Мы устроились с комфортом. Перидонт налил себе немного бренди, отхлебнул и удивленно приподнял брови:
– Недурно.
– Я так и думал, что вы его оцените. – Я смочил усы. – Как я понимаю, дела складываются неважно.
– Мои братья по вере – жалкие трусы. Я представил им факты и свои подозрения, но вместо энергичных действий с привлечением всей мощи Церкви они предпочли зарыть голову в песок и считать, что все обойдется. Они отменили данное мне разрешение нанять вас. Они сделали все, что было в их силах, чтобы загнать меня в угол, связать руки и заткнуть рот. Этим заячьим душам прекрасно известно, что я не могу пренебречь законом после того, как всю жизнь добивался от других его соблюдения.
– Другими словами, вы пришли, чтобы посоветовать мне забыть о деле, вместо того чтобы указать верное направление.
Перидонт улыбнулся, и в нем впервые проглянул опасный человек из легенды.
– Не совсем. Они упустили одну возможность. Они не догадались попрать мои личные права.
Я испробовал свой коронный трюк бровью. На этот раз он сработал.
– Мистер Гаррет, они забыли аннулировать мое право нанять сыщика, чтобы разобраться, скажем, в смерти Уэлсли Пиготты. Я предлагаю вам себя в качестве, как вы выражаетесь, клиента. Если попутно вы разворошите что-то еще, ну, я тут ни при чем.
Я улыбнулся ему в ответ:
– Ваш ум изворотлив, как у законника. Мне это нравится. В данном случае. – Я убрал улыбку. – Значит, мне придется искать вслепую?
– Почти. Здесь они загнали меня в угол. Вы уже знаете достаточно, чтобы понимать, насколько осторожно вам нужно действовать. Кое-что вы уже видели. Когда вы вспугнете мерзавцев, мы проведем еще одно совещание и расшевелим моих братьев быстрым решением проблемы.
Мне не нравятся такие игры. Но я улыбался. Я хотел остаться с Перидонтом в добрых отношениях. Я надеялся, что от него будет прок даже теперь, когда он занимается словесной эквилибристикой вместо того, чтобы все мне рассказать.
– Хорошо. Я остаюсь в игре. – Это я решил еще раньше, независимо от его пожеланий. – Но что-нибудь вы можете мне дать?
Перидонт надолго приложился к бренди. Он не шутил, когда обещал надраться. Оторвавшись от стакана, он усмехнулся и бросил мне мешочек с деньгами:
– Мои личные деньги. Не церковные. – Он немного помрачнел. – Я вправе сообщить вам только одно: женщина, занимавшая квартиру, где убили Пиготту, была моей любовницей. Я знал ее под именем Донна Сольда. Думаю, имя ненастоящее. У нее сложный характер. Хотя я содержал ее в роскоши, у нее были любовники. Один из них, возможно, заинтересовал Пиготту, поэтому он и пришел туда той ночью.
Я задал Перидонту несколько стандартных вопросов о его отношениях с Джилл и получил обычные неприглядные ответы. Наша беседа привела Магистра в неописуемое смущение.
– Уверен, вас такие вещи скорее забавляют, чем шокируют, мистер Гаррет. Наверняка вы ежедневно сталкиваетесь с чем-нибудь похлеще.
Еще бы.
– Для меня же это непростительная уступка грешной стороне натуры. – Он сделал большой глоток прямо из бутылки. – Я всегда питал слабость к женскому телу.
– Как и все мы.
– Пока я был молод, все было в порядке. Если я навещал проститутку и она меня узнавала, мы смеялись. Священники – их лучшие клиенты. Но если меня раскроют сейчас – я погиб.
Я понял. Не то чтобы положение Перидонта делало его более уязвимым, просто оно давало посвященным средство воздействия на него.
– Я боролся с внутренним демоном, но в конце концов всегда проигрывал, поэтому у меня появилась насущная необходимость в неболтливой женщине. Донна казалась мне даром богов. Какими бы пороками она ни обладала, рот на замке она держать умеет.
Да уж!
– Она знала, кто вы такой?
– Да.
– Это дает большую власть девушке, зарабатывающей себе на жизнь.
– Она никогда не злоупотребляла своей осведомленностью.
Возможно.
– Как вы с ней познакомились?
– Она – актриса. Работает в театре на Старом Судоходном Канале. Она порядком меня помучила, но настойчивость окупилась.
Для них обоих. Но этого я не сказал.
– Я перевез ее в этот дом едва ли три месяца назад. Там было не так опасно встречаться. Это были счастливые три месяца, Гаррет. А теперь все кончено.
Перидонт прикончил бренди. Похоже, он относится к числу людей, которые, выпив, становятся сентиментальными. Только этого мне не хватало! У меня нет времени жалеть кого-то, кроме себя. Пора потихоньку подтолкнуть его к двери.
– Как мне с вами связаться?
– И не пытайтесь. Я найду способ увидеться с вами. – Неожиданно он проявил не меньшую готовность уйти, чем я – выставить его. Меня слишком разморило от пива, поэтому я как-то упустил из виду причину такой перемены. Перидонт направился к двери. – Удачи, мистер Гаррет. И спасибо вам за чудесный бренди, хотя я и обесценил его, хлебнув, словно низкосортное вино.
