– Я вверх, вы вниз. – Натан бросил ему связку ключей от первого этажа.
Экономка торчала здесь же, разрываясь от негодования и не зная, к кому кидаться раньше, однако от Двайера старалась держаться подальше. Оно и не удивительно – создавая Двайера, мать-природа долго не могла выбрать между гориллой и медведем, пока наконец не решила, что человеком он будет гораздо страшнее.
Бреннон хмыкнул и стал подниматься, пробуя ногой каждую ступеньку – вдруг где тайник? Насчет первого этажа он был спокоен – детектив не пропустит ни дюйма. Миссис Эванс несколько раз душераздирающе вздохнула и с причитаниями потащилась за комиссаром. Наверху он распахнул кладовку и кивком указал на нее одному из полицейских.
– Если заподозрите тайник – вскрывайте стены и пол без раздумий.
Из экономки вырвался сдавленный, полный возмущения звук.
– Подайте ему лампу, – велел Бреннон и открыл спальню.
Кровать стояла изголовьем к стене, слева от нее – комод с тремя ящиками, справа – тумбочка. Напротив почти всю стену занимал шкаф, под окном расположился сундук, в углу – кресло-качалка.
– Шкаф и сундук, – приказал комиссар, а сам сдернул покрывало с кровати.
Под ним обнаружились подушка и сложенное одеяло. Ногой Бреннон задел под кроватью ночной горшок. Экономка, похожая на сердитый боровик, наблюдала, как Натан потрошит кровать, а полицейский – гардероб. Он методично выворачивал все карманы и ощупывал подкладки, собирая найденное в коробку; комиссар уже добрался до матраса, перевернул его, ощупал, заглянул под кровать и пошарил рукой по доскам.
– Вы перестилали постель Грейса? – спросил он у миссис Эванс.
– Нет, сэр, к нам приходит девушка раз в три дня, она и перестилает.
– Что за девушка? Пошлите за ней, пусть ждет внизу.
– Так я же это… – Экономка беспомощно обвела руками расширяющийся бардак.
– Живо! – цыкнул Бреннон.
Вряд ли кто-то станет прятать что-либо там, где до спрятанного легко доберется любопытная горничная, но кто знает, что она успела заметить. Натан протиснулся мимо полицейского к тумбочке. На ней стояла оплывшая свеча, лежали очки в футляре и книга богословского содержания. В тумбочке комиссар нашел лекарства и ворох рецептов.
– Доэрти! Дай коробку. Спустись вниз и отправь это все Кеннеди.
– Да, сэр.
Оставшись один, Натан выдвинул ящик комода и задумчиво поворошил аккуратно сложенное белье. Послышались шаги экономки, и комиссар спросил:
– У вас тут целая комната отведена под ванную. Откуда такая роскошь?
– Отец Грейс купил, – отвечала миссис Эванс, определенно не одобрявшая такую растрату. – Лет восемь назад. Притащили сюда, всю лестницу обскребли, вон царапины на полу до сих пор видны.
– Зачем?
– Откуда мне знать? – ворчливо сказала экономка. – Сперва-то он в ней часто плескался, мы тут умучились воду греть. Это ж скока ведер надо натащить да разогреть, чтобы…
– А потом?
– А потом полегче стало. Раз в месяца два, а то и три, а зимой так и вовсе стоит без дела…
Бреннон открыл замок. В свободном углу имелся стол с тазом для умывания, кувшином, бритвенным набором и полотенцем. Остальное место занимали жестяная ванна и тумба со стопкой полотенец. Комиссар обошел ванну, поскреб пальцем по краю и днищу. Похоже, ею давненько не пользовались. Он присел, провел рукой по дну и наткнулся на маленький сверток из промасленной бумаги, примотанный бечевкой к ножке. Комиссар щелкнул раскладным ножом.
– Чего это там? – ревниво спросила экономка, не в силах смириться с тем, что ее дом грабят на законных основаниях.
Бреннон подошел к окну, едва пропускающему свет, и развернул бумагу. Внутри лежала записная книжка. Все ее листы были чистыми. Натан нахмурился и принялся переворачивать их по одному. Ближе к середине он обнаружил единственную страничку с записью у самого корешка. Комиссар покрутил ее так и этак, но смысла закорючек все равно не понял. Он положил на страничку ленточку-закладку и сунул записную книжку в карман.
Рейден открыл только после пятого звонка. На дворецком вместо привычного сюртука был плотный клеенчатый фартук, покрытый пятнами и местами – копотью, из чего Бреннон вывел, что в лаборатории Лонгсдейла дым стоит коромыслом.
– Когда ты все это успеваешь, парень? – полюбопытствовал комиссар, снимая пальто.
– Меньше сплю, – буркнул Рейден.
– Где хозяин?
– В кабинете. Я вас провожу, сэр.
Натан заметил, что дворецкий косится на него как-то странно – не только с привычной неприязнью, но еще и весьма напряженно, словно ждет, что его в чем-то изобличат.
– Лонгсдейл сказал, что ты первым узнаешь, если на дом нападут.
– Я и узнал.
– Что видел?
– Ифрита, – процедил парень. – Прошу сюда, сэр.
«Ну ладно, – зловеще подумал Бреннон. – Я до тебя еще доберусь». Тем более что, уходя, дворецкий бросил на комиссара подозрительно-выжидающий взгляд, какой Натан частенько видел у тех, кому есть что скрывать.
