Только неисчерпаемый оптимизм позволил ему назвать Ванзарова старинным другом. Аркаша Ливендаль был известным петербургским репортером, который писал блестящие очерки из зала суда и обожал давать циклы статей о раскрытии преступлений. Что примечательно – подписывался своим именем, не скрываясь за псевдонимом. Он так умел завернуть интригу, что читатели буквально рвали из рук свежий номер, чтобы найти продолжение. Не хуже криминального романа. При этом Аркаша обладал бесценным для репортера свойством: он не врал. Никогда не путал или не придумывал факты, а только расставлял их так, чтобы подогревать интерес читателя. За что и заработал некоторое уважение в общей полиции и даже сыскной. Конечно, он не стал своим, но если в столице случалось загадочное происшествие, Аркашу ставили в известность первым. Хоть официально это было строго запрещено. Быть может, даже полицейскому начальству было интересно почитать о том, как идет расследование.
Характер Аркаша имел буйный, но добродушный. Он щедро пропивал и прогуливал огромные гонорары, никогда не требовал обратно долги, и вообще радовался жизни так, как радуется человек, каждый день слишком близко подходящий к смерти и страданиям. С Ванзаровым он общался раз или два, да и то неофициально. Так что застать чиновника сыска на веранде дачного ресторана было для репортера большой удачей. Аркаша намеревался не выпустить удачу из рук, пока не выжмет до последней капли.
– Зря потратите деньги на обед, я не пью, – сказал Ванзаров и добавил: – В такое время.
– Что деньги? Мусор! Главное – делать приятное хорошим людям! Разве это запрещено?
– Аркаша, я еще в Петербурге рассказал вам все, что мог, о деле…
– Да и бог с ним! – Аркаша широким жестом отбросил прочь сомнения. – Я и без вас все узнал… Завтра в «Листке» выйдет.
– Я рад. Позвольте откланяться.
– Куда же на отдыхе спешить?
– Так, есть кое-какие дела, – Ванзаров встал.
Аркаша улыбнулся невинно и простодушно.
– Наверно, дело инженера Жаркова расследуете? Чтобы не потерять спортивную форму, так сказать, на отдыхе.
Пришлось сесть на место. И сделать очень строгое лицо.
– Откуда у вас эта информация? – спросил Ванзаров. – У пристава длинный язык?
– Зачем нам пристав! – обрадовался Аркаша. – Серега наш, конечно, с придурью, но болтать с репортером не будет. Фёкл Антонович язык за это вырвет. Тем более грязное дело – пятно на городскую власть. А ведь грядут такие события… Того и гляди, расцветем, как Ривьера. Курорты с санаториями! И вдруг – убийство. Нет, об этом нельзя говорить вслух. Вот лучшего сыщика из столицы мы вызвать можем. А больше – ни полслова. Разве не так?
Бравый репортер отличался быстрым умом, и Ванзаров вынужден был это признать.
– Тогда откуда?
Аркаша расцвел:
– А вы угадайте! Вы же мастер угадывать!
– Я не умею угадывать. Я знаю наверняка. Например, вчера вы разделали в картишки столичного бездельника.
– Ух ты! – вскричал Аркаша. – Вот это да! Вот это пронзительный ум!
– У вас ответ на цепочке часов болтается. Новый брелок слишком заметен.
Аркаша щелкнул по выигрышу, полногрудой нимфе, и рассмеялся.
– Вот это я люблю!
– Забыли о главном, – сказал Ванзаров. – Хотите меня убедить, что слухом земля полнится? В незнакомом городе? Вот так все узнать… Уж не из местных ли вы?
– Да, конечно! – вскричал Аркаша. – Я же здесь родился! Учился, а потом непростая судьба репортера забросила меня в столицу. Всех знаю, и меня все знают! Я же местная гордость, как-никак! Никаких тайн! Все двери и рты для меня открыты!
– Вот как? Тогда, господин Ливендаль, предлагаю сделку. Честную.
Репортер был готов, не сходя с места, продать душу.
– Вы мне рассказываете кое-какие сведения о местных жителях, а я… Так и быть, будете допущены к первому делу, что попадет мне в столице. Но только к одному. Согласны?
Руку Ванзарова Аркаша схватил так быстро, словно боялся, что тот убежит. И тщательно пожал. Очень вовремя появился официант с подносом и закусками. Аркаша наполнил рюмки, но выпил один. Ванзаров удовлетворился холодной говядиной.
– Спрашивайте! – потребовал Ливендаль. – Я набит знаниями, как копилка медяками.
– За что могли убить Жаркова? – спросил Ванзаров.
– Тю-ю! Это и не вопрос! И так всем известно… Иван не мог пропустить ни одну юбку. Чуть симпатичное личико – он готов. Влюблялся до безумия, обещал горы самоцветов и, конечно, жениться. Но так же быстро остывал. Много слез из-за него пролито. Вот и доигрался.
– Кого-то конкретно подозреваете?
– Это уже ваша работа – подозревать. А наговаривать нехорошо. Вот, к примеру, Иван вчера тут драку затеял. Почему бы не предположить, что он напоролся на оскорбленного жениха. Или обиженного любовника. Что страшнее. С каким-то сопляком неместным сцепился. Вы проверьте.
– Обязательно проверю, – сказал Ванзаров. – Кто такая Анастасия Порхова?
Аркаша налил себе еще.
