Бумажка дрогнула в ее руках; Маргарет подняла глаза на четырнадцать портретов на стене напротив. Она не различала в темноте лиц, шагнула к стене и задела второй стол. С него спорхнула другая бумажка, девушка наклонилась ее поймать, увидела подпись «Роберт Линч» – и внутри вдруг что-то остановилось. Маргарет на миг замерла, а потом медленно поднялась и обвела комнату долгим взглядом.
Здесь было все, что от них осталось. От всех четырнадцати.
Маргарет переводила глаза с одного стола на другой, отмечала белеющие в темноте листки бумаги и картонки с цифрами, там не было ничего, кроме слепка от следа или клочка ткани. Она обернулась к портретам: под каждым портретом – карточка с именами родителей и адресом. Девушка читала их одну за другой, и ее виски опять сжал горячий обруч, почти такой же, как та раскаленная корона, которая сдавливала ее голову, когда она дала волю ярости к ифриту. Там, в храме, восемь лет лежали тела одиннадцати детей, от которых остались только портреты, карточка и номер в полицейском деле.
И никто не мог найти их убийц. Никто даже не узнал бы, если б не пожар, если б не ифрит, если б… а теперь уже ничего не исправить. Да как же можно жить, ощущая такое бессилие?!
Она отвернулась. Энджел стоял в дверях, скрестив руки на груди, опираясь плечом на косяк, и смотрел на нее. Его глаза были темны, как омут, но в них таилось нечто такое же обжигающее, как гнев самой Маргарет, и она резко спросила:
– Ради чего?
– Ради власти, – помедлив, ответил он. – Ради силы, богатства, вечной молодости… Всегда найдется причина.
– Всего-то, – глухо сказала девушка. Он не сводил с нее глубокого жгучего взгляда. – А Фаррелы?
– Сопутствующий ущерб. Ифрита надо кормить.
– Он хотел получить свою власть от ифрита? Он убил четырнадцать детей…
– Пятерых по ошибке, – добавил Энджел. – Требовалось только одиннадцать.
Маргарет судорожно вздохнула. Ее сердце вдруг сжало что-то невыносимо жгучее – чувство, которого она раньше никогда не знала: такое сильное, горячее, слишком глубокое и острое, чтобы понять, что это: ярость, боль или горе.
– Когда вы убили Грейса… он мучился? – отрывисто спросила Маргарет.
– Ифрит сжег его заживо.
– А этот, второй?
– Пока дышит.
– Вы найдете его?
Энджел склонил голову.
– И что вы сделаете? Не ифрит, а вы. Что вы сделаете?
– Убью, – сказал Энджел.
– Хорошо, – прошептала Маргарет.
Он подошел к ней и взял за руку. В завораживающей темной глубине его глаз девушка увидела такой же мучительный огонь и прошептала:
– Обещаете?
– Даю слово. – Он коснулся губами ее руки. – Он умрет в муках.
– Да, – тихо отозвалась Маргарет. – Кем бы он ни был.
Закончив с заметанием следов, они спускались по лестнице. Маргарет мельком взглянула в окошко на лестничной клетке и тихо вскрикнула:
– Энджел, смотрите!
Напротив, в тени кафе «Раковина», затаился какой-то человек. Мисс Шеридан заметила его лишь потому, что он ненадолго выступил из тени и поднес к глазам бинокль, рассматривая в него окна департамента.
– Это он! – Глаза Редферна хищно вспыхнули, и он ринулся вниз, на ходу выхватив из кобуры револьвер.
– Откуда вы… – Девушка осеклась, обнаружив, что взывает к пустоте.
Она снова повернулась к окну и отпрянула: теперь ей казалось, что человек внизу смотрит прямо на нее. Маргарет подхватила юбки и бросилась следом за Энджелом. К счастью, он еще не выскочил на улицу – замер около узкого окна слева от дверей и смотрел в тень сквозь очки. По движению его глаз стало ясно, что Редферн видит этого человека и следит за его действиями.
– Кто он? – прошептала Маргарет.
– Не знаю.
– Он меня заметил.
– Уверены?
Девушка не ответила. Как можно было различить ее за окном, в совершенно темном здании, да еще и с такого расстояния?
– Вот сейчас и познакомимся, – сквозь зубы процедил Энджел и пулей вылетел наружу.
Маргарет услышала его яростный крик и прижалась к окну: Редферн спрыгнул с крыльца, выбежал на середину улицы и вскинул руку с револьвером. Он целился в четкий темный силуэт, который тут же скрылся за яркой вспышкой. В Энджела полетел сгусток призрачного оранжевого огня. Маргарет рванула тяжелые двери, выскочила на улицу и толкнула Редферна в бок в ту же секунду, когда он выстрелил. Прозрачный пламенеющий сгусток пронесся мимо, обдав девушку странным жаром, и рассеялся в конце Росквилл-стрит.
– Божья срань, девушка! – рявкнул Энджел. – Вы сдурели?!
– Простите, – пролепетала Маргарет.
Он поднес руку к ее лицу – на его безымянном пальце искристо поблескивало кольцо из серебра или белого золота, такое тонкое, что девушка не сразу разглядела его в темноте.
– Неужели вы думаете, что я не забочусь о своей защите?
– Простите, – упавшим голосом повторила мисс Шеридан.
Ей наконец стало холодно, и она плотнее завернулась в сюртук. Взгляд Энджела смягчился.
