И все это в один удар человеческого сердца.
Тай уже стоял на коленях рядом с поверженным человеком, вонзая большие пальцы в рану, пытаясь остановить кровь.
- Восход солнца!- сказал он. “Я не могу это остановить!”
Арантур опустился на колени рядом с человеком, которого ударил, и приложил руку к ране—и впервые осознал, что все еще держит меч в руке. Он положил его с излишним нажимом.
Затем он положил обе руки ему на плечо и толкнул изо всех сил.
Поток крови тут же уменьшился.
Слева от него на полу рядом с отцом Лекне лежал хирург. Арантур вонзил большие пальцы в плечо мужчины, и тот закричал. Тай играл с ниткой-петлей из льняной нити.
“Вы действительно пытаетесь спасти его, - сказал человек в коричневом. “Его повесят, ты же знаешь.”
“Я не пошлю сегодня в темноту еще одного человека.”
Арантур не знал, что он скажет, пока не открыл рот, но как только он заговорил, то почувствовал себя увереннее.
Человек в коричневом срезал большую часть шерстяной рубашки с арбалетчика и использовал ткань, чтобы очистить свой меч. Он поклонился молодой женщине, стоявшей над ними, как богине в театре.
“Я считаю, что обязан тебе жизнью, Деспойна.- Даже его благодарность была осторожной.
- Она нахмурилась. “Похоже, ты не слишком доволен. И я думаю, что именно действие Несущего свет спасло тебя.”
В ее голосе звучала холодность, которая никак не вязалась с ее внешностью.
Арантур едва ли осознавал этот обмен репликами, потому что они с Тай боролись за его жизнь.
- С чего бы мне радоваться?- спросил человек в коричневом. “Я сам себя подвел и недооценил своих противников.- Он пожал плечами.
“Не за что, я уверена, - сказала женщина, ее Лиота была чиста, как говорят на Западе. Затем она отступила с балкона, как раз в тот момент, когда Тай Драко погрузил свою льняную петлю в кровь и хрящи.
- Подожди, - сказал он.
Арантур почувствовал во рту привкус соли. Ему с трудом удавалось не смотреть на умирающего и не вдыхать запахи, исходившие от того, что тот в агонии опорожнял кишечник и мочевой пузырь. Его каблуки барабанили по полу.
- Рабы Тьмы!- человек в коричневом плюнул. - Просто убей его!”
Тяжелый посох ударил в пол рядом с головой Арантура.
- Молчи, - сказал священник. “Если мальчики решили спасти этого человека, какое вам до этого дело?”
Человек в коричневом убрал меч в ножны и отступил назад, оскорбленный тем, что священник опустился на колени в кровь и начал петь беззвучно.
Все трое трудились вместе. Тай и священник знали свое дело. Все, что нужно было сделать Арантуру, - это держать большие пальцы обеих рук вместе, пока он не почувствует облегчение. Они пели вместе тихими голосами.
Лекне ворвался к ним. - Ты целитель, жрец? Тогда ради солнца спаси моего отца.”
Священник не поднял головы и не перестал петь.
- Мой отец-хороший человек. Этот человек был убийцей!- сказал молодой человек.
Пение продолжалось.
“Что же это за справедливость такая?- Крикнул Лекне. “Мой отец умирает, а ты спасаешь убийцу!”
Священник сел на корточки, лицо его посерело. Он сделал знак солнца над головой солдата.
“Теперь ты можешь отпустить меня, - мягко сказала Тай.
Арантур никак не мог сосредоточиться, и его руки слиплись от крови мужчины.
“Я могу все испортить, - выдохнул он.
“Ты не можешь все испортить, - сказала Тай. “Он мертв.”
“А теперь ты пойдешь к моему отцу?- Взмолился Лекне.
“Я приду, - сказала Тай. - Мой учитель истратил себя.”
- На преступника!- Лекне сплюнул.
Старый священник поник и опустил голову.
Тай Драко плавно поднялся на ноги.
“Мы относимся ко всем мужчинам одинаково, - осторожно сказал он. Он еще не так хорошо, как большинство священников, владел своим лицом и голосом.
“Не все люди одинаковы, - сказал Лекне.
“Как мудро с твоей стороны, - сказала Тай.
Он подошел к кучке людей, сгрудившихся вокруг упавшего трактирщика. Хирург работал так быстро, как только мог, но у него не было никакой силы, только мастерство. Женщина стояла в нише, из которой вышел Арантур, перезаряжая фугу из маленькой фляжки.
Арантур медленно поднялся с пола. Но больше всего он хотел, чтобы кровь сошла с его рук и ног. Сам того не желая, он неуклюже двинулся на кухню, где, как он знал, была горячая вода.
Он оказался нос к носу с женщиной с блестящими волосами. Она вложила заряд в ствол смертоносного предмета и заводила часовой механизм, приводивший в движение его дух—по крайней мере, так он понял. Она взглянула на него из-под ресниц.
Он избегал ее взгляда.
“Если у тебя есть сила, - тихо сказал он, - ты можешь ею воспользоваться.”
- Она поморщилась. “Если бы у меня остался хоть один Саар, ты думаешь, я бы пустила в ход эту пушку? Ты ...?”
- Да, - сказал он свирепо. “Я забрал ваши чемоданы под вашим принуждением.”
