— Он их удалил, — выдохнул Тимофей.
— Кого? — поинтересовалась Вероника, без особого интереса глядя на немецкоязычную страницу блога Габриэлы.
— Свои комментарии. Под ником Mr. Bad Guy были опубликованы негативные комментарии в адрес Габриэлы.
— Ну да-а-а… — протянула Вероника. — Он как раз что-то там удалял…
Тимофей посмотрел на Веронику.
— Хочешь сказать, после того как труп Габриэлы принесли на станцию, Лоуренс занялся удалением комментариев, которые могли привязать его к убийству в качестве обвиняемого?! И ты молчала?!
— Да откуда я могла знать, что он ее хейтит?! — воскликнула Вероника. — Я ведь не знаю немецкого!
Тимофей открыл рот, но сказать ничего не успел — из коридора донесся отчаянный женский визг.
64
Прежде Тимофей в таких кварталах не бывал. Да и в целом видеть изнанку жизни так близко до сих пор ему не доводилось.
Расписанные граффити дома, обшарпанные автомобили, замусоренные улицы. Люди стоят, сидят, а то и лежат прямо на тротуарах. Выглядят так, будто только что случился артиллерийский обстрел и они выскочили из домов в чем были.
Шлепанцы на босу ногу, заношенные джинсы, растянувшиеся и давно потерявшие форму спортивные костюмы. Несколько темноволосых бородатых мужчин, сидящих за колченогим пластмассовым столом, были одеты в чалмы и халаты. Разгар рабочего дня, но люди никуда не спешили. Они курили, разговаривали, прихлебывали что-то из чашек, банок и бутылок, смотрели по сторонам.
Их троицу — Вернера, Тимофея и Габриэлу — аборигены проводили любопытными взглядами.
— Если, пока мы будем тут прохлаждаться, с моей машины снимут колеса, счет я выставлю твоему отцу, — сказал Вернер Габриэле.
— Не снимут, — фыркнула та. — Ты же полицейский!
— На мне не написано, что я полицейский. И на машине тоже.
В крошечной пиццерии, куда они зашли по настоянию Габриэлы, Вернер сразу присел к столику, стоящему у окна, — чтобы видеть припаркованную у тротуара машину. Сказал Габриэле:
— Заказывайте, что хотите, и пойдем. Поесть и в машине можно.
— Сейчас.
Это была та самая пиццерия, в которой четыре дня назад заказывала пиццу мама Тимофея. Габриэла увидела вывеску и заявила, что им просто необходимо тут выйти. На вопрос Вернера зачем ответила, что голодна. Однако делать заказ не спешила. Вместо этого подошла к парню лет шестнадцати, сидящему за угловым столиком. Голову парня прикрывала зеленая бейсболка с выписанным на козырьке названием пиццерии. У ног стоял зеленый квадратный короб с тем же названием.
— Привет. Ты — курьер, да? — смело спросила Габриэла.
Парень оторвался от игры в телефоне. Недоуменно оглядел незнакомую пигалицу. Спросил:
— Тебе-то что?
— Просто интересно.
— Ну, допустим, курьер. — Парень шмыгнул носом.
— Скажи, пожалуйста, по какому адресу ты носил заказ, который оплатили четыре дня назад в десять тридцать утра?
— Перегрелась, что ли? — фыркнул парень. — Я, по-твоему, все адреса помню — что куда носил?
— Постарайся вспомнить. Это очень важно.
— Да пошла ты!
Но Габриэлу грубость не смутила. Она так и стояла рядом с парнем, пытливо глядя на него.
— Отвали, а? — вскипел тот. — Хватит пялиться!
Габриэла не отвалила. Парень грозно приподнялся.
— Ты глухая?!
— Она нормально слышит. А вот ты не очень-то вежлив с дамой. — К Габриэле подошел Вернер, встал рядом. Положил руку ей на плечо. — Моя сестра задала вопрос. Отвечай.
— А ты еще кто такой? — огрызнулся парень. Хотя, увидев крепкую фигуру Вернера, тон сбавил.
— Лейтенант Хаген, уголовная полиция. — Вернер показал парню развернутое удостоверение. — Ну?
— А я — чего? — Парень оглянулся почему-то на прилавок — за которым никого не было. — Я — просто курьер!
— Понимаю, — кивнул Вернер. — И это — не допрос. Пока… Меня даже не интересует, чем ты занимаешься в свободное от работы время. У кого покупаешь траву, а у кого — экстази. Все, что я хочу знать, — это кто заказывал пиццу четыре дня назад в десять тридцать утра?.. Только не надо сказок о том, что перегружен работой, — предупредил он. — По утрам у тебя мало клиентов… Ну?
Вернер оперся руками на столик и грозно навис над парнем.
— Четыре дня назад… — пробормотал тот.
— Это была пятница, — напомнил Вернер.
— Пятница… Утром… А! Так на Вильгельм-штрассе заказ возил.
— Это далеко отсюда?
— Не очень. Минут пятнадцать на велике.
— И что там, на Вильгельм-штрассе?
— В смысле — что? — не понял парень. — Дом. Обыкновенный.
— Дом? — переспросил Вернер. — Жилой дом? Ты точно ничего не путаешь?
