– Это кто? – спросил я, вылезая из дыры.
– Владелец дома с трупом в полу, – ответил Заур, продолжая читать с экрана телефона. – «Э. Т.». Так было?
– Так, – согласился я.
– Тогда мы нашли этого гондона. А это, – он кивнул на дыру, – походу, его жена. Та самая, которая умерла в родах. Теперь осталось самое легкое – разыскать его и поймать.
Держась за столешницу, Заур поднялся и захромал к выходу. А я пытался переварить, что в этом доме, скорее всего, жил человек с настоящим телом под землей. Телом, которое все это время не просто находилось там, но и гнило. Понимая и не понимая это одновременно, я только и мог, что провожать Заура взглядом.
Собравшись с силами, я тоже встал и, выходя из дома, остановился взглядом на кресле в углу. На его подлокотнике лежала тетрадь. Еще не успев взять ее в руки, я понял, что это тот самый утерянный мной в ночь пожара дневник Кумсият. Все это время, эти три года, дневник был у него. Скорее всего, убийца забрал его, обыскав либо меня, либо машину, в ту ночь, когда я пришел за объяснениями к уже мертвому Муртузу.
– Идешь? – крикнул Заур с улицы.
– Да…
Я вышел из дома и направился к машине. Заур уже ждал меня внутри.
– Сегодня прямо день сюрпризов, – произнес он, улыбнувшись, и прочитал в телефоне: «Тамерлан Эминов награжден орденом Красной Звезды. Посмертно».
Вечером того же дня мы вернулись в Махачкалу, и Заур сразу же отправил меня в оружейный магазин.
– Салам алейкум, – сказал я, входя внутрь.
Ассортимент в магазине был стандартным: ножи, экипировка и оружие для страйкбола, травматы, луки и прочее.
– Валейкум салам, – ответил продавец с очень стильной чернющей бородой до солнечного сплетения. В брутальности он не уступал своему магазину.
– Я от Заура, насчет ножа.
– А, сейчас. Серега! – крикнул он куда-то за спину. Из малозаметного дверного проема выглянул светловолосый парень. – Насчет ножа, от Заура.
– Заходи. – Серега улыбнулся мне.
Я обошел кассу и вошел в помещение, которое оказалось чем-то вроде ремонтной мастерской.
– Салам алейкум, – поздоровался я.
– Валейкум салам, падай, – сказал он и указал мне на стул. Это был крепкий веселый парень с татухой на шее. Увидь я его на улице, решил бы, что турист.
На столе лежало несколько разобранных пистолетов. Я ничего в оружии не смыслил, так что решил не задавать лишних вопросов, дабы не выглядеть совсем уж лохом.
– Та-а-ак. «Хантер С-54». Этот? – спросил Серега и показал мне точную копию нашего ножа.
– Да, вроде бы.
– Хороший нож. Прямо для профи. Добить дичь, например, – в самый раз. Для разделки тоже пойдет. Для самообороны в быту слишком громоздкий, но, например, в боевых действиях, в крепкой руке, на войне в самый раз. В общем, штука хорошая. Обычно используют в охоте, но сам по себе нож подойдет для любых функций.
– Понял. Заур еще отправлял тебе фотографии… – начал я осторожно.
– Ох да, жесть, жесть. Показал их и нож пацанам в чате. Московские, питерские, тоже в теме по ножам. Они прямо сразу взорвались. Это же помочь полиции! Круто. Тем более в таком деле. В общем, насчет девочек тут нечего сказать. Тяжело говорить про какую-то системность, кроме того, что старшей сестре он нанес много ударов в область груди, ближе к сердцу. Как будто пытался правильно попасть. – Меня слегка удивила та легкость, с которой Серега рассуждал о содеянном тем психом. Кажется, это дело не на шутку его и остальную компанию взбодрило. – Не знаю, возможно, она отбивалась, и он искал способ, как одним точным ударом ее убить, но было не так легко, судя по разбросу колотых ран. Девчонка билась до последнего. Есть интересная информация по жертве-мужчине. Вот тут все сразу ясно: тот, кто бил, – хорош. Явно имеет опыт, возможно, прошел какую-то спецподготовку, типа военный, или спецназ, или не знаю, может, какие-нибудь курсы. Могу сказать, во-первых, что он знал, куда бил, то есть действовал четко. Все по органам, венам, по таким местам, чтобы причинить максимальный ущерб, а затем сделал это. – Серега показал мне фото Хабиба с изрезанным животом. – Вот зачем это? Зачем после точных попаданий в сердце, в солнечное сплетение, в горло? По сути, ты уже убил человека. Зачем наносить двадцать ударов ножом в живот? Вряд ли он сперва нанес кучу ударов по животу, а потом уже начал убитого бить по органам. Ответ, – он острием ножа указал на свой висок, пытаясь дать понять, что наш убийца – сумасшедший, но это мы и так уже понимали, – он сперва его убил, а потом удовлетворил свое желание резать.
– Видимо, нет, потому что он потом убил его дочерей.
– Пиздец, конечно.
– Все?
– Да, вроде все.
– Спасибо, – сказал я.
– А, нет, стой, – остановил он меня. – Держи. Передай Зауру. То, что он просил. – Сергей достал из-под стола сверток, подозрительно похожий на пистолет, и, когда тот оказался в моей руке, стало очевидно, что это он и есть.
– Он не говорил.
– Мне говорил, – холодно отрезал Сергей.