Кабинет Лонгсдейла отличался от лаборатории только наличием окон. В саму лабораторию комиссар заглядывал пару раз и в глубине души не хотел бы больше ее видеть. У него были крепкие нервы, но не настолько, чтобы любоваться на шевелящиеся в банках с раствором части нечеловеческих тел.
– День добрый. – Натан бросил на стол записную книжку. – Притащил вам еще один подарок.
– Положите куда-нибудь, – рассеянно сказал консультант, не отлипая от микроскопа.
Бреннон, окинув взглядом хаос на столе, снова прибрал улику к рукам.
– Что у вас тут?
Лонгсдейл пошарил вокруг микроскопа и поднял над головой шапочку.
– Помните?
– Было на Роберте Линче. – Натан подобрался. – А что?
– На шапочке есть пятна крови.
– Я знаю. Убийца разодрал кожу о заколку в виде пера.
– Вы знаете? – Консультант взвился над окуляром, как змея. – И вы ничего не сделали?!
– А что мы могли сделать? Пятна крови говорят только о том, что он сильно поцарапался. Мы опрашивали свидетелей, видели ли они кого-то с царапинами или повязкой…
– И все? – потрясенно спросил Лонгсдейл. – И вы больше ничего не… Ах да. Простите.
– Колдовать не обучены, – ядовито ответил Бреннон. – Уж извините убогих. Ну, что тут?
– Кровь – это сильнейшая в магическом смысле вещь. Хотя в моем распоряжении только обгоревшие кости жертвы, при должном старании я смог определить тождество между ними и кровью. – Лонгсдейл побарабанил пальцами по столу. – И это не он.
– Что? – глухо выдохнул комиссар.
– Кровь и обгоревшие кости принадлежат разным людям. Это не отец Грейс поцарапался о перо.
– Да твою ж мать…
– Вы расстроены?
– Расстроен – не то слово, – мрачно сказал Бреннон, он вообще чувствовал себя как после мощного удара под дых. – В доме Грейса мы нашли гору лекарств и отправили их к Кеннеди. А еще он купил ванну восемь лет назад и, по словам экономки, активно в ней плескался, но год спустя охладел к забаве. Риган сейчас ищет в бумагах счет за ванну или хотя бы переписку по поводу заказа.
Лонгсдейл нахмурился.
– Он мог смывать какой-нибудь магический состав.
– Об этом я и подумал. Намазывался колдовской хренью, чтоб не узнавали, потом смывал. А вот это я нашел под ванной, привязанное к ее ножке. Все страницы пусты, кроме одной.
Консультант раскрыл книжку на закладке.
– Вы, конечно, можете проверить пустые листы, вдруг там чего написано, но сначала скажите, что это такое? Это шифр?
– Это элладский, – пробормотал Лонгсдейл. – Но запись не имеет смысла. Это просто набор букв… или Грейс что-то в ней зашифровал. Оставите мне ее?
– Берите. Кроме этого, нет ни единого намека на магию. Все книги и записи в доме Грейса относятся либо к богословию и теологии, либо к древней истории. Есть еще несколько томов поэзии Ли Чамберса.
– Я взгляну на книги. – Лонгсйдел вытащил из-под микроскопа кусочек кости. – На них вполне может лежать маскирующее заклятие.
– Я не думаю, что кто-то накропает четыре тома мерзких стишат ради маскировки. – Бреннон взглянул на консультанта и протянул: – Да вы серьезно. Ладно, хорошо. А теперь вы куда?
– Идемте со мной. Пора показать вам, что сейчас внутри церкви.
– А чем сейчас занят ваш дворецкий? – спросил комиссар по дороге в гостиную.
– Мистер Бройд прислал первые образцы крови. Рейден сравнивает их с пробами с костей.
– Мне нужно с ним поговорить. Он, в конце концов, единственный свидетель, который видел этого вашего ифрита.
Пес лежал на ковре перед камином и гипнотизировал огонь. Что именно животное ему внушало – Бреннон не знал, но языки пламени так тянулись к собаке, что ковер кое-где обуглился.
– Ты слегка облажался, приятель, – сказал комиссар. – Кровь-то оказалась чужая.
Пес пренебрежительно дернул ухом и привалился боком к ногам консультанта. Лонгсдейл опустил ладонь на голову собаки.
– Смотрите мне в глаза.
Комиссар покладисто уставился в ярко-голубые глаза, попутно размышляя о том, какая буча поднимется в городе, как только выйдет наружу правда о скелетах в церкви. Бройд не сможет замять шумиху, и черт его знает, не спугнет ли она убийцу.
– Не отвлекайтесь, – строго сказал консультант.
Гостиная подернулась сероватой дымкой и стала отдаляться. Точка обзора сместилась вниз, и Натан сообразил, что смотрит на выгоревшую дочерна церковь глазами собаки. Пес стоял в портале и оглядывался. Света почти не было; храм заполняла клубящаяся в воздухе взвесь, похожая и на пыль, и на пепел. Лапа уткнул нос в пол и двинулся слева направо, от входа к алтарю. Бреннон смотрел на каменные плиты в разводах сажи, пока собака не замерла и не заскребла лапой пол.
– Первая точка, – раздался извне голос Лонгсдейла.
– Вы о чем? – прошептал комиссар, опасаясь спугнуть видение.
– Здесь находится первая жертва.
– Минуточку! Все скелеты мы нашли… Боже мой! Вы хотите сказать, что были еще?!
– Нет. – Консультант немного помолчал. – Для того чтобы открыть портал на ту сторону, нужны не тела, а души. Под этой плитой сосуд с душой первой жертвы.