Бреннон подошел к владельцу ущербной собственности и молча уставился ему в глаза сверху вниз. Пронзительный фальцет оборвался слабым свистящим вздохом, и мистер Нейл, опав с лица, попятился.
– Сколько лет у вас работает Джейсон Мур?
– Двенадцать, – пролепетал мистер Нейл.
– Что вы о нем знаете?
– Он бухгалтер. – Владелец дамского тряпья несколько раз быстро сглотнул и затряс щеками, торопясь выдать полиции ближнего своего: – Все его рекомендации хранятся у меня! У него никогда не было ни малейших нареканий в работе! Я… я принесу! У меня все есть! Он холост, насколько я знаю, живет на улице Согласия, недалеко, ему, наверное, сорок один или сорок два, вроде бы есть родственники в Томлехлене, он несколько раз ездил…
Нейл иссяк. Бреннон кивком подозвал Ригана, который уже садился в фургон, чтобы ехать на улицу Согласия.
– Где живут сестра Грейса и пара его друзей, с которыми он переписывался? Где семинария, в которой он учился?
– Семинария здесь, в Блэкуите, сэр. – Риган зарылся в блокнот. – Сестра в Эйнсмоле, я помню, отец Лаклоу в какой-то деревушке там же, недалеко от Эйнсмола, Барри… Барри… сейчас… в Томлехлене, в предместье, сэр.
– Пошлешь на улицу Согласия сержанта. Сам отправишься в Томлехлен, вытащишь хоть из-под земли этого Барри и выбьешь из него все, что он знал про Грейса и Мура. У Душителя там, оказывается, родственники.
– Слушаюсь, сэр! – Глаза Ригана загорелись, щеки порозовели, и он умчался к фургону, напоминая жизнерадостного поросенка.
– Все по Муру, – отрывисто приказал Бреннон мистеру Нейлу, – отдадите Рейли. Келли, тащи этих торгашей в департамент. Двайер, за старшего. Закончишь здесь – и рысью ко мне.
Подчиненные разбежались. Лонгсдейл и пес скрылись в магазине – еще раз изучить кабинет бухгалтера. Джен несмело коснулась плеча комиссара.
– Он защищал вашу Маргарет, – тихо напомнила она. – Наш вчерашний взломщик. Она все знает, я уверен. Если на нее нажать…
– Не трави душу, – прошипел Бреннон.
Ведьма невесело усмехнулась:
– Ну, она все еще девственница, если вас это утешит.
– Откуда тебе знать? – вздрогнул комиссар.
– Чую. Чистая девственная кровь. Лакомый кусочек для чародея.
– Почему?!
– Удобно, – пожала плечами ведьма. – Тут тебе и девственная кровь, и слезы, и волосы, и урина. Все под рукой. А кроме того, юная девушка не вызывает подозрений. Смогла же она подобраться к Муру так близко, чтобы его пометить. А попробовали бы вы к нему сунуться. Да по вам издалека видно, что…
– Пометить, – угрюмо произнес Бреннон. – Вот именно, что пометить, Джен. Теперь этот чертов пироман может найти Мура в любой момент!
– Я отозвал людей с проверки родственников погибших, – сказал Бреннон. – Уже ясно, что они здесь ни при чем. Риган в Томлехлене выясняет, как Душитель заманил отца Грейса себе в сообщники. Двайер занимается бывшей горничной и бывшим же владельцем магазина, в котором Грейс заказал ванну, – это пригодится нам в суде. Зелье для маскировки священнику давал Мур – у него в квартире целая лаборатория. Нам осталось только прищучить этого гада и затолкать ифрита туда, откуда он вылез.
– Я добился закрытия вокзала и станций дилижансов ровно на сутки. Не больше. За это время вы должны поймать Мура. Что касается ифрита… – Шеф полиции взглянул на консультанта, его пса и дворецкого. – Я не знаю, чем здесь помочь.
– Я могу выследить нечисть до ее логова, – сказал Лонгсдейл. – Могу ее выманить оттуда и привести в церковь Святой Елены. Вопрос лишь в том, кого мы принесем в жертву ради закрытия портала.
Бройд тяжело оперся подбородком на сцепленные руки.
– Джейсона Мура, – подал голос дворецкий.
– В этой стране есть правосудие, юноша, – холодно напомнил шеф полиции. – Даже без ифрита Мура ждет виселица за четырнадцать убийств…
– Ну так какая разница?
– Но его повесят после суда и по приговору суда, а не потому, что мы ведем себя как дикари. Мы казним преступников, а не убиваем.
