е имел бы грешка, вряд ли бы бросил Нору…
— Антон Артемович, вас отец вызывает, — запыхавшись, отрапортовала молоденькая практикантка из конторы.
Антон оценивающе оглядел ее — ножки длинные, упругие, грудки небольшие. Не мешало такую цыпку прибрать к рукам.
— Как вас зовут?
— Настя.
— Красивое имя.
— Сейчас очень распространенное.
— Все равно красивое.
— Я могу идти?
— Идти? Да. Спасибо, Настя.
Практикантка унеслась, прижимая к груди кожаную папку с бумагами. Антон огляделся — заводской двор был тщательно выметен, бордюры свежевыбелены, мусорницы без запаха, цветы в клумбах, кругом деревья, несущие прохладу, — отец старался, чтобы его завод во всем был выдающимся. Выдающийся завод у выдающегося мерзавца.
Антон торопливо пошел к заводоуправлению. Странно, что Огурцов не нашел его. Хотелось бы перед беседой с отцом знать, что он втирал Огурцову в мозги.
Миновав прохладный вестибюль, Антон заглянул в обширный конторский зал — практикантка Настя сидела у окна за компьютером, что-то печатала. К чему Антон клюнул на нее? Не время для интрижек. А почему именно ее послали за ним? Есть специальные посыльные, которые за это зарплату получают.
Антон решительно двинулся через зал к Насте. Служащие исподтишка следили за ним. Она отвлеклась от монитора, увидев его, удивленно округлила глаза.
— Опять я.
— Да. — Она заморгала ресницами, словно кукла.
— Кто вам велел найти меня?
— Вас? А-а… Позвонила Оксана. Секретарша.
— Оксана. Понятно. Еще раз спасибо.
Антон развернулся и пошел прочь. Оксана велела Насте. Что затевала эта курва? Она явно подсовывала ему смазливую девчонку. Зачем? Отец велел? Спросить напрямую? Нет, пока не стоило. Огурцов, сволочь, сбежал, не рассказав, что там у отца…
Злой, терзаемый переживаниями, Антон прошел через приемную, внимательно посмотрел на Оксану. Заметив его пристальный взгляд, Оксана поняла его по-своему — послала ему воздушный поцелуй, курва! Ведь была достойной женщиной — семья, дети, спокойная работа, — отец превратил ее в сладострастную мразь!
Антон рванул дверь кабинета на себя — отец сидел за чистым столом, слушая говор в телефонной трубке. Стол чистый, значит, только что драл на нем Оксану.
Антон молча сел в кресло перед столом, закинул ногу на ногу.
— Все, отбой. Потом договорим, — рыкнул отец и опустил трубку на аппарат. Посмотрев на Антона, ухмыльнулся: — Итак?
— Итак, — повторил Антон.
— Что ты радуешься?
— Ты решил проблему с рабочими. Остальное у нас в порядке.
Отец изучающее посмотрел на него, потом принял деловой вид, застучал авторучкой по столу.
— Я говорил с Игорем. Завтра начинается отгрузка продукции для Англии. Возьмешь это на себя.
— Хорошо. Ты будешь здесь?
— Нет, у меня завтра дела в городе.
Антон ухмыльнулся про себя (будет трахать Алису), но ничем не выдал своих эмоций.
— Отец, ты куда-то отправил Игоря?
— Я? Нет. Он работает по своему плану.
— Он здесь, на заводе?
— Зачем он тебе? — Отец нахмурился.
— Хочу проконсультироваться у него по работе.
— Я не знаю, здесь ли он. Мог уехать по делам.
— Понятно. Что-нибудь еще?
Бардаков вдруг смягчился, протянул к Антону руку:
— Сынок.
— Да.
— Ты стал холоден со мной.
Антон расслабился, через силу улыбнулся:
— Отец, ты замкнулся в делах. К тебе порой бывает недостучаться. Я имею в виду не кабинет, а душу.
— Ты прав. — Бардаков смотрел в глаза сына и мучился — неужели он иуда? А сам он кто? Дерет его жену, оплодотворил ее — так отцы не поступают. Он резко оттолкнулся от стола — кресло отъехало к стене. — Ты прав, сынок. Прав на сто процентов.
— Я пойду?
— Выпьешь со мной?
— Нет, пойду.
— Иди.
Выйдя в приемную, Антон опять воззрился на Оксану. Она, улыбаясь, облизнулась — вот неугомонная!
— Огурцов на заводе?
— Огурцов? — Оксана словно не поняла вопроса. — А… Не знаю. Его нет в кабинете.
Она перевела взгляд на двери кабинета Игоря. Антон хмыкнул — неужто решила, что ему невмоготу?
— Плохо, что не знаешь, — произнес ворчливо.
Оксана снова облизнулась. Вид ее влажных губ вдруг возбудил его — может, дать в рот этой твари?
Уловив его настроение, Оксана встала из-за стола, оправила блузку.
— Я проверю, вдруг он все-таки в своем кабинете.
— Ну проверь.
Она издевалась над ним. Антон смотрел, как Оксана игриво прошла мимо него, улыбаясь, надавила на золоченую ручку — дверь приоткрылась.
— Ни-ко-го, — сообщила, не заглядывая.
— Предоставь мне отчет, — приняв решение, сказал Антон — небольшая разрядка не повредит его потенции, на сельских простушек хватит. — В устной форме.
— Только в устной? — разочаровалась Оксана.
Антон в душе язвительно усмехнулся — эта стерва хотела сама как следует оторваться, да только облом, е-е.
— Я тороплюсь.
Он решительно прошел в кабинет. Оксана вошла за ним, защелкнула замок.