Она отвела взгляд. - Мне очень жаль.” На самом деле она ни о чем не жалела. “Тогда где же они?- ласково спросила она. “Больше чем один?”
Ему пришлось протиснуться мимо нее. Они были очень близко, и он ощущал ее ауру, а также ощущал кровь, заливающую его тело. Она пахла, как храм—благовония, и горький Тан, как мускус.
“Вы могли бы помочь трактирщику, - сказал он.
“Я не могу тратить свои резервы, - сказала она. “Я ... уже перерасходовала. Ты тот самый мальчик, который вытащил меня из снега?”
Хирург покачал головой.
- Он кивнул. “А ... ты обожглась?”
- Она кивнула. “Зачем я тебе это сказала?”
“Ты можешь спасти трактирщика?”
- Возможно, - согласилась она, не глядя ему в глаза.
Он почувствовал запах ее дыхания. Она ела гвоздику.
“Ты можешь направлять?- спросил он ее.
Она посмотрела на него и улыбнулась—неприятной маленькой улыбкой.
“Да.”
“У меня есть сила. Немного—”
- Солнышко, ты как гребаный клиент. - Хорошо, милый. Идем.”
Она схватила его за руку тисками и потащила к себе. Лекне стоял на коленях по одну сторону от отца, а хирург молча держал его здоровую руку по другую. Донна Кучина сидела на корточках и молилась.
- Ты сам напросился, милый, - сказала она.
Все вокруг почернело.
5
Арантур проснулся в постели. С шерстяной простыней под ним и тонким стеганым двойным одеялом сверху.
Он глубоко вздохнул, и боль в голове заставила его громко всхлипнуть. Снаружи было холодно - достаточно холодно, чтобы он мог видеть свое дыхание, и достаточно холодно, чтобы он спал, спрятав голову под шерстью. Он зажмурился от солнечного света, проникавшего сквозь узкое окно над ним, и от этого боль в голове усилилась. Он обнаружил, что может контролировать боль, закрыв глаза, и как только он справился с этим, он обнаружил, что его рот был сухим, как бумага. Он, без сомнения, храпел. Остальные три студента, с которыми он жил в городе, постоянно жаловались на это и насмехались над ним.
Во рту у него пересохло, и он почувствовал привкус крови—медный и полный желчи. Он был почти с кляпом во рту.
У кровати стояла вода: красивый коричневый кувшин и такая же чашка. Он справился с шипом в голове достаточно долго, чтобы налить чашку—одно из самых трудных упражнений в его жизни—и выпить ее.
Измученный, он натянул одеяло на голову и снова заснул.
Солнце все еще заливало чердак, когда он проснулся во второй раз. Он осторожно пошевелил головой, и боль осталась лишь отголоском той, что была утром.
Он глубоко вздохнул, потянулся и встал. Его голова осталась на месте. На самом деле, он чувствовал себя ... твердым. Ему пришло в голову, что он не спал так долго уже ... целый год? Два?
Он был голый. Обычно он спал голым, чтобы не испачкать свои поношенные рубашки, но он не помнил, как стал голым, и не видел никаких следов своей одежды. Он был в чужой комнате. Осторожное исследование показало, что это была комната Лекне, разделенная с несколькими другими молодыми людьми, почти как казарменная комната. Но место в конце, под узким окном, явно принадлежало Лекне: там стояли два тяжелых деревянных сундука, зарешеченных железом, и сильно отремонтированный пресс для одежды старинного образца.
“Ты жив?- спросил Лекне.
Резко изогнутые ступени вели в чердачную комнату посередине, и из дыры показалась голова Лекне.
- Алло?”
Холодный воздух пробивался сквозь часы сна.
“У меня нет одежды, - сказал Арантур.
Лекне рассмеялся. - Мэтр стирает все твои вещи. Надень мою. Здесь!”
Он прыгнул на чердак, нырнув головой под балки фронтона с легкостью, выработанной долгой практикой. Он распахнул шкаф с одеждой с такой силой, которая не понравилась бы и последнему человеку, чинившему ящики.
“Все это очень просто, - сказал он с некоторым смущением.
Арантур начал одеваться и вспомнил о хороших манерах.
“Как поживает твой отец?- спросил он.
Он знал, что ответ должен быть благоприятным—ни один молодой человек, чей отец умер, не будет таким бодрым, как Лекне в то утро.
Лекне посмотрел на него так, словно у него на голове вырос рог.
“Ты спас его, - сказал он. - Ты и Донна Иралия. И священник, наверное.- Видя замешательство Арантура, он спросил: - Ты действительно не помнишь?”
Арантур покачал головой, что было неразумно.
Лекне кипел энтузиазмом.
- Иралия - это действительно нечто!- сказал он. “Она совершила ритуал, но использовала твои ... вещи, как бы они ни назывались. Это было невероятно! Мы могли видеть, как этот темно-красный свет струится из тебя в Патера!- А потом священник сказал, что она не очень разбирается в целительстве, и он пришел и что—то сделал-но все равно с твоими вещами.- Он пожал плечами. - Во всяком случае, они приклеили руку Патера обратно к его руке. Он все еще там сегодня!- Он наклонился вперед. - Значит, матушка стирает тебе всю одежду, и ты можешь остаться здесь навсегда.”
Арантур улыбнулся.
И подумал о большом человеке, умирающем на полу.