Я проводил его до передней двери, заперся и поспешил обратно – проверить, сколько марок можно запихнуть в мешочек чуть-чуть покрупнее моего кулака.
Морли ввалился без приглашения как раз в тот момент, когда я приступил к делу.
– Что это такое, Гаррет? Чудной какой-то тип.
– Клиент, который предпочитает оставаться инкогнито.
Морли мой ответ не понравился. Как и все остальные, он считает, что я могу сделать исключение и довериться его благоразумию.
– Я не хотел бы показаться невежливым, Морли, но я спал совсем немного.
– Я понимаю намеки, Гаррет. Позволь мне проститься со стариком.
– Валяй.
Минутой позже, перетаскивая деньги в комнату Покойника, я подслушал, как Морли дает Дину рекомендации насчет моей диеты с тем, чтобы я меньше уставал и не капризничал целыми днями.
Добрый старина Морли, приглядывающий у меня за спиной за моим благополучием. Если Дин начнет кормить меня салатами и соевым творогом, я задушу их обоих.
28
Я закрыл за Дотсом дверь, заперся на засов, привалился к косяку и вздохнул. Ну, теперь назад – к грезам о белокурой красотке. Времени у меня сколько угодно. Никогда не понимал фанатиков, ратующих за ранние пробуждения.
Потом я вспомнил, что не попытался уладить недоразумение с Тинни. Чем дольше я тяну, тем сложнее мне будет вернуть ее благосклонность. Кроме того, мне совершенно необходимо разыскать Майю и извиниться.
Но не сегодня. Уже очень поздно.
И тут в тишине улицы раздалось звонкое гулкое «цок-цок» лошадиных копыт и металлическое дребезжание железных ободов, подпрыгивающих на булыжниках. Я прислушался. Обычно после наступления темноты колесное движение замирает. Обладатели экипажей не хотят объявлять грабителям, что тут есть кого грабить.
Звук стих.
У меня без всякой видимой причины упало сердце.
Я отправился на кухню – посмотреть, не нужна ли Дину моя помощь. Может, я немного ясновидящий и почувствовал, что тащиться наверх не имеет смысла.
В дверь постучали. Этот стук был воплощением решимости. Кто бы ни ломился в дом, отступать он явно не намеревался.
Я издал самый обреченный из своих вздохов и пошел посмотреть, кто там.
На крыльце стоял посланник Большого Босса – Краск. Он казался еще более противным и зловещим, чем обычно, потому что старался держаться любезно и дружелюбно.
– Чодо просит передать, что вы очень его обяжете, если согласитесь немедленно отправиться к нему. Вы получите компенсацию за причиненные вам неудобства.
Так. Еще один. В последнее время буквально каждый встречный жаждет оделить меня деньгами, ни словом не намекнув, что происходит. Если так пойдет и дальше, я стану богатым человеком.
А Покойник еще считает, что я без него не выживу.
Я не отшил Краска. Рано или поздно мы с его боссом все равно столкнемся лбами, но это произойдет по какой-нибудь более существенной причине, чем мой недосып.
– Позвольте мне закончить свой туалет, – сказал я. Черт, от Краска у меня мурашки по коже. Я никогда не встречал человека, который излучал бы такую угрозу. Если, конечно, не считать его закадычного дружка Садлера, сделанного из того же теста.
Пять минут спустя я вскарабкался в личную карету Чодо Контагью. Чодо на борту не оказалось. Зато там был Морли собственной персоной. Меня это не удивило. Его кислый вид полностью соответствовал моему душевному состоянию.
Наше путешествие не было окрашено оживленной беседой. Краск не любитель поговорить. И его присутствие как-то не способствует общему веселью.
Поместье Чодо находится в нескольких милях к северу от Танферских Северных Ворот. Его владения могли быть предметом гордости любого герцога. Обширный, великолепно ухоженный парк окружен высокой каменной стеной. Стена призвана скорее удерживать желающих вырваться оттуда, нежели – проникнуть туда. По парку фланирует несколько сотен чертовых ящеров, которые обеспечивают более надежную защиту, чем любой крепостной ров или стены замка. Я слыхал, что на Чодо было совершено несколько покушений, о которых он даже не подозревает, поскольку его охранники сожрали все, включая имена несостоявшихся убийц.
Я выглянул в окно:
– Что-то любимцы Чодо довольно игривы сегодня. – Ночь была холодной. От холода громовые ящеры становятся вялыми.
– Чодо приказал согреть их, – объяснил Краск. – Он считает, что возможны осложнения.
– Поэтому мы здесь?
– Может быть.
В шкуре Краска живут два человека. Один – чопорный, непробиваемо официальный дворецкий, которого Чодо отправляет с дипломатическими поручениями, второй – бесстрастный и безжалостный убийца, выросший в порту, где он приобрел вкус к кровопусканиям. Я надеюсь никогда не иметь дела со вторым Краском, хотя, боюсь, это неизбежно. Если Чодо прикажет ему убрать меня, я и глазом моргнуть не успею.
Карета остановилась у подножия лестницы, ведущей к парадным дверям Чодо. Тут было светло, хоть читай. Десятки горящих фонарей создавали ощущение, что хозяин закатывает бал и мы – первые прибывшие гости.