Дальше было все как всегда…
Застегивая брюки, Антон прокряхтел:
— Помада у тебя…
Оксана, вытягивая губы, поднялась с колен.
— Дай на хорошую помаду.
Антон заправился, вытащил бумажник, перебрав купюры пальцем, нашел самую грязную и мятую.
— Держи.
— Спасибо.
Оксана ушла.
Антон подошел к окну, смотрел на заводской двор. Где же Огурцов? Ведь знал, что должен отчитаться! Может, отец не говорил ничего важного? Козел, все равно мог предупредить.
Он взглянул на часы. Вытащив смартфон, набрал номер Огурцова — тот не отзывался. Странно. Очень странно. Хотя… пошел он к черту, сраный Огурец, он лишний раз может специально нагнать туману, придавая значимость своей особе.
Покинув кабинет, окликнул Оксану. Та отвлеклась от монитора компьютера.
— Скажи, почему за мной ты послала молоденькую практикантку?
— А что? — Оксана хищно улыбнулась. — Красивая девочка, правда?
Стерва она, что говорить.
— Правда.
Антон, вздохнув, покинул приемную. Кто же все-таки подсовывает ему Настю? Отец или Оксана по собственной инициативе?
Усевшись за руль своей иномарки, покатил со двора. Еще раз позвонил по сотовому Огурцову — не берет трубку. Хрен с ним! Он прибавил газу — на дачу, к свинаркам, где много водки и друган-балагур Валерка…
Последний вояж на отцовскую дачу был особенно запоминающимся. Поиски карлика не привели к положительному результату — он как в воду канул, пропал, и все. Антон тогда всерьез задумался над возможной причастностью отца к гибели матери, а потом и карлика. Ведь просто так люди не пропадают. Пропадают, когда их гасят! Отец узнал о связи матери с карликом, взъярился, мать утопили (отсюда отчаянный крик: «Меня держат!»), а потом устранили карлика.
Игорь пригласил Антона на отцовскую дачу обсудить кое-какие наметки по передаче пакета акций заинтересованным покупателям — после женитьбы на Ленке Огурцов пользовался отцовской дачей на правах зятя. Были Игорь, Антон (Валерку отправили отдыхать в город) и две курвы-студентки. Жарили мясо на вертеле, много пили водки, сношались с девками, курили легкую марихуану. Игорь заверил, что появился интерес к его осторожному предложению, и это не охтинцы, а иностранцы, а значит, гонорар за пакет акций будет существенно весомее. Антон ощущал приятную слабость в теле, в голове клубился туман — все выходило так, как хотелось: отец получит жестокий удар под дых, а он — солидные деньги.
Игорь пил не так много, постоянно отлучался в туалет — Антон трудился над девками за двоих. Потом Игорь позвал всех париться. После бани Антон с Игорем искупались в озере, освежившись прохладной водой, после распили бутылку коньяка. Игорь, болтая чушь, завлек Антона в одну из комнат на втором этаже. Антон помнил, что увидел полуобнаженную женщину, стоящую на коленях перед широкой тахтой. Лица ее он не видел.
— О-го-го! — обрадовался Огурцов. — Уже в позе! А ну, приступай!
Антон, не спрашивая, кто она, эта женщина, пристроился сзади. Незнакомка застонала от наслаждения. Это придало сил вдрызг пьяному Антону. Он затрясся в оргазме, вскочил, собираясь принудить женщину к минету, но тут его сильно дернул к двери Игорь (он, оказывается, оставался все время рядом и наблюдал за соитием). Огурцов вытянул Антона в коридор. Антон тогда не обиделся, сразу забыв обо всем.
Сейчас, вспомнив все ярко и отчетливо, вдруг подумал: кто была та загадочная женщина?
Ивану Аксенову было тридцать лет и три месяца. Последний раз он разговаривал с дядей Артемом двенадцать лет назад, перед армией. Мать тогда уже сошлась с Федором Ивановичем, ее нынешним благоверным, и Иван в то время как никогда чувствовал себя одиноким, преданным всеми. Он служил, стараясь заглушить в себе боль от предательства матери — жизнь сыновей, и старшего и младшего, отошла для нее на второй план. Хотя, может, и не предавала она сыновей — они уже стали взрослыми, и ей захотелось пожить для себя, изведать вновь семейного уюта. А они, Иван и Сергей, всего этого были лишены именно по ее вине, по ее и дяди Артема — когда Ивану было десять лет, их бросил отец. Соседи болтали — из-за распутства матери. Иван дичился Артема первое время их безотцовского житья, но постепенно, день за днем исподтишка наблюдая за ним и матерью, не нашел в их разговорах, поведении ничего такого, что подтвердило бы сплетни об их связи. Дядя Артем помогал им, помогал до того момента, пока мать не спуталась… не сошлась с Федором Ивановичем.
Тем не менее была информация, что все-таки в трудном детстве Ивана и Сергея имелась вина Бардакова. Дыма без огня не бывает, как гласит старинная народная мудрость.
После стольких лет Ивану было нелегко говорить с Бардаковым. Но, услышав его голос, он вновь вернулся в детство — Бардаков был обаятелен и добр. После телефонного разговора вечером он назначил встречу на другой день в кафе «Зайка» у детского парка. Почему там? Было неловко сидеть в углу, у ветвистой пальмы, за пластиковым столом, смотреть на располневшего и постаревшего Бардакова. Таким его Иван и представлял — самоуверенным и снисходительным, он восседал за столом, чуть отодвинувшись назад. Им подали два полных двухсотграммовых граненых стакана коньяка и пирожных. Забавное сочетание. А вокруг за столиками шумели дети, поедая сладости.