Впрочем, пока он, кажется, не собирался сходить с ума. Вдруг дернулся, будто вспомнил о чем-то важном, достал из кармана мобильник и начал быстро тыкать большим пальцем.
Заставив себя отвернуться от Лоуренса, Вероника посмотрела на Брю. Протянула руку, коснулась ее плеча.
— Ты как? — задала она дурацкий вопрос.
Впрочем, наверное, любой вопрос был бы дурацким в такой ситуации.
Брю вздрогнула от прикосновения и отодвинулась, но взгляд ее сфокусировался на Веронике. Та улыбнулась и показала планшет.
— Тимофей найдет этого подонка, — сказала она. — Я обещаю.
Брю прочитала перевод и дернула плечом.
— Сочувствую, — добавила Вероника. — Представляю, как плохо тебе сейчас.
Ей показалось, что губы Брю тронула благодарная улыбка, но весь волшебный эффект был немедленно сметен воплем Лоуренса:
— Прекратите там шептаться! Я требую, чтобы все говорили громко и на понятном языке!
Вероника, вникнув в смысл вопля, изо всех сил попыталась посмотреть на Лоуренса как на идиота, но тот остался равнодушен к ее стараниям. Взгляд его был полон непонятной злобы.
— Она не может говорить на понятном тебе языке, — вдруг сорвалась в ответ Брю. — Так — достаточно громко?!
— Твою сестру кто-то убил, — прорычал Лоуренс. — До тебя что, не доходит?! Ее убил кто-то из здесь присутствующих! И я не позволю, чтобы кто-то тут шептался с таинственным видом. Если она, — кивнул он в сторону Вероники, — не может разговаривать на понятном языке…
— Послушайте, уважаемые. Пока еще на этой станции главный — я, — послышался голос Конрада.
Начальник станции стоял в дверном проеме, сложив руки на груди. Появился он там, должно быть, уже давненько и с интересом слушал дискуссию.
— И что? — повернулся к нему Лоуренс.
— А то, что решения здесь принимаю я, — сказал Конрад. — В том числе — решения об ограничении свобод. И, во избежание конфликтов, рекомендую вам оставить попытки взять на себя мои полномочия. Конфликты в Антарктиде либо душатся на корню, либо заканчиваются очень плохо. Смею надеяться, мы готовы задушить этот конфликт на корню?
Вероника даже представить не могла, что этот добродушный лысый человечек способен производить такое впечатление. Ей показалось, что Конрад изменился даже внешне. Сейчас он буквально давил — взглядом, голосом, аурой.
— При всем уважении, — скрежетнул зубами Лоуренс, — я здесь теперь никому не доверяю. А значит, моя безопасность — в моих собственных руках.
— Конечно, ты не доверяешь, — зло и отчетливо произнесла Брю, пока Конрад только готовился выдать ответ. — Это ведь ты вышел на улицу вместе с ней.
Лоуренс вздрогнул всем телом. Он не просто побледнел — позеленел.
— Ч-что?
— Что слышал! — Брю спустила ноги с кресла, а ее пальцы вцепились в подлокотники. — Ты выходил со станции вместе с Габриэлой!
— Я никуда не выходил! — Лоуренс встал со стула и сделал шаг в сторону Брю.
— Остановитесь, пожалуйста, — сказал Конрад, расправив руки. — Не нужно переходить к рукоприкладству.
— К какому еще рукоприкладству?! — повернулся к нему Лоуренс. — Я…
— Хочешь убить меня так же, как мою сестру? Чтобы я заткнулась? — взвизгнула Брю.
— Да ты с ума сошла, истеричка чертова!
— Может быть, я и истеричка. А ты — лжец! Потому что вы с Габриэлой выходили вместе!
— Ты этого не видела! Не могла видеть!
— Ага! — Брю ткнула в Лоуренса пальцем. — Так я не видела — или не могла? Потому что ты, самоуверенный индюк, решил, что все прошло как по нотам и никто ничего не заметил?!
Пока они препирались, Вероника незаметно выскользнула из своего кресла и сделала несколько шагов к столу. На столе Лоуренс оставил свой телефон с разблокированным экраном.
Вероника понятия не имела, что она хочет там увидеть — ноги сами несли ее к светящемуся прямоугольнику на столе.
51
Сделав пару шагов вниз по ступенькам, Тимофей натянул капюшон. Оскар, который шел первым, был совершенно прав: здесь, внизу, было не многим теплее, чем снаружи.
— Не передумали? — обернулся Оскар.
Тимофей мотнул головой.
Ступеньки закончились. В погребе освещение было тусклым — чтобы взять со стеллажа нужную коробку, много света не требуется.
— Собственно, вот, — тихо сказал Оскар и сделал шаг в сторону, открывая Тимофею обзор.
На полу лежала Габриэла. Сюда ее принесли на складных носилках, но положили без них. Тимофей остановился, глядя на тело, которое еще недавно было человеком.
— Я бы оставил вас, но… не имею права ослушаться приказа Конрада, — пробормотал Оскар.
— Не беспокойтесь, — сказал Тимофей и заставил себя сделать шаг вперед.
Опустился на корточки.
— Никаких прикосновений, прошу вас, — напомнил Оскар.
— Я помню. Помолчите, пожалуйста, вы мешаете мне думать. Я вынужден постоянно отвлекаться на обработку произносимых вами фраз.
— А вы довольно странный, — заметил Оскар.