– Да вы вообще странные, – пробормотал Рейден.
– Уймись, – цыкнул комиссар.
Была уже глубокая ночь; даже посетители кафе «Раковина» разошлись, и Виктор ван Аллен гасил фонарики у крыльца. Натан отвернулся от окна. Может, Валентина, провидица она или ясновидящая, смогла бы им помочь в поисках?
– А души? Если мы извлечем сосуды с душами и выпустим их на волю?
– Это уже не имеет значения, – сказал Лонгсдейл. – Ифрит все равно останется здесь. Разрушать портал можно лишь после изгнания нечисти. Но, честно говоря, я не представляю, как мы войдем в церковь. Даже я смогу провести там не больше нескольких минут.
– Тогда займемся Муром, – постановил Бройд. – Изловить его – первоочередная задача. Вещей из его квартиры вам достаточно, чтобы отыскать след?
Консультант кивнул.
– Тогда идите. Ифрит… им займемся позже.
– Подождите меня в моем кабинете, – сказал Натан и, когда Лонгсдейл, пес и ведьма вышли, повернулся к шефу: – Вы откладываете решение на потом, сэр.
– А кого вы предлагаете, Бреннон? Кинуть жребий среди приговоренных к смерти? Вы готовы нести за это ответственность? Не за казнь, а за ритуальное убийство? Готовы?
– Нет, – угрюмо ответил комиссар, – но что нам еще остается? Скормить порталу Мура, по крайней мере, это не то же самое, что убить почти полтора десятка детей. Но…
– Вот именно – но, – тихо сказал Бройд. – Мы представляем закон, и я не хочу устраивать ритуальные бойни. Это противоречит всему, ради чего я жил!
– И я тоже, сэр, – ответил Натан. – Но я не вижу выбора. По крайней мере, пока.
– Ну так идите и увидьте, – хмуро велел Бройд. – Слава богу, хотя бы о дыре мэру не надо докладывать.
– Да, сэр. Доброй ночи.
– Какая тут добрая, – буркнул шеф и зашарил в ящике в поисках фляжки.
Натан вышел, оставив начальство наедине с виски.
Пес поджидал его за порогом. Он молча потрусил рядом комиссаром, стараясь держаться вровень. Бреннон молчал. Он понимал Бройда. После революции в Риаде царили анархия и разруха – империя убралась прочь, твори что хочешь, воруй, убивай, насилуй, жандармов больше нет! Свежесозданная полиция отчаянно боролась за восстановление закона и правосудия, и эта борьба временами казалась бессмысленной и бесполезной. Но наконец они победили, и последнее, чего Натану хотелось, – это втянуть полицию в ритуальные жертвоприношения. Это даже не самосуд – это что-то настолько дикарское, что комиссар не мог найти для этого подходящих слов.
– Ну что? – спросила Джен, едва он вошел.
– Говорите, что нам потребуется кровь?
– С того момента, как мы ушли, ничего не поменялось, – ядовито уверила его ведьма. – Кровь обычная человеческая.
– Сколько ведер?
Глаза пса заинтересованно сверкнули.
– Ведер? – озадаченно повторил Лонгсдейл. – Ну, в человеке в среднем, в зависимости от его веса, от галлона до полутора. В ведрах это, гм-м-м…
– Подождите, вы хотите набрать крови и просто выплеснуть пару ведер в звезду портала? – спросила Джен. Комиссар кивнул. – Так не пойдет.
– Почему это?
– Важна не столько сама кровь, сколько страдания истекающей ею жертвы и ее смерть, – пояснил Лонгсдейл. – Ифрит бесплотен, поэтому вся магия, с ним связанная, строится не на самой крови или плоти, а на духе… душе.
– Значит, кто-то все равно должен умереть. Проклятие, – прошипел Бреннон, – вы не оставляете нам выбора.
Консультант поднялся. Ведьма подала ему пальто.
– Для вас приготовлена спальня, – сказал Лонгсдейл. – Я займусь Джейсоном Муром, а вам следует отдохнуть. Хотя бы несколько часов.
Комиссар, уже размышлявший о сомнительных прелестях диванчика в приемной, несколько взбодрился.
– Хорошо. Как только возьмете след – сразу меня будите. Кстати, – он замотался в шарф, – все нет времени спросить… Кеннеди считает, что ваша идентификация останков по крови невозможна.
– Почему? – удивился Лонгсдейл. – Берется кровь близких родственников, частица останков и по наследственной цепочке устанавливается родство. С магической точки