– Есть! – сдавленно произнес Сабуров.
– Что есть?
– Похоже, золото. И много!
– Глубоко?
– С метр. Тащи лопату.
Из ямы полетели комья земли. Вскоре послышался глухой звук, словно лопата ударилась о нечто деревянное. Вера встала на колени и нагнулась над ямой. В ярком свете фонаря она увидела: Сабуров ковыряет концом лопаты, как ей показалось, плиту.
– Это что?
– Не знаю. Доски какие-то.
– Ящик?
– Может, ящик, может, гроб.
– Вскрывай.
– Неудобно лопатой. Там у меня в рюкзаке ломик короткий был. Типа монтировки. Принеси, пожалуйста.
Вера исполнила требуемое и вновь нагнулась над ямой. Ломик вошел в трухлявое дерево, как нож в масло. Довольно быстро Сабуров расковырял его и отодрал кусок доски.
– Гроб, – произнес он.
Это Вера видела и сама. Луч высветил грязно-желтые кости, едва укрытые какими-то заскорузлыми тряпками. Сабуров продолжал рыться в тлене.
– Нашел?!
– Здесь только кости…
– А золото?
– Видать, спрятано под мертвецом. Нужно сначала извлечь останки, а уж потом копать дальше. Интересно, кто здесь захоронен? Ни памятника, ни даже скромного крестика.
– Какие уж тут крестики. Могилка-то давным-давно порушена. А может, и не было тут никогда ни креста, ни обелиска.
– Как это не было?
– Да очень просто. Ты мой рассказ помнишь? Мачеха отравила ребенка, а муж ее того… прикончил и закопал неведомо где. А клад рядом спрятал. Так вот, это, скорее всего, она!
– Не может быть!
– Я наверняка не утверждаю, но очень, очень похоже.
– Ладно, какая нам разница. Золото мы все равно нашли.
– Ты еще до него не добрался.
– Не волнуйся, доберусь. Сейчас косточки этой… или этого уберу, и золото наше. Ты свети как следует, а не води фонарем из стороны в сторону.
– А может, тебе помочь?
– Будешь хорошо светить, этим и поможешь. Вдвоем тут не развернуться.
Сабуров сноровисто взялся за дело. Чувствовалось: он хочет как можно быстрее добраться до сокровищ. Кости и обломки гроба кладоискатель аккуратно складывал на краю ямы. Наконец пространство было очищено.
– Щуп принеси, – скомандовал Сабуров Вере, – рядом с рюкзаком лежит.
Вера помнила: он нес с собой длинный и тонкий металлический прут; недоумевала, для чего он, но забыла спросить. Теперь назначение прута выяснилось.
Сабуров взял прут и стал методично, на равных расстояниях, вонзать его в дно могилы. Скоро Вера услышала характерный скрежет металла о металл.
– Вот он, – прошептал кладоискатель. – Кажется, есть.
– Так вырой.
– Устал я чего-то, – неожиданно сообщил Сабуров. – Передохнуть хочу, кофейку испить…
– Да потом напьешься. Успеется.
– Нет, не успеется. Сейчас…
Он вылез из ямы и направился туда, где на одеяле лежали продукты. Вытащил термос. Налил себе кофе. Потом достал хлеб, очистил яйцо…
– Я не понимаю… – недовольно произнесла Вера.
– Чего тут непонятного, – отозвался Сабуров. – Мужчина проголодался.
Поскольку рот у кладоискателя оказался набит, Вера расслышала лишь: «жчи… ло…»
– Какое еще жучило?! – разъярилась она. – Ты, что ли, это самое жучило? Нашел время для самокритики.
– Идет кто-то, – прожевав, сообщил Сабуров, вовсе не обратив внимания на ее слова.
– Где идет?! Кто?!
– Да вон… – Он указал пальцем в том направлении, откуда они пришли. – Кого, интересно, сюда принесло в такое время?
– Он не идет, а стоит, – возразила Вера. – Эй ты! Чего тебе надо?! – Она направила на неизвестного фонарь.
Силуэт стал более различим, но все равно он был словно окутан дымкой. Ни четких контуров тела, ни лица было не видно.
– Призрак, – предположил Сабуров. Он произнес это как будто иронически, однако в голосе его слышалась тревога.
– Кончай ерунду молоть. И так страшно, – шепотом одернула кладоискателя Вера.
– Эй, ты кто?! Почему молчишь?! – вновь крикнула она.
– Иди сюда, – произнес Сабуров.
Стоило ему позвать незнакомца, как тот действительно несколько приблизился. Причем он не подошел, а как бы переместился мгновенным скачком.
– Точно, призрак, – прошептал Сабуров. – А я думал, их не бывает.
Теперь, при свете фонаря, стало видно, что перед ними стоит немолодой мужчина, облаченный в нечто неопределенного цвета и формы.
– Ты зачем сюда пожаловал? – неожиданно раздался его вопрос. Голос, казалось, исходил из пустой бочки, настолько он был глух и неразборчив. К тому же существо обращалось лишь к одному Сабурову.
– А кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы? – не растерялся тот.
– Купец второй гильдии Брыкин, – отозвалась тварь. – Да ведь мы с тобой знакомы. Зовут тебя Мишкой. Золото ищешь. Клады! И сюда за сим пожаловал. Вон и могилку раскопал. Знаю я, что в той могилке спрятано.
– Ты – Брыкин?! – изумился Сабуров.
– Ага, я. Ты мое золотишко прибрал. Уж ведаю. Мне не жалко. Вот только мог бы и поблагодарить. А то пользуешься, а даже свечку за упокой раба Божьего Тимофея Петрова, сына Брыкина, в церкви не поставил. Нехорошо, Миша. Нехорошо!