По его взгляду я понял: ему известно, что мы затеяли опасную игру, но, вероятно, других у Заура и не бывало.
– И еще, – продолжил он, читая что-то в телефоне, – некоторые пацаны считают, судя по ранам, что он… ам-би-декстр, – с трудом прочитал Сергей. – Ну, чувак, который может одинаково действовать обеими руками. Либо у него было два ножа, что маловероятно, потому что другая рука должна как-то помогать в бою, либо он как-то умело перекидывал нож из одной руки в другую и наносил удары. Не знаю, важно это или нет. В общем, судя по фотографиям, он хорошо владеет ножом с обеих рук.
– Пиздец, конечно, – прокомментировал я дополнительную информацию. – Понял, еще раз спасибо.
– Заходи, – сказал Сергей, надел наушники и вернулся к работе, а я ушел с пониманием того, что совершенно не имеющий боевого опыта журналист и жирный пьянчуга гоняются за машиной для убийства.
Запись 26
Что-то странно-подозрительное происходит. Вчера допоздна копалась в телефоне. К двум часам ночи я услышала какой-то шепот. Мне показалось, что кто-то стоит под нашими окнами. Я осторожно выглянула и увидела парня. Это был больной парень, которого мы все знали с детства. Приезжая на лето, мы хотя бы раз на него натыкались и даже на праздники иногда. Мне он всегда казался безобидным, а Асият его побаивалась. Говорила, потому что он странный и не очень адекватный. Она рассказывала, как однажды вошла в магазин, тут, в селе, и увидела его, покупающего соки. Она уверена, что когда он увидел ее, то сразу замер. Больше не двигался, как будто его там нет. А когда она купила все, что нужно, и вышла, то он продолжил покупать свое, и они увидели друг друга через стекло магазина, когда она уходила. Он сразу отвернулся. Карина вообще никогда не хотела обсуждать его с нами. Не знаю, какой он, но то, что он в два часа ночи сегодня стоял у нас под окнами, меня точно испугало. А потом, когда я услышала голос Карины, то удивилась еще сильнее. Я не могла расслышать, что они обсуждают, потому что мое окно было закрыто, но они вроде смеялись. Это вообще странно. Пока не буду у нее об этом спрашивать, надеюсь, сама расскажет.
А так в селе все как всегда. Скучно. Тупо. Хорошо, что у меня много книг. Перечитаю как раз «КлаТбище домашних жЫвотных». Буду представлять, что мы построили на нем свой дом.
Мы сидели в машине, глядя на вход в административное здание. На бордовой табличке золотыми буквами было написано название: «ДАГЕСТАНСКИЙ ФИЛИАЛ ОБЩЕСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ "ВЕТЕРАНЫ АФГАНИСТАНА РОССИИ"».
Я чувствовал, что мы на подступах к разгадке. Чем дальше выстраивалась картинка, тем ближе мы были к этому психопату. Но всегда чего-то не хватало, какой-то последней детали, а когда мы ее находили, открывалась новая загадка, и снова чего-то не хватало. В этот раз мы пытались понять, мог ли (и если мог, то как?) убитый участник Афганской войны оказаться виновником всего, через что мы прошли.
– Ты уверен, что он нам нужен? – спросил я, передавая Зауру сверток.
– Нужен. Будь возможность, я бы достал и для тебя.
– Не умею пользоваться.
– Да чё тут, – усмехнулся Заур и показал пистолет. – Проверил магазин, – он вынул магазин, показал количество патронов, засунул обратно, – снял с предохранителя, зарядил, направил и выстрелил.
– Спрячь, по-братски, эту штуку, – сказал я, и Заур, еще раз усмехнувшись, засунул пистолет за пояс.
– Ни хуя себе, – вдруг сказал он, заглянув в телефон. – Вот как он это делал!
– Что?
– Вот тебе разгадка. – Заур показал телефон с серией фотографий.
Я увидел трактор, провалившийся колесом в землю, а на следующей фотографии трактора уже не было, зато было видно, что это какой-то туннель.
– Местные наткнулись во время стройки. Он использовал туннели, чтобы скрыться. Вот, сука, как он это делал.
– Это в селе? Ты хочешь сказать, что он вырыл туннель?
– Да нет! Во времена Кавказской войны горцы рыли эти туннели, чтобы ночью спускаться к рекам, набирать воду, получать припасы из других сел или уходить по ним. Про осаду Ахульго не читал, что ли? Многие аулы так делали!
– Я не особо шарю в истории.
– Вот тебе и журналист! Вход наверху, выход или внизу у реки, или где-то в скалах, чтобы сбросить веревку с ведром. Он скрывал этот ход ветками. Сейчас они запустили квадрокоптер вокруг села, будут искать еще.
– Думаешь, их несколько?
– Уверен, что несколько. В таких селах, которые были закрыты со всех сторон обрывами, делали много выходов. Как муравейник. Просто со временем почти все разрушились. Походу, он нашел целый. Смотри. – Заур показал более крупные фотографии. – Опоры свежие. Им точно не двести лет. Он там мог сидеть хоть неделями. Что молчишь? – спросил он, будто ожидал от меня бурной реакции. Но я не ходил, как полицейские, часами-днями по этим местам в поисках убийцы, поэтому мне нечего было сказать.
– Он меня уже не удивляет. Эта история про ножи, про две руки… теперь еще и туннели. Рэмбо, блядь, что я еще могу сказать?