– Извините, – сказал он. – Вы ведь этого не знали.
– Вы из-за меня промахнулись.
Редферн задумчиво посмотрел вслед исчезнувшему человеку.
– А вы могли умереть и не подумали об этом. Это хуже, Маргарет.
– Что могла умереть? – робко спросила девушка.
– Что не подумали.
Луна озаряла плотно утоптанный снег. Здесь не оставил бы отпечатков даже слон, не говоря уже о человеке, который, как показалось Маргарет, был довольно худощавым. Она с досадой подумала, что ее дурость явно неизлечима. Энджел взял ее за плечи и развернул к витрине.
– Все, девушка, домой. На сегодня с вас хватит.
– А вы?
– Попробую его выследить.
– Это колдун?
– Нет, это человек. Колдуны не пользуются такими заклятиями.
– Но почему? – удивленно спросила Маргарет. – В чем разница?
– Колдуны и ведьмы, – ответил Энджел, – вообще не люди. Им не нужны костыли в виде заклинаний. Магия течет в их жилах вместе с кровью.
6 января
– Итак, – сказал Бреннон, – мы ищем второго.
Детективы и полицейские завздыхали, кто громче, кто тише. Риган несмело спросил:
– Сэр, вы уверены, что Душителем были двое?
– Уверен. Вопрос только в том, кто у нас сейчас на свободе – отец Грейс или номер второй.
– Но ведь поджигатель может быть и кем-то третьим.
– Может, – охотно согласился Натан, – но я предпочитаю верить в лучшее и надеюсь, что по городу шляется один ненормальный убийца, а не двое.
Риган сник. Двайер хмыкнул и похлопал его по плечу.
– Вы еще раз обойдете всех соседей Грейса и узнаете, не проводился ли в церкви ремонт полов в последние восемь лет, если проводился – когда и кем. Далее, тех же соседей, а заодно всех родичей, – комиссар ткнул пальцем через плечо в портреты на стене, – допросить насчет их домашних библиотек. Лучше всего – осмотреть своими глазами. Все подозрительные книги и вещи – описать и рысью ко мне. Может статься, что у нас завелся не пироман, а народный мститель. Бирн, семейство Фаррел прочесать частым гребнем насчет связей с родственниками жертв, соседями Грейса и самим Грейсом. Задача ясна?
Полицейские отозвались нестройным хором.
– Риган, держи связь с семинарией, сестрой Грейса и друзьями. Заодно сходи на вокзал и станции дилижансов и выясни, кто приезжал в Блэкуит, начиная с двадцать пятого декабря.
– Но Рождество же, сэр! – в отчаянии простонал молодой человек.
– Угу, затеряться в толпе – раз плюнуть. Двайер, с тебя бывшая горничная, врач и аптекарь Грейса, а также – экс-владелец магазина ванн. Как найдешь, вытряси все насчет странного поведения, необычных знакомых, каких-нибудь препаратов, которые покупал патер. Еще, – Бреннон взял свою трость и вытащил из нее клинок, – обойди все оружейные магазины, узнай, приобретал ли кто шпагу в трости за последнее время.
– За восемь лет, сэр? – мягко пробасил Двайер.
– Необязательно. Но возможно.
Детектив тихо вздохнул.
– Мистер Лонгсдейл…
Пес крупом толкнул консультанта в ногу. Тот увлеченно читал какой-то пыльный фолиант на арабском; вздрогнул, поднял голову и обвел присутствующих недоуменно-рассеянным взором.
– Мистер Лонгсдейл, – продолжал Бреннон не без угрозы, – не сможет восстановить лицо жертвы в церкви по черепу, но попытается выяснить, жив ли наш священник. За ним же расшифровка записной книжки, верно?
– А, да, да, – пробормотал Лонгсдейл, – конечно, – и снова уткнулся в книгу.
Никто не засмеялся. Некоторые полицейские тайком перекрестились.
– Вопросы? – поинтересовался комиссар. – Тогда ноги в руки и вперед.
Они потянулись на выход, огибая тесную группку из консультанта, его пса и дворецкого. Рейден проводил полицейских насмешливым взглядом.
– Почему вы им ничего не сказали? Ни слова об ифрите, колдовстве, зельях…
– Потому что с них и этого довольно, – резко ответил Натан. – Никакой магии. Хватит того, что они крестятся, проходя мимо. – Он кивнул на консультанта. – Чем меньше они будут думать о всякой чертовщине, тем проще им будет работать.
– Но они же все равно знают. О магии, о поджигателе, о Фаррелах.
– Знать и задумываться о том, что знаешь, – разные вещи. Пусть сосредоточатся на нормальном, а остальное – мое дело. Эй вы!
Пес укоризненно посмотрел на Бреннона.
– Вы не сможете прятать слона вечно. – Рейден сощурил черные глаза, как кошка. – Рано или поздно вы должны будете им сказать, что они ловят чернокнижника с ифритом.
Комиссар сдержал раздражение: беседу с дворецким он запланировал под конец, когда парень расслабится, решив, что гроза миновала.
– Вернемся к орудию убийства. – Натан положил свою трость рядом с гипсовыми слепками со следов на костях. – Что вы качаете головой?
– Я уже не думаю, что это орудие именно убийства, – сказал Лонгсдейл. – Это скорее орудие жертвоприношения.
Бреннон вооружился последними запасами терпения и осведомился:
– Почему же вы мне ничего не сказали раньше? Из девической скромности?