— А вы довольно обыкновенный, — не остался в долгу Тимофей.
Хмыкнув, Оскар почел за благо замолчать.
Голова Габриэлы была отвернута в сторону, шапка, видимо, осталась в трещине. На затылке запеклась кровь — вероятно, от удара. Судя по тому, что крови было немного, ударилась Габриэла либо уже после смерти, либо незадолго до. Вряд ли она мучилась. Вряд ли кричала и пыталась выбраться.
Тимофей с интересом прислушался к своим ощущениям и обнаружил там облегчение. После слов Вероники о том, что имеет значение только то, что человек чувствует, это почему-то и вправду стало для него важным.
Взгляд медленно скользнул дальше. Лица почти не было видно, равно как и отвертки. Пришлось встать и перешагнуть через тело под пристальным взглядом Оскара.
Теперь Тимофей видел все. Рука его поднялась и в поисках опоры вцепилась в металлическую стойку стеллажа.
— Вы в порядке? — заволновался Оскар.
— Нет. Я опять вынужден обрабатывать исходящие от вас сигналы. — Помолчав, Тимофей посмотрел на Оскара и извиняющимся тоном добавил: — Прошу прощения, если мои слова кажутся вам резкими. Обычно я избегаю общения с незнакомыми людьми, этим занимается Вероника. Я ничего не имею против вас лично. Мне просто неприятно бессмысленное и бессистемное общение, то есть девяносто пять процентов всех коммуникаций. Не нужно комментировать это высказывание, я не нуждаюсь в оценке, пожалуйста. Спасибо.
Оскар только развел руками. Судя по выражению лица, он уже ничему не удивлялся.
Тимофей заставил себя опустить взгляд. Отвертка… Призрак из прошлого. Точнее, показалась им. На самом деле — никакой мистики.
Та отвертка была старой, с темной деревянной рукоятью, отполированной множеством прикосновений. А эта — пластик, выкрашенный в зеленый и оранжевый цвета.
Тимофей встал на колени, осмотрел рукоятку и нашел вытисненную надпись.
— Простите, — бросился к нему Оскар. — Но я вынужден…
— Я не прикасаюсь, — отрезал Тимофей и достал из кармана телефон.
Включив фонарик, он смог прочитать надпись на рукоятке:
«Inventо».
Переключившись в режим фотокамеры, Тимофей сделал снимок.
— Вам знакома эта отвертка? — спросил он, выпрямившись, но все еще стоя на коленях.
— Мне? — удивился Оскар. — Откуда она может быть мне знакома…
— Это не ответ.
— Я впервые вижу эту отвертку.
— Вы сможете повторить свои слова в суде под присягой?
— В суде?! — Оскар широко раскрыл глаза.
— Я пытаюсь выстроить в голове картину преступления, — объяснил Тимофей. — Вариант А: кто-то из нас, прибывших с Большой земли, привез с собой отвертку. Вариант сомнительный — мы ехали отдыхать, а не заниматься ремонтом. Вариант Б: отвертка принадлежала кому-то, кто работает здесь, с вами. А значит, за годы, проведенные вместе, вы могли ее видеть, причем неоднократно.
Оскар облизнул губы. Он явно начал нервничать под немигающим взглядом Тимофея.
— Возможно, я и видел ее, но не запомнил…
— Вот это уже больше похоже на правду, — сказал Тимофей. — А теперь я попрошу вас отвернуться.
— Зачем? — тут же насторожился Оскар.
— Я хочу помолиться.
— Помолиться?
— О душе Габриэлы, — уточнил Тимофей.
— Которой не существует? — уточнил Оскар.
— Это — иррациональный порыв.
Оскар покачал головой:
— Нет, вы — положительно самый странный человек из всех, кого я когда-либо знал. Я не буду отворачиваться, напротив — помолюсь вместе с вами. Мой дедушка со стороны отца был священником.
— Вы меня весьма обяжете, — кивнул Тимофей и сложил руки перед собой.
Оскар подошел и опустился на колени по другую сторону от тела. Он скопировал жест Тимофея, закрыл глаза. Губы его зашевелились, бормоча молитву.
Тимофей несколько секунд прислушивался, следя за движениями век доктора. Потом пожал плечами. Беззвучно наклонившись, он запустил два пальца в расстегнутый карман комбинезона Габриэлы и вытащил оттуда телефон с разбитым экраном.
Когда он переместил телефон в свой карман, Оскар что-то услышал. Он открыл глаза и, прервав молитву, спросил:
— Вы уже закончили?
— Да. — Тимофей встал. — Можете продолжать молиться, если вам это нужно. А я вас покину. Замерз.
Оскар проводил Тимофея недоуменным взглядом.
52
Подойдя к столу, Вероника наклонилась над телефоном Лоуренса. Ей просто необходимо было понять, что там так резко привлекло его внимание — внимание человека, у которого только что убили возлюбленную.
Чтобы сориентироваться, ей пришлось наклониться. Информация была очень мелкой. Какой-то сайт, форум или вроде того. Вероника поняла, что смотрит на корневой комментарий, у которого вызвано контекстное меню. Текст комментария этим самым меню закрыло практически полностью, видно было только имя автора: Mr. Bad Guy.
— Какого черта ты там делаешь?! — громыхнуло над ухом.
Веронике хватило образования, чтобы понять возмущенную английскую фразу. Она быстро выпрямилась, открыла было рот — в попытке оправдаться. Но Лоуренс не дал ей этой возможности.