Выслушав другие, более мелкие гаремные сплетни, девушка вскорости вернулась в спальню и нашла работу служанки отличной — кровать уже перестелили, поменяв даже матрац. Все сияло чистотой и свежестью, а у постели исходила паром кружка чая.
— Когда же ты успела? — удивилась линдийка, аккуратно усаживаясь в кресло.
— Так повелитель вас фавориткой назначил, еще двух служанок прислал, — объяснила горничная. И похвасталась: — я теперь старшая служанка! — и продемонстрировала браслет с непонятным значком.
Эллина только вздохнула. Кожа на мягком месте все еще зудела, а к щекам приливала краска, стоило ей вспомнить о том, что происходило в комнате повелителя гор.
— Господин вас сегодня ждет, — продолжая разбирать влажные пряди, сказала Киссандра, — велел как всегда в линдийском платье быть и волосы распустить. Даже платье прислал…
Кровь отхлынула от щек девушки, когда она увидела аккуратно свернутый белый шелк. Не кремовый, не желтый — белый, положенных невесте семи оттенков. И длинные нитки розовых бус, и расшитое жемчугом покрывало из тонкого газа, заменяющее в Линдиниуме принятую в других краях фату.
Из ее головы в один момент улетучились все мысли. Страх отступил, сменившись отстраненным послушанием. Невеста? Значит невеста. Господин гор предлагает ей сыграть перед тем, как возьмет ее и превратит в очередную игрушку? Она сыграет. Настоящую линдийскую невесту!
Вскоре пришли массажистки, парикмахер, мастер по маникюру и педикюру. Все силы красоты гарема были кинуты на подготовку девушки к визиту.
Помогая всем сразу, Киссандра продолжала болтать о том, что старший евнух готовит еще трех девушек и трех юношей, чтобы сменить линдийку, когда она такая нежная и хрупкая сломается под жестокими ласками господина.
Эти слова разозлили Эллину невероятно! Она стиснула зубы и пообещала себе, что сделает все, что будет в ее силах, лишь бы господин гор был доволен ею. Если ей суждено умереть, пусть это будет громко и красиво, так, чтобы весь замок вспоминал Линдиниум, как самый удивительный город на земле, в котором живут невероятные женщины!
Когда солнце опустилось за острые пики гор, приготовления были закончены. Прекрасная, отстраненно-холодная девушка медленно двинулась к покоям господина. Служанка бежала впереди, приплясывая от восторга. Безликие равнодушно встретили процессию у дверей, но Эллина отвечала им таким же равнодушием. Перед ее взором стояла мать — прекрасная и далекая, как луна над горами.
Повелитель ждал ее. Его наряд казался небрежным лишь неопытному взгляду. Девушка сразу отметила и дорогой шелк небрежно распахнутой черной рубахи, и поскрипывающие необмятые швы облегающих кожаных штанов.
— Эллина, — голос господина из под маски звучал глухо, — иди сюда. Все остальные вон!
Киссандра и еще две девушки, сопровождающие линдийку, моментально вымелись из комнаты. Эллина немного постояла, давая возможность полюбоваться собой, а потом двинулась вперед, так, как ее учили. Медленно, плавно, мелкими шагами, так что со стороны казалось, будто она плывет над грубым каменным полом.
Повелитель зрелище оценил. Когда она приблизилась на расстояние вытянутой руки, он остановил ее жестом, и жестом же приказал повернуться вокруг своей оси. Эллина выполнила приказ в той же самой сдержанной манере. В ее сердце не было страха — лишь бешеная ярость наполняла ее сосуды.
— Ты хороша сегодня, — негромко сказал господин. — Я приготовил для тебя новые украшения.
Внутри Эллина дрогнула, вспоминая резкую боль от притока крови, но внешне осталась такой же холодной и равнодушной. Хозяин открыл шкатулку, и вынул колье-ошейник с длинной свисающей каплей в центре.
— Встань на колени, — приказал повелитель гор.
Эллина отстраненно выполнила приказ, представляя себя на молении в храме. Замочек щелкнул, закрывая колье, господин гор слегка отстранил девушку, любуясь блеском камней на белой коже.
— Отлично, — его руки легли на плечи игрушки, большие пальцы прошлись по коже, задевая прохладное металлическое кружево украшения.
Эллина молчала. Мужчина принялся вынимать шпильки из прически, заставляя тяжелую массу волос рассыпаться по плечам. Потом он запустил в них пальцы и медленно потянул, заставляя девушку склонить голову:
— Красиво, — проговорил повелитель, поднимая игрушку с пола. — Иди ко мне, — позвал он, перехватывая тонкую талию, усаживая девушку на колени.
Он был возбужден, это чувствовалось. Но Эллина сохраняя равнодушное лицо, опустила свою пятую точку на плотную кожу брюк и поерзала, устраиваясь удобнее. Мужские ладони тотчас легли на ее грудь. Обняли, сминая платье. Она не стала дергаться и вырываться — просто сидела, словно в кресле и ждала продолжения. Господина явно удивила такая реакция. Он сильнее сжал пальцы, сминая крохотные бусинки сосков вызывая этим стон боли, а не удовольствия.
Тогда повелитель укусил ее плечо, прямо сквозь тонкую ткань платья. Из безупречного глаза линдийки скатилась слезинка, прочертив блестящую дорожку на нежной коже. Горячая капля упала на мужскую руку. Повелитель вздрогнул и собрал слезы поцелуем.
