Войдя в подъезд, он зашел в лифт, нажал последнюю кнопку — лифт пополз на самый верх. Выйдя, поднялся на технический этаж, отомкнул отмычкой замок на люке, ведущем на крышу. На крыше он снова вскрыл чемоданчик, достал катушку с металлической нитью, на конце которой крепилась тяжелая «пуговка». Катушку он надел на титановую треногу. К треноге привинтил тонкую пластину с клавиатурой и экранчиком на жидких кристаллах. Затем из чемоданчика был извлечен плоский черный ноутбук. Тренога и ноутбук были соединены в общую цепь.
Иван включил компьютер. На треноге набрал номер этажа и бросил «пуговицу» вниз. Катушка стремительно зашелестела, раскручивая нить. На третьем этаже пуговица замерла. На экране ноутбука высветилась спальная комната Антона Бардакова — мини-видеокамера прилипла к стеклу и самопроизвольно отстегнулась — катушка закрутила нить обратно.
Иван завинтил на конец нити новую «пуговицу» и повторил операцию — новая видеокамера прилипла к окну зала. Следующая камера передавала изображение с кухни.
Экран ноутбука разделился на четыре сектора — спальня, зал, кухня, в четвертом квадрате бегали цифры. Иван обалдело смотрел на квадрат, гнавший видеоизображение с кухни, — жена Антона Бардакова Алиса, стоя на коленях перед дядей Артемом, выпучив глаза, давясь, заглатывала могучий член Бардакова-старшего.
— Я балдею, — прошептал Иван…
Наниматель Ивана, всесильный Артем Петрович Бардаков, тоже бы обалдел, узнай он, что сейчас Ваня Аксенов, его подопечный, с отвалившейся челюстью наблюдает с помощью оборудования стоимостью двести пятьдесят тысяч долларов, как невестка гложет его член…
Долго тягучее состояние ожидания надвигающейся гадости длиться не могло — гной прорвался, и события понеслись с головокружительной быстротой. Взорвал мрачное спокойствие сам Бардаков.
Заполучив в свои руки Ивана Аксенова, он проникся уверенностью, что теперь сможет разгадать, откуда ждать напасти. Оставив Ивана в своей квартире, он заехал к Антону домой, не таясь, позвонил в дверь — перед этим из машины по сотовому говорил с Антоном, он был на заводе, руководил отгрузкой готовой продукции. Дверь открыла Алиса.
— Артем Петрович? — Она была удивлена.
— Не ждала? — Артем ухмыльнулся, уверенно прошел в квартиру. — Одна?
— Одна.
Алиса закрыла дверь на замок. Артем знал, что в течение дня нянька с ребенком Алисы сидела на своей квартире, привозя его к вечеру.
— Раз одна, так пойдем. Мне некогда.
Алиса, покраснев, поправила прическу перед зеркалом, застегнула нижнюю пуговицу на халате.
— Рот прополощу.
— Не надо. Сосать не будешь. Соскучился по тебе. — Артем резко привлек к себе Алису и жадно поцеловал, стиснув рукой полную грудь невестки. — Пойдем в спальню. Палку кину и поеду…
После секса, одеваясь, Бардаков сказал, что минет Алиса сделает ему завтра — пусть приготовится.
— Ты, вообще, как с Антоном?
Алиса пожала плечом:
— Никак.
— Что?
— Не спит он со мной.
— Почему?
— У него спросите. Может, завел себе кого…
— А ты? Не путаешься с охранниками?
Выходя из спальни, Бардаков сощурился, взял Алису за подбородок. Она смотрела в глаза пристально, смело.
— Честная жена, говоришь? Будешь изменять Антону с разными — удавлю.
Алиса резко дернула головой, пошла в прихожую, щелкнула замком, открывая входную дверь, давая понять, что пора уходить.
— Завтра приеду. Рот прополощи, зубы почисть, побрызгай себе на язык вишневым дезодорантом для полости рта. Мхе-гмхе.
— Пошел ты!
Спускаясь по лестнице, Артем не обиделся на резкость невестки. Баба она хорошая. Сука, конечно, но не бессовестная…
Вечер и ночь Артем провел на заводе. Антон тоже остался ночевать в своем кабинете. Огурцов сутки не появлялся — выслеживал, вынюхивал, искал, откуда ветер дует. Не нравилось Артему, что германцы затеяли наступление на фарфоровую отрасль. Западные капиталисты по всему фронту атаковали Россию — через подставные фирмы скупали работающие предприятия, не жалея денег на переплату, потом банкротили, устраняя конкуренцию. Волей-неволей россиянам, потерявшим свои производства, приходилось увеличивать импортные закупки. Почему правительство спокойно смотрело на избиение отечественных производителей, Артем не понимал.
Утром он снова поехал к Алисе, с удовольствием чесал ее гланды гудящим от напруги членом. Вихрь ощущений его захватил…
Алиса вытолкнула член языком, испуганно оглянулась на дверь. Артем, не понимая, почему чудные ощущения прервались, заморгал.
— Что?
— Стучат! — шепотом отозвалась Алиса, поднимаясь с колен.
— Открой! — Артем мгновенно пришел в себя, споро застегнул брюки, сел на табуретку у кухонного стола (дело происходило на кухне), стал наливать из фарфорового заварника густую заварку в чашку. — Я твой свекор, имею право заехать, попить чайку, посмотреть на внука. И улыбайся, улыбайся, дура!
— Да, конечно.
Бледная и растерянная, Алиса понеслась к двери — снова настойчиво стучали.
