Бет посмотрела на татуировку, затем на отца и подумала: нет, ничуть не глупо. Наоборот, очень даже идет его нынешнему облику – загорелый, свободный, довольный жизнью мужчина.
– Нет, – сказала она. – Очень красиво. Мне нравится. Вот только, когда ты вернешься домой, твоя жизнь должна соответствовать ей.
– Это точно, – согласился Колин, переводя взгляд с татуировки на деревянные доски пола. – Когда я вернусь домой. Хм. – Он провел ладонями по лицу и поморщился. – Ты права, Бет. Но я не вернусь домой. Вернее, я вряд ли туда вернусь.
Произнося эти слова, Колин покосился в сторону. Он заметно нервничал. Вид у него был виноватый.
– Ты не вернешься в свой новый дом? Или вообще в Англию?
– В Англию.
– О боже! – Бет прижала руки к груди. – Но почему?
Колин пожал плечами и кончиками пальцев погладил стакан.
– Это не дом, – ответил он. – По крайней мере, я не могу назвать его своим. Я его не выбирал. Просто он достался мне, как подгоревший кусок пирога. Это то, что позволила мне иметь твоя мать. Я согласился, потому что хотел быть рядом с вами. Но ведь никого из вас теперь там больше нет! – Колин хрипло рассмеялся. – А у твоей матери теперь есть Вики. И, если честно, одной ей лучше. Чем больше людей мельтешит рядом с ней, тем с ней сложнее. И…
Колин умолк. Его глаза вновь забегали из стороны в сторону. Бет затаила дыхание. Она точно знала – сейчас последует нечто малоприятное, как будто прорвет канализацию.
– В некотором смысле я не один. У меня есть кое-кто. Нет, не в настоящий момент, но я надеюсь… о, господи! – Он нервно взъерошил себе волосы. – Я собираюсь поселиться в коммуне. В Испании.
Бет тупо кивнула, ожидая, что сейчас грохнет контрольный выстрел.
– С Кайли.
Пальцы Бет с силой сжали стакан, и она поспешила поставить его на стол.
– Что?
Колин снял очки и потер потный нос.
– Я сам пока точно не знаю, – вздохнул он. – Это какое-то наваждение. Они приехала на Рождество. С Тиа. Ну, как обычно. Но на этот раз между нами как будто что-то случилось. Сам не знаю что.
Бет не знала, что на это сказать. Ее замутило. Температура как будто упала, а затем снова подскочила. Она сглотнула.
– Понимаю, это нехорошо. И, клянусь тебе, не я это начал. Честное слово. У меня ничего такого даже в мыслях не было. Просто мы с Кайли всегда симпатизировали друг другу. Но я никогда, ни разу в жизни, не думал о ней как… Как вдруг…
– Нет, – сказала Бет, отгораживаясь ладонью от его слов. – Лучше не надо.
– Бет, честное слово, я не хотел. И вообще, я пока не знаю, что из этого получится. У нее все еще есть этот ее бойфренд. Тиа даже зовет его папой. Но я вижу, что она от него устала. Кстати, он тоже там будет. Этот человек. И там буду я. И я надеюсь, что все так или иначе уладится, и…
– Черт побери, пап! О боже. Это ведь твоя внучка! Как ты вообще можешь?.. – Бет издала сдавленный гортанный звук, вобравший в себя все те мысли, которые она была неспособна переварить, и все слова, которые она была не в состоянии произнести, чтобы выразить весь свой ужас и омерзение. – Но ведь это же практически инцест!
– Неправда, дорогая моя, и ты это знаешь.
– А я говорю, что правда! О боже, пап, ведь ты был единственный нормальный человек в нашей семье, и вот! Прошу тебя, не поступай так со мной! Слышишь!
Отец тяжело вздохнул. Даже если он и лелеял слабую надежду, что Бет его если не поймет, то хотя бы не осудит, теперь эта надежда рухнула.
– Я все еще могу передумать. Собственно говоря, именно поэтому я отправился в это путешествие. Хотел увидеться с Рори, поговорить с ним, попытаться понять, почему он ее бросил, что сейчас чувствует, как относится к дочери, к своей бывшей жене. И знаешь, если честно, он не испытывает к ним никаких чувств. Я в ужасе. Он просто взял и ушел от них, и у него внутри даже ничего не шевельнулось. – Колин печально покачал головой. Бет была готова испепелить его взглядом.
– И, по-твоему, это тебя оправдывает, пап? И теперь ты можешь спать с ней? Да ведь она в дочери тебе годится!
– Да я и сам знаю. Но для нее это не помеха. По крайней мере, мне так кажется, когда мы вместе. У нее была бурная молодость. Сейчас она в некотором смысле куда более зрелый человек, нежели я сам.
– О боже, я так и знала, что ты это скажешь. Похотливые старики всегда так говорят. Неправда, как ей быть более зрелой, чем ты! Она ведь даже младше меня, пап!
– Знаю. Бет, ты только не обижайся, но для своего возраста ты очень даже юная.
– Ну и что дальше? – спросила та. – Что он сказал? Я имею в виду Рори?
– Я ничего ему не рассказывал.
– Это почему же?
Колин покачал головой.
– Не смог подобрать слов. Или выбрать удачный момент. Да и вообще, я же сказал тебе, что между нами ничего не было. Ничего конкретного.
Бет покачала головой, отказываясь верить собственным ушам.