— Да точно! Я ж по этому адресу не первый раз ездил.
— Вот как? И хозяев дома помнишь?
— Да еще чего. На хрена мне их запоминать? Все, что помню, — дверь мужик открывал.
— Мужик? — Вернер оглянулся на Тимофея. — Точно — мужик? Не женщина?
Курьер развеселился:
— Не знаю, в штаны не заглядывал. На рожу — мужик.
— А как он выглядел? Особые приметы?
— Да никак не выглядел. Обычный. Похмельный…
— Ясно. Назови-ка точный адрес.
— Могу узнать, по какому праву вы задаете вопросы сотруднику?
Резкий оклик долетел из-за прилавка. Там вдруг откуда-то появился полный мужчина в белом халате, поварском колпаке и переднике.
На лице курьера отразилось облегчение, он с независимым видом откинулся на спинку стула. А мужчина водрузил на столешницу стопку плоских коробок для пиццы и, вытирая руки о передник, вышел из-за прилавка.
Обратился к Вернеру:
— Кто вы такой?
Вернер снова достал удостоверение, представился. Мужчина скользнул по корочкам равнодушным взглядом. Осведомился:
— То, что происходит, — официальный допрос?
— Нет.
— В таком случае я отказываюсь распространять информацию, связанную с нашими клиентами. Я — хозяин этого заведения. Вызывайте парня в участок, предъявляйте обвинение — а потом уж спрашивайте что хотите.
— Вашего сотрудника ни в чем не обвиняют. Я задаю ему вопросы как свидетелю.
— Ахмет — несовершеннолетний. Задавать ему вопросы вы можете только в присутствии родителей или опекуна. Присылайте повестку, тогда и поговорим.
— То есть оказывать помощь следствию неофициально вы не желаете? — Вернер нехорошо прищурился.
Но хозяин пиццерии оказался не лыком шит.
— Я всего лишь хочу, чтобы все было законно, лейтенант. — Он расплылся в деланой улыбке. — Уж вам ли не знать, как важно в наше неспокойное время соблюдать законы?
— Неужели ты не можешь заставить этого парня говорить? — Габриэла заглянула брату в глаза. — Он ведь был готов отвечать!
— Был, — хмуро кивнул Вернер. — Мне удалось его припугнуть. Еще бы минута — и слил бы адрес как миленький. Но — не повезло. Появился хозяин пиццерии. А тот, сразу видно, тертый калач. Тут же понял, что я не имею права ни о чем спрашивать.
— Почему — не имеешь? Ты же полицейский!
Вернер грустно улыбнулся и потрепал Габриэлу по волосам.
— Так уж устроен мир, сестренка. По закону, для того, чтобы я мог опрашивать кого бы то ни было, у меня на руках должна быть специальная бумага. До тех пор, пока ее нет, ни на какие мои вопросы люди отвечать не обязаны. Оказание помощи следствию — исключительно их добрая воля.
— Но почему же этот дядька не захотел помочь? — Габриэла нахмурилась. — Я бы обязательно помогла! Ведь если о чем-то спрашивает полицейский, ясно же, что не для своего удовольствия! Что он что-то расследует.
— Вот именно поэтому, — хмыкнул Вернер. — Такой уж тут контингент. Скорее сдохнут, чем лишнее слово полиции скажут.
— Почему?
— Потому что здесь живут люди, которые не привыкли доверять властям. Многим из них есть что скрывать. А если даже и нечего — общаться с полицией они не любят. Парнишка — из эмигрантов, ты же слышала по акценту. Да и хозяин, думаю, тоже.
— Курьер — эмигрант? — вмешался Тимофей.
Габриэла фыркнула:
— Конечно! У него акцент — хуже, чем у тебя.
Сам Тимофей на это поначалу не обратил внимания.
Он подумал. Повернулся к Вернеру.
— А вы можете достать бумагу, о которой говорили? Чтобы вызвать хозяина пиццерии на допрос?
Вернер покачал головой:
— Боюсь, что нет. Я ведь не имею отношения к расследованию. Все, что могу сделать, это попросить коллег об одолжении. Но не уверен, что к моей просьбе отнесутся с пониманием. Я пока не того полета птица.
— То есть адрес того, кто заказывал пиццу, вы не узнаете?
— Я попытаюсь, — повторил Вернер. — Но по закону — это будет очень сложно сделать. И точно — не быстро.
— Иногда мне кажется, что большинство законов люди придумали для того, чтобы усложнить себе жизнь, — пробормотал Тимофей.
— Что, прости?
— Ничего. — Тимофей взялся за ручку двери. — Подождите здесь, пожалуйста. Я скоро приду.
— Куда ты?! — Габриэла выскочила из машины вслед за ним.
Вернер тоже вышел. Спросил:
— Что ты собрался делать?
— Попробую сам поговорить с курьером.
— Значит, с одноклассниками ты говорить не можешь, — возмутилась Габриэла, — а с этим парнем — пожалуйста? Никаких проблем?
— Проблем достаточно. Но я попробую… Не ходи за мной. — Тимофей сбросил руку Габриэлы со своего локтя и решительно зашагал обратно в пиццерию.