– О, как вы круто взялись, – сказал он, крякнув в кулак. – К этой теме надо подходить осторожно. Любимая дочка самого богатого человека в городе, лесопромышленника Порхова. Нрава взбалмошного. Устроила тут скандал на всю улицу с криками: «убийцы». Вся в отца. Тот – человек жесткий, даже беспощадный. Конкурентов не осталось. А еще у него слуга есть, что-то вроде секретаря. Ингамов, бывший мичман. Так я вам скажу, это еще тот пес. Честно – не стал бы с ним связываться.
– Про их роман было известно?
– Смотря кому… В городе судачили, но очень тихо. Никто с Порховым, а тем паче Ингамовым, связываться не хотел. Себе дороже. А вот что Порхову было известно… Мне это не известно. Знаете, бывает так, что любящий отец последний узнает о похождениях доченьки…
– Да, бывает. Расскажите про… Катерина Ивановна… как же фамилия…
– Тут не говорить надо! – Аркаша поцеловал кончики пальцев. – Тут смотреть надо! Невероятная красота. Наша Снежная королева.
– Интересное прозвище, – сказал Ванзаров. – Чем она его заслужила?
– Живет в своем доме, кажется, имеет скромную ренту… Многие к ней подкатывали, да только Катя всегда умела по-своему поставить.
– Дорогая содержанка?
– Это с какой стороны посмотреть. Скорее, знает, как обращаться с мужчинами так, чтобы они делали все, что ей захочется. Не подумайте, что проститутка или того хуже: бланкетка. У нас все-таки провинция, нравы строгие.
– И не подумаю. Как у вас в провинции это почетное ремесло называется?
– Уважаемая дама. Первая красавица. Одним словом: Снежная королева.
– Неплохая замена смыслов. Все-таки не понятно, чем заслужила этот титул.
– Трудно объяснить… Сами увидите…
– А Жарков тут при чем?
– Иван, говорят, тоже в ее список попал… Да как-то у них все быстро закончилось. Вроде даже друзьями остались… Эх, жаль Ваньку! Он, конечно, пустой человек, но, по большому счету, зла никому не делал. Жил в свое удовольствие. Разве за это можно осуждать?
– Очевидно, кто-то думал иначе.
– Странное это дело, – согласился Аркаша. – Знаете, мне вчера показалось, что Иван этот скандал неспроста затеял.
– Вот как?
– Будто хотел так набузить, чтобы его в участок забрали и в камеру заперли. Словно боялся чего-то.
– Попрошу доводы.
– Никаких доводов. Показалось мне, больно нелепый вышел скандал. И ведь забрали бы, если бы Ивана дружок его, Стася, на себе не уволок. Иван только успел купюры бросить.
– Может, Жарков торговал секретами Оружейного завода? – спросил Ванзаров.
Аркаша уставился на него.
– Берегитесь, Родион Георгиевич, у нас тут на свежем воздухе часто сходят с ума. Слишком много йода.
– Я учту. Спасибо за полезные сведения. Мне точно пора. За мной обед.
– Знаете, что меня по-настоящему тревожит? – Аркаша даже рюмку отодвинул. – Опять у нас какая-то темная история происходит. Вот в прошлом году девицу убили, а тело так и не нашли… И это опять. Что-то здесь не то…
– Вы писали о том случае? Детали можете вспомнить?
– Нет, не я. Уже в «Ведомостях» прочел заметку. Пристав быстро нашел злодея. Я, откровенно говоря, удивился прыти Сереги. Обычно он того… Потом был суд, но я не люблю писать, когда не с самого начала вел. Не пошел на заседания.
– Значит, кого осудили, не помните?
Ливендаль согласился, что память его не так уж совершенна.
– Детали тоже вам неизвестны, – закончил Ванзаров.
Аркаша улыбнулся, признавая, что и великий судебный репортер не может помнить всего. Так и с ума сойдешь.
– Учтите, Аркаша, одним разговором не отделаетесь. Вы мне еще понадобитесь.
Ванзарова заверили в готовности помогать следствию, чем только можно. И выражалось это так горячо, что он был вынужден спасаться от бурных объяснений репортера.
До границы недалеко. Еще чуток проехать по шоссейной дороге в Белоостров, и как раз наткнешься на Редиягульский пограничный пост. Место это отдаленное, но не такое уж и глухое, все-таки Заречная часть нашего городка. Одни горожане частенько заглядывают сюда покопаться в «Зимнике», то есть огородах сестрорецких обывателей, расположившихся по левую сторону дороги. Другие же обыватели пребывают здесь постоянно, покоясь на Еврейском и Православном кладбищах. Коляска, запряженная взмыленной лошадкой, вовремя свернула в лесок, что тянется вдоль дороги до самой Полозовой речки и дальше, за нее. Пробравшись по сухому проезду, двуколка выскочила из зарослей как раз на берег речки.
Катерина Ивановна натянула вожжи. Лошадь фыркала, но встала послушно. Невдалеке, за кустами, стоял мужчина в летнем пальто. Он не тронулся с места, чтобы подать даме руку и помочь сойти. Даже, как нарочно, заложил их за спину, наблюдая, как она, поддернув юбку, живо и ловко спрыгнула на траву.
Катерина Ивановна сняла шарф, прикрывавший лицо от дорожной пыли, стряхнула что-то невидимое с блузы, коснулась шляпки и, найдя себя в полном порядке, подошла.
– Вы приехали раньше, – сказала она, поглаживая хлыст. – Или я задержалась?