Я откинулась обратно на спину, сложила руки на животе и уставилась в потолок. Пусть Кай отсутствовал рядом, но, зная его привычки, нетрудно было представить, что он сейчас или готовит нам завтрак, или исследует территорию. Но то, что мы сделали вчера…
Я закрыла глаза. Дура! Идиотка! Сама во всем виновата. Вела себя, как последняя дебилка. Сначала раздевалась перед ним у реки. Потом сама набросилась с поцелуями. И это после того, как торжественно пообещала себе, что буду держаться от него подальше!
А самое ужасное — что мне понравилось. Между ног приятно саднило там, где он входил в меня вчера. Когда я вспоминала, как все случилось, то вновь, как наяву, ощущала поцелуи и прикосновения Кая на своей коже, его плавные движения и то, как плотно он помещался во мне.
Но в груди закипали отнюдь не приятные чувства. Я же побывала на месте Лизы! Сколько дней прошло с той памятной ночи, когда она спала с ним? Два? Три? Здесь, на протурбийской земле, казалось — вечность, но если хорошенько посчитать… волосы вставали дыбом.
А еще я пообещала Кате и нарушила это обещание. Клятва, данная умирающему человеку — это святое. И я — еретичка, преступница, потому что ни разу о ней не вспомнила. Совсем недавно горевала над могилой подруги, а потом пустилась во все тяжкие.
Кая я не винила. Только себя. Почему-то была уверена — если бы сказала «нет», он бы не стал настаивать. Ведь ушел же там, у реки, увидев меня голой. Просто я совсем потеряла надежду, что та буря, а вместе с ней и все наши несчастья когда-нибудь закончатся, вот и прожила ночь с ним, как последнюю, а он не удержался от соблазна, как и любой мужчина на его месте. Как мне ему теперь все объяснить? Как восстановить душевное равновесие, когда самой от себя противно?
Но прятаться вечно в норе тоже нельзя. Рано или поздно мне придется выйти и продолжать жить с тяжким грузом на сердце. Это никак не исправить. Не отмотать время назад, да и если могла бы, то до какого момента? До того, где не сопротивляюсь поцелую? Или до того, когда открыла рот, чтобы успокоить обещанием умирающую Катю? Ну вот, уже докатилась до того, что мечтаю забрать свое слово обратно.
Стряхнув с себя остатки шерсти, я поползла к выходу. Вчерашнее барахтанье в воде не прошло даром. Спина болела, ноги — тоже, в голове гудел похмельный набат.
Лужайка, куда привел выход из норы, оказалась забросана мусором из реки. Сама серебристая лента воды сверкала примерно в десятке метров ниже. Над верхушками деревьев виднелось чистое безоблачное небо. Я прищурилась от яркого света, огляделась. На раскидистых колючих кустах в художественном беспорядке висела одежда. Я почувствовала, что краснею, увидев свое белье, реющее победоносным флагом на ветке. Представила, как Кай развешивал его для просушки. Сглотнула, попутно отметив боль в горле.
Сам Кай, к счастью, одетый, сидел поодаль в тени дерева и обстругивал ножом тонкие и длинные ветки. Его куртку я тоже успела приметить на кустах, из-за жары она пока не требовалась. Кай поднял голову, ответил мне лучезарной улыбкой. Его глаза сияли. Я отвернулась, закусила губу, чтобы сдержать рвущиеся наружу эмоции.
Вместо приветствия сделала вид, что не замечаю его. Перебежкой бросилась к кусту, сорвала одежду, натянула ее на себя, мысленно повторяя, что ничего нового он уже не увидит. Потом поковыляла к реке. От прохладной воды стало меньше гореть лицо. В этот раз она показалась мне не такой ледяной. Может, начинаю привыкать? Превращаюсь из цивилизованной девушки в лесную дикарку? Человеческий облик уже потеряла — доказательством тому служило не только взлохмаченное отражение, но и тот факт, что от одного взгляда на Кая мне снова захотелось все с ним повторить.
Когда я привела себя в порядок и вернулась, Кай уже не улыбался. Продолжал возиться с ветками, даже головы не поднял. Несколько отточенных колышков лежали в ряд возле его колена. Тут же, в траве, я увидела горсть длинных коричневых стручков.
— Это можно есть? — я опустилась в тень, стараясь держаться не очень близко к Каю.
— Я уже ел, — пожал плечами он, — значит, можно.
Стручки оказались покрыты плотной кожицей, пришлось даже надкусить краешек зубами, чтобы разорвать. Внутри в ряд, как жемчужины в раковине, покоились молочно-белые круглые плоды. Я засунула один в рот, ощутила сладковатый привкус.
— Ты не должен был есть это первым, — пробормотала с полным ртом, так как голод оказался сильнее правил приличия, — если ты отравишься, я тоже рано или поздно погибну здесь. Надо, чтобы сначала я пробовала. Все равно не проживу самостоятельно.
Кай поднял на меня глаза, его рука с ножом замерла.
— Я знаю, — сказал он, а затем вернулся к делу. — Но я помню, что это за орехи. Не сомневался, что съедобные.
Это слегка царапнуло меня. Разочарование? Да, похоже, я привыкла, что Кай все делает ради моей защиты, и не ожидала, что он может первым съесть орехи просто потому, что не боится их есть.