Член в брюках Артема гудел — Алиса разгорячила своим ртом, но не успела принести желаемой разрядки. «Неужели Антон?» Артему было ужасно неприятно. Очень не хотелось объясняться с сыном. Ах, как не хорошо, если все откроется!
На кухню вошли Сонов и Зайцев — телохранители Бардакова.
— Артем Петрович, подозрительного человека на крыше заметили, — отрапортовал Со-нов. — Пока поднимались, он скрылся.
Зайцев подошел к окну.
— Что это?
Он быстро открыл пластиковую раму окна, скорябнул ногтем маленький металлический кружок с липучкой.
— Коля, посмотри другие окна, — велел он Сонову. Показал на ладони свою добычу Бардакову. — Или видеокамера, или жучок для прослушивания.
— Черт! — выругался Артем.
Такой поворот его слегка шокировал. За ним велась тайная слежка! А может, не за ним, а за Антоном? Но кто? Проклятые покупатели акций? А может, Ивановы проделки? Нет, не мог он так споро организовать дело. И супероборудованию у него неоткуда взяться.
— Есть две штуки — на окне в спальне была и в зале. Другие окна чистые. — Сонов высыпал находки в ладонь Зайцеву.
— На заводе проверим, что это, — сказал Зайцев.
Какая разница Артему — видеокамеры обезвредили его архаровцы или прослушивающие устройства! Глупо влип. В любом случае наблюдатель получил в свои руки крутой компромат на него. А может, это сам Антон за женушкой следил? Не дай бог. Тогда все, действительно катастрофа.
— Коля, поехали на завод. Толик, ты останься, перерой здесь все. Алиса, Толик посмотрит, может, где еще такие штучки закреплены… Видишь, что творится…
— Боже! — Алиса испуганно прикрыла рот ладонью. Потом раскрылась в порыве. — Кто мог такое сделать?
— Узнаем, — усмехнулся Зайцев.
Пока мчались в «мерседесе» к заводоуправлению, Артем позвонил на сотовый Ивану.
— Как дела?
— Помаленьку, дядя Артем.
— Приступил к выполнению?
— Готовлюсь. Комбинирую. Здесь главное — найти точку опоры… Думаю порыться в кабинете вашего сына…
— Хороший план. Ты… это… действуй, мне сообщишь.
— Артем Петрович! Сразу же сообщу! Про это даже не переживайте! Вы же меня знаете! Сделаю все очень качественно! Никто ничего не заметит, а вы будете иметь самую точную информацию!
— Хорошо. Надеюсь на тебя.
— Спасибо большое!
— Я беспокоюсь.
— Не беспокойтесь, Артем Петрович!
— Как тут не беспокоиться?
Артем вздохнул. Не было ему покоя в этой жизни! Иной раз он задумывался: зачем жил, к чему стремился? Он стремился постоянно к власти и богатству. Разве он этого достиг?! Какая власть?! Про богатство, если олигархов вспомнить, и говорить нечего!.. А жизнь… Она прошла в этой никчемной борьбе… Почему никчемной? Потому что в ней он не преуспел, как желал, как планировал…
Остаток дня Артем сидел в своем кабинете, думая о загадочных жучках.
Заходил Антон, непонятно чему ухмылялся… Начал докладывать о ходе загрузки в вагоны — Артем отправил его с раздражением: «Твоя работа — делай сам, без ненужных кривляний!» Антон надулся и ушел.
Бардаков осознал вдруг, что многое в характере сына так и осталось не подвластным его пониманию. Почему он такой? Ведь воспитывали с женой чуть ли не гения! По виду сына нельзя было определить, в курсе он был, что отец бабахал его благоверную, или даже не догадывался… Мог и не знать… А мог знать… На характер Артема — сотвори такое с ним отец, убил бы обоих беспощадно, а дали бы вышку — сбежал бы, как бы уж там строго ни содержали ублюдков. А сын не таков… Он хитрый. Потому всегда хотелось при мысли о сыне добавить слово «сука»… Он его и добавлял всегда при мысли о сыне… При мысли о своем родном сыне… Хитрый сука. А был ли сын сукой? Может, сукой был он сам? Выходило так. А гаденыш собирался продать отписанные ему акции иностранцам в отместку за свою поруганную честь! В чем же «честь»? Артем изначально просил, умолял идиота: не женись на потаскухе, а ему свербило, и вот результат — в их семейном грязном белье роется ищейка со стороны — Иван Аксенов… Слава богу, что это Иван, мальчик, которому Артем доверяет на сто процентов… Обидно только, что расследование определит предателем Антона, любимого сына, на которого Артем и так думает, без всяких расследований… Если это Антон, как тогда дальше жить?!
Артем рассчитывал, что секретарша Оксана сможет войти в доверие к Антону и передавать Артему задумки сыночка, но из этого ничего не вышло — Антон драл тварь, словно уличную шлюху, и больше ничего. Вырос волчонок, теперь не приручишь. Тогда Артем подослал к нему новенькую практикантку Настю — девка отучилась в институте менеджмента, дорогу пробивала себе сама, и все больше «сладким местом». Но Антон ее сразу вычислил, о чем намекнул Оксане. Пришлось Настю временно пристроить к Ивану — будет гнать информацию о поведении и планах Аксенова.
Снедаемый плохим настроением, Артем пошел по заводу. Голова давила, зудел член. Сексуальная неудовлетворенность вылилась в мрачную подавленность. Он исподлобья смотрел на раболепно улыбающихся, здоровающихся с ним рабочих, отмахивался от инженеров и мастеров: «Потом!», «Все вопросы к Огурцову!». Оказавшись у безлюдных терминалов с готовой продукцией, присел на корточки, потрепал по голове подбежавшую к нему ластящуюся дворнягу Парфена.