– Честное слово, у меня это просто не укладывается в голове. Пап, ты был единственным нормальным человеком из всех нас… – В ее голове возникли смутные образы, которые, однако, отказывались превращаться в конкретные воспоминания. Ощущения стыда и душевного дискомфорта. Ей вспомнился полуобнаженный Риз в постели ее родителей, шаги за дверью ванной комнаты; то, как Вики утром на кухне целует ее мать, полагая, что их никто не видит; ниточка слюны, блестящая на подбородке матери, когда та в следующий миг обернулась, чтобы улыбнуться ей. Затем, невесть откуда, на нее обрушилось еще одно воспоминание: ее мать выходит из спальни Риза в тот вечер, когда тот повесился, – глаза горят, лицо перекошено от ужаса. Даже не уверенная в своих догадках, Бет постаралась отогнать от себя эту картину. Но затем подсознание, как будто решив окончательно ее добить, преподнесло ей главный подарок: она увидела себя в дешевом гостиничном номере, где ее грубо, по-скотски трахал мужчина ее собственной сестры.
Внезапно темные сточные воды, что, бурля, бежали сквозь голову Бет, успокоились и даже на миг расступились, уступая дорогу еще одной мысли.
– Мэг в курсе?
Колин втянул голову в плечи и честно признался:
– Нет, конечно.
Бет ахнула. Все эти годы Кайли и маленький секрет, подслушанный в саду их дома теплым весенним вечером в последний пасхальный уик-энд старого тысячелетия, – тогда ее собственный роман с Биллом переживал начальную стадию и, юный и свежий, он не был запятнан всей той грязью, которая затем накопилась в их отношениях со временем, – на ее счастье, обитали вдалеке, в коммуне хиппи, посреди испанской глуши. И вот теперь Кайли спит с ее отцом и наверняка выложит все, что ей известно, на их общую подушку.
– Ты ей скажешь? – тихо спросила она.
– Хм, наверно, скажу. Я надеялся, что, если это произойдет – а это еще неизвестно, – она все равно каким-то шестым чувством догадается. Сейчас я не уверен, что смогу подобрать правильные слова.
– Почему-то меня это не удивляет, – съязвила Бет. – Ты ведь сам понимаешь, что не сможешь это сделать.
Колин, словно провинившийся мальчишка, пожал плечами.
– На самом деле я могу. Вопрос в другом – захочу ли.
– Ты ведь знаешь, какие будут последствия, верно?
Колин кивнул, но тотчас же возразил самому себе.
– Может, будут, а может, и нет. Твоя мать бросила меня ради какой-то соседки и разбила две семьи, сделала нас на десятилетия вперед предметом пересудов. И ничего, пережили.
Бет поморщилась.
– Кто поручится, что переживем на этот раз?
Колин кивнул.
– Никто, – согласился он. – Всему есть предел. Но мы живучие. Да и вообще, это может оказаться бурей в стакане воды. Нет-нет, я не прошу у тебя благословения. Я просто решил поделиться с тобой. Потому что мы с тобой всегда были самые безгласные. О нас вытирали ноги. А теперь, ты только посмотри на себя, ты наконец расправила крылья, вырвалась на свободу. Теперь моя очередь сделать это. Вот и все.
Колин сложил на груди руки, откинулся в кресле и улыбнулся ей. На миг Бет показалось, что перед ней совершенно незнакомый ей человек. Было в его глазах что-то такое, чего она не замечала раньше. И это ее испугало.
Она вздохнула и покачала головой.
– Ты совершаешь ошибку.
– Отлично, – ответил он, продолжая улыбаться.
9
Понедельник 10 января 2011 года
Дорогой Джим!
Спасибо за виртуальные цветы. Как ты узнал, что дельфиниумы – мои любимые? Порой у меня такое ощущение, будто мы знаем друг друга целую вечность, а не те несколько недель, как на самом деле. Я ищу в Интернете, что бы такое послать тебе в ответ, так что будь готов получить ответный подарок. И спасибо за новое фото! Ты такой красавец! Скажу честно, даже в моем возрасте я все еще заглядываюсь на мужчин. Я часто ловлю себя на том, что постоянно делаю это. Честное слово, повстречайся ты мне на улице, я бы точно на тебя оглянулась. На первом снимке я толком не рассмотрела твои волосы. Зато теперь знаю, какие у тебя шикарные серебристые локоны! Похоже, я в тебя влюбилась. Как тебе это? Надеюсь, ты не против?
Кстати, ты спрашиваешь, есть ли у меня партнер. Есть, но не он, а она, и ее зовут Вики. Предвижу твой вопрос и потому спешу на него ответить – нет, я не считаю себя лесбиянкой. Я вообще никем себя не считаю, кроме как Лорелеей.
Нет, конечно, все те годы, что я была с Вики, я вообще не думала про мужчин. Мне было с ней прекрасно. Она моя соседка, и она оказалась рядом в ту ночь, когда мы обнаружили Риза. В ту ночь, когда он покончил с собой. Мы с ней быстро сошлись. Затем в один прекрасный день она поцеловала меня. И это все решило. Я обожала ее. Обожала всей душой. Но, как и все, кто любит меня, жить со мной под одной крышей она не смогла. Через несколько лет она поселилась отдельно, мы перестали спать вместе, но остались подругами. Хорошими, верными подругами. Она была просто чудо, само совершенство. Жаль, что ее больше нет рядом.
Ну вот, еще одно письмо, еще одно признание. После Вики я не посмотрела больше ни на одну женщину. Именно поэтому я не считаю себя лесбиянкой. Думаю, это было одно-единственное прекрасное исключение.