Расправившись с тремя стручками, я взяла два оставшихся и отнесла в нору. Положила у входа на видном месте. Кай наблюдал за моими действиями, но не остановил.
— Это в знак благодарности, — пояснила я, когда вернулась, — хозяева придут, найдут подарок за то, что мы воспользовались их жилищем. Им будет приятно.
— Я так и понял, — он сделал резкое движение ножом, щепка описала в воздухе дугу и улетела далеко в траву.
Злился? Похоже на то. Я сцепила руки, потому что не знала, как начать главный и очень нужный разговор.
— Как ты думаешь, что с ними стало? — поинтересовалась я, чтобы хоть как-то сгладить неловкость.
— Наверно, сдохли.
— Думаешь, сдохли? — верить в такое не хотелось. — Может, просто буря застала их где-то еще? Нора чистая, ухоженная, большая. Может, не успели добежать.
Кай стрельнул в меня взглядом.
— Белоснежка, каждый зверь в непогоду возвращается в свою нору. Обезьяны живут в таких целыми семьями. Раз никто не вернулся, значит, сдохли. Ты зря оставила орехи, которые мы могли бы взять с собой.
Мысль о бедных животных не добавляла оптимизма, и я решила сменить тему.
— Как ты думаешь, нас далеко отнесло течением?
— Я не знаю. Если будем идти вверх по реке, то рано или поздно вернемся на прежнее место. Заблудиться при таком раскладе трудно.
— Думаешь, Бизон нас там ждет?
— Даже не знаю, что для него лучше, — Кай ядовито усмехнулся и покачал головой, — чтобы ждал или чтоб свалил восвояси. Но на месте стоянки остались наши вещи. Это гораздо важнее.
Я кивнула. Похоже, тот нож, который был у Кая в руках, находился при нем в момент прыжка в воду. Топорик, все для разведения костра, сигнальные огни, другая мелочь — все осталось в рюкзаках. Если не найдем их, придется куковать практически с голыми руками, а это взвинчивает градус опасности до самого предела.
— Для чего это? — я указала на тонкие острые ветки.
— Что-то типа кольев. Может, пригодится кого-то поймать или от кого-то защититься. Они не прочные, ломаются. Но лучше пусть будут.
Я взяла один колышек, потрогала острие кончиком пальца.
— Значит, мы будем идти против течения, попытаемся найти вещи, а потом продолжим путь к хвостовой части?
— Угу.
Разговор исчерпал сам себя. Я поняла, что дальше оттягивать неприятную тему невозможно, и, скрепя сердце, выдавила:
— Кай… нам надо поговорить. О вчерашнем.
— Ну давай поговорим, — равнодушным голосом отозвался он.
Я вздохнула.
— Вчера… мы выживали. Я думала, что умру, а ты прыгнул за мной, рискуя своей жизнью.
Украдкой взглянула на Кая, но никакой реакции не дождалась. Казалось, подготовка кольев интересует его больше моих чувств.
— В общем…, — с трудом продолжила я, — наверно, нам лучше поскорее забыть то, что случилось. Мы сделали это на адреналине. Я была в состоянии шока, а ты… ты так заботился обо мне все это время. И снова оказался рядом. Я была так тебе благодарна. И мне не стоило провоцировать тебя вчера утром. Конечно, сама дала тебе повод думать… А ты, конечно, заслужил награду. И, наверно, я сама виновата…
— Награду?! — он отбросил ветку в траву и сердитым движением спрятал нож за пояс. Медленно повернулся ко мне. Процедил: — Ты думаешь, я достал тебя из реки за награду в виде секса?!
Под его напором я растерялась. Вроде не так хотела поставить вопрос, но Кай все воспринял по-своему.
— Ты сам сказал, что хочешь со мной кое-что сделать… когда увидел раздетой на берегу… — пролепетала я. — Но если один раз я позволила, это не значит…
— Позволила, — Кай вскочил на ноги, уставился на меня сверху вниз, — да неужели секс с тобой — это самый лучший приз на свете? Я, по-твоему, только и думаю о том, как бы тебе вдуть? Что, у меня других занятий здесь больше нет, кроме как мечтать о тебе? — Его голос становился все более громким и злым. — Ты привыкла, что раз ходила в жилеточке престижного университета, то все вокруг должны на тебя слюни пускать? Да что в тебе такого особенного? Без одежды вы все одинаковые.
Я вздрогнула на последней фразе, потому что он сравнил меня с Лизой.
— Бизон говорил…
— «Бизон говорил», — передразнил он, — и ты решила, что мы с ним соревнуемся, кто первый тебя поимеет? Да?
— Ты не мог бы говорить тише? — я огляделась. — Вдруг на шум придет кто-то хищный.
— Так и пусть приходит! — специально еще громче воскликнул Кай. Он принялся расхаживать туда-сюда, сжимая кулаки. — Я ему тебя скормлю. Зачем ты мне теперь нужна? Я же тебя поимел. Больше не надо тратить на тебя силы. — Он с вызовом оглядел кусты, словно там и правда кто-то прятался. — Ну? Кто готов упростить мне задачу?
— Не говори так! — я тоже вытянулась перед ним в полный рост. — Не говори! Не говори! Не хочу слышать, как ты называешь меня обузой!