Десислава хохочет, руками машет.
— Помнишь, ты меня обманом всего лишил — и чести, и света белого? Вот теперь и я с тобой поступлю по справедливости!
Рухнул на колени Боган, а зверь-рыба плавником льдину поддела. Перевернулась льдина, оказался Боган в ледяной воде. Шуба тяжёлая вниз тащит, вода зимняя кровь холодит. А Десислава вокруг вьётся, обнимает руками колючими, в глаза заглядывает. Из последних сил Боган вынырнул, хотел было к берегу погрести, а только Десислава рядом объявилась, спросила ласково:
— Хорошо ли тебе теперь? Сладко ли на моём месте быть, любый?
Сказала — и вниз за шубу дёрнула. Барахтается Боган, пытается воздуху глотнуть, а не выходит. Тут и умер Боган, камнем тяжким на дно пошёл.
А Десислава на зверь-рыбе уплыла. Встретила её Холодная госпожа неласково, брови нахмурила, глазом на короне костяной сверкнула.
— Ты пошто, девка окаянная, слово своё не сдержала? Пошто забрала души невинные?
Голову Десислава опустила, на колени встала. А Холодная госпожа к диаволам морским повернулась, ручкой белой махнула:
— Вот вам, — говорит, — и слова людские, и благодарность людская. Нельзя людям верить, они и хотели бы слово сдержать, да натура их подлая верх берёт. Уберите эту проклятую с глаз моих, чтобы больше никто о ней никогда и не слыхивал.
Тут диаволы морские к Десиславе подлетели, стали её когтями острыми на части мелкие рвать. Закричала Десислава, рванулась прочь — да куда там? Так и не стало Десиславы-Десины, только молва чёрная о ней ещё долго в народе ходила. Потому как что бы Холодная госпожа ни давала — всё к ней в свой черёд вернётся.
А сына её мёртвого Холодная госпожа честь по чести воспитала, как родного. И вырос он в пучине морской, и служил госпоже своей верой и правдой.
Ну да то другая история.