Потом повернул девушку к себе, перебросив ее ноги через свои колени. Теперь игрушка сидела боком, точно в дамском седле и повелитель медленно целовал ее, царапая ее щеки жестким краем маски.
Поцелуи Эллине нравились. Она трепетала от прикосновений горячих мужских губ к своим губам, к шее, к волосам…Это было ее слабое место, которое она не хотела демонстрировать господину. Увы, он все понял и широко улыбаясь, чмокнул ее в нос:
— Гордячка. Мне нравится разжигать твое пламя.
Немного отстранив линдийку повелитель начал раздевать новую игрушку. Полосы шелка он не швырял на пол, а аккуратно откладывал в сторону, предвкушающе блестя глазами. Только теперь Эллина заметила у окна высокое ложе убранное цветами. Раздев девушку, господин на руках отнес ее в постель и привязал ее руки и ноги полосами шелка к высоким столбикам.
— Это для тебя, звезда моя, — шепнул он в маленькое ухо, — сегодня ты познаешь страсть, и я не хочу, чтобы что-то отвлекало тебя! — с этими словами господин прикрыл глаза Эллины еще одной полосой шелка.
Лежать перед мужчиной обнаженной и беззащитной было страшно, но девушка подавила свой страх, не позволяя ему завладеть телом. Соединение мужчины и женщины не так ужасно, как это описывают в книгах, уговаривала она себя. В этом замке есть целый гарем женщин, которые приходят на ложе мужчины каждую ночь. Ей достаточно представить себе ледник — безмолвный и величественный, чтобы перестать трепыхаться, успокоить пульс и замедлить ток крови.
Такое самообладание девушки совершенно не понравилось ее господину. Еще минуту назад она горела, а теперь вновь застыла, точно кусок дерева. Надеется, что он прогонит ее?
— Сейчас я буду раздеваться, Эллина, — хриплым голосом сказал мужчина, — ты услышишь шорох ткани, почувствуешь тепло и запах моего тела. Я даже сниму маску, чтобы не царапать твою нежную кожу, когда буду целовать твои потаенные местечки.
Этот голос казалось забирался под кожу, вызывая неудержимое желание отозваться на его призыв. Эллина с трудом, но держалась. Тогда на все ее чувства обрушились раздражители — тихий шелест ткани, скрип кожи, щелчок атласной ленты, резко дернутой за конец… Потом действительно пришел запах чистого мужского тела. Его тепло. Повелитель склонился над ее лицом, давая ощутить свое присутствие, но не касался, лишь нависал, показывая свою силу.
Девушка не удержалась — облизнула безупречные розовые губы и тут же получила поцелуй. Горячий поцелуй. Ее уши не могли не слышать возбужденного дыхания повелителя, ее кожа ощущала его жар, а в голове билось: держись! Не поддавайся! Уклоняйся от поцелуев! Не смей открывать рот в надежде, что его горячий язык коснется твоего, втягивая его в любовную игру!
— Упрямица! — с легким смешком сказал господин, когда Эллина попыталась отвернуть голову от его ласк. Он потянул за ожерелье, намекая на ее подчиненность. — Я могу привязать тебя так, что ты не сможешь шевельнуть даже мизинцем, но мне нравится твоя непокорность.
Несколько шагов, шорох и над девушкой нависает крупное мужское тело. Сначала лишь нависает, дразня своим теплом и отдельными короткими касаниями, а потом осторожно опускается.
Это было как удар — кожа к коже! Прохладные руки и плечи, твердая грудная клетка, горячий пах покрытый упругими волосками и снова более прохладные ноги, собственнически прижавшиеся к ее ногам.
Еще один смешок и град поцелуев обрушился на Эллину — губы, щеки, шея, ниже… Одновременно целуя и лаская пальцами небольшую, упругую грудь повелитель постанывал от удовольствия и рассказывал Эллине, что будет делать дальше:
— Когда мне наскучит терзать твои розовые горошинки, я пройдусь языком до твоего безупречного пупка. Отведаю вкус твоей кожи, царапну щетиной бока, хочу увидеть, как ты трепещешь в предвкушении моей ласки. Разве ты еще не знаешь, что девушки подобны плодам граната — их сердцевина сладка и ароматна, как свежий фрукт. Я коснусь тебя языком прямо здесь — крупная мужская ладонь накрыла собой женский холмик девушки, заставляя ее до боли прикусывать губу, чтобы сдержать крик.
— Со временем ты научишься доставлять мне такое же удовольствие, — шептал мужчина, ни на миг не прекращая свои ласки.
Он давно уже держал свой вес, опираясь на локти и колени, но его близость заставляла сердце девушки быстрее гонять кровь по жилам. Изначально повелитель не собирался затягивать прелюдию, но упертая девчонка так старательно изображала ледышку, что он принял вызов. Скука отступила. Он действительно хотел ее, а не просто прикидывал, как поинтереснее вызвать возбуждение и сбросить ежедневную дань горе.
Когда его губы коснулись нежных лепестков цветка, Эллина не выдержала — забилась, пытаясь разорвать путы. Усмехнувшись господин гор прижал ее ноги и продолжил лакомиться дивным угощением, не забывая рассказывать, как ему хорошо:
— Отсюда я вижу, как трепещут твои чудесные холмики, — приговаривал он, бережно раздвигая припухшие от прилива крови складочки. — Твоя жемчужина сияет как самый дорогой перл с берегов Жемчужного моря. Она гладкая и блестящая, я попробую ее перед тем, как наполню тебя собой.