– Так я же не знал…
– А нужно было знать. Золото мое положено с наговором. Кто найдет его, тот должен меня отмолить у Господа.
– Как отмолить?
– А так. Сорокоуст отслужить в церкви, сорокоустную свечу положенный срок жечь, молитвы дома сорок дней перед иконой Богородицы с земными поклонами бить. Эй, погодь! Да ты сам крещен ли?
– Бабушка в детстве крестила… – неуверенно произнес Сабуров.
– А чего же на тебе креста нет? Обронил небось? Или специально снял, на худое дело собравшись?
– Обронил.
– Не лги! Не носишь ты креста пречистого. И я так же вот, как ты, не всегда надевывал. Иной раз – пренебрегал. Сниму, когда с бабой-то или в бане, а потом надеть позабываю.
– Я буду… буду носить.
– То-то же! Смотри, сделай, как я сказал, а не то пожалеешь.
– И для меня сделай, – раздался тоненький голосок позади кладоискателей. Они обернулись. Совсем рядом стояла тоненькая фигурка, закутанная в саван. Лица у фигурки не имелось, вместо него оскалился желтый череп.
– Вы ведь мою могилку сейчас порушили, – пискляво сообщил череп.
– А ты кто?
– Я – Марфуша Караулова.
– Марфуша, значит… – Сабуров, видимо, не знал, что говорить дальше.
– Ага, Караулова. Это я мальчонку-то, отродье карауловское, загубила. Который вон там закопан.
– Да, закопан, – услышали наши герои детский голос. – Ты, злая мачеха, меня со свету сжила. И не будет тебе покоя, хоть сорокоуст по тебе читай, хоть тысячеуст. Анафема тебе, злыдня!
Пелена спала с глаз Веры. Разговор, происходивший возле кровати, тут же всплыл в памяти. Девица Амалия фон Торн! Она вселилась в нее, Веру, и Вера сейчас и есть Амалия. Или все-таки нет? Сон или не сон? А сейчас? Может, и сейчас ей все только снится.
Вера крепко ущипнула себя за ногу, однако ничего не исчезло. Смутные тени клубились вокруг. И их становилось все больше. Вот появились новые. И еще, еще… Шепот несся со всех сторон. В нем слышались невнятные жалобы, смутные просьбы, неразборчивые проклятия. Наступил час мертвецов.
– Нужно бежать отсюда, – шепотом произнес Сабуров.
– Куда бежать?
– К машине.
– А клад?
– Черт с ним. Эти чудища растерзают нас.
Внезапно посреди поляны вырос столб неяркого бело-голубого пламени. Сквозь белесое свечение проступали очертания чьей-то фигуры.
«Она! – скорее почувствовала, чем увидела Вера. – Баронесса фон Торн».
– Это еще кто? – в изумлении прошептал Сабуров.
– Их главная, – сообщила Вера.
– Да! Я здесь главная! – услышали они голос баронессы. – А все эти… мои подданные.
Амалия вышла из огненного столба и теперь стояла на его фоне, так что можно было прекрасно различить ее внешность. На ней было то же черное кружевное платье, в котором она явилась к Вере. Но если вчера девушка не очень хорошо разглядела ее черты, то сегодня баронесса предстала перед ней во всем своем великолепии. Это была высокая, стройная до худобы дама со смугло-оливковым удлиненным лицом, темными, видимо, карими глазами и длинными волнистыми, разбросанными по плечам волосами. Она выглядела бы весьма привлекательно, если бы ее не портил презрительно искривленный тонкогубый рот.
– Не обращай на них внимания. – Слова баронессы предназначались исключительно Вере. – И не бойся их. Ничего они тебе не сделают. Это так… мираж.
– Но я не одна, – возразила Вера.
– И ему не сделают.
«Не сделают-то не сделают… Да мало ли что, – подумала Вера. – Вон в ресторане этот захудалый купчишка Брыкин вселился в Сабурова, и тот таких дел натворил…»
Между тем ночная нечисть все плотнее обступала наших героев. Вера отчетливо видела полупрозрачные фигуры, обезображенные тлением лица, оскаленные челюсти. Несмотря на уверения баронессы, в движении кладбищенских обитателей сквозила явная угроза.
– Бежим! – неожиданно заорал Сабуров. – Скорее, а то они нас съедят!
– А он трус, твой-то дружок, – изрекла Амалия. – Я еще в первую нашу встречу, в ресторане, это поняла. А потому он тебе не пара. И клада ему никакого не достанется. Пошел прочь отсюда, негодяй!
Все смешалось в головах у несчастных гробокопателей. В сумрачном свете, сквозь струи дождя им обоим показалось: нечисть бросилась на них. Перед глазами замелькали спицы огненных колесниц, раздался громовой хохот, и оба наших героя без чувств рухнули на землю.
Когда Вера пробудилась, она не поняла, где же находится. Воздух ужасно сперт, а лежать жестко и чрезвычайно неудобно. Рядом громко храпел непонятный гражданин. Она отверзла очи и обнаружила, что находится в салоне «копейки». Сиденья были откинуты, и салон машины приспособлен для ночевки. Рядом, укрывшись еще влажной плащ-палаткой (ее плащ-палаткой!), спал Сабуров. Род полуоткрыт, на губах пузырьки слюны. Света в салоне достаточно, хотя окна запотели, и что происходит снаружи, не видно.
Почему она в машине с малознакомым человеком? Неужели у них что-то было?!