглядами.
— Кто должен ему сказать? — спросил Арсен с деловым видом.
Что сказать? Я был слишком занят, чтобы слушать его бредни.
— Не я. — Кристиан поднял руки. — Если у него случится душевный срыв, Арья будет ждать, что я проведу с ним время. Мне не хватает терпения. И сочувствия.
— У кого психическое расстройство? — спросил я, подумав, что они, должно быть, продолжают свой разговор с балкона.
— Ни у кого, — ответил Кристиан, в то же время Арсен сказал:
— У тебя, идиот.
— С чего бы это у меня было расстройство? — Мы все остановились у лифта.
Кристиан оглянулся через плечо на комнату, в которой мы только что оставили Чарли.
— Когда старик умрет.
Я бросил на него озадаченный взгляд.
— Он хороший парень, но расстройство — это слишком.
Лифт раздвинулся.
— Может, это моя судьба, — Арсен покачал головой, глядя вверх, — быть окруженным идиотами.
День становился все более дерьмовым.
Отказавшись от выпивки с друзьями, я направился обратно к Даффи. Когда я добрался до ее этажа, то не смог найти дверь. Не потому, что она исчезла, а потому, что ее ждали примерно восемьдесят тысяч гребаных роз, перегородивших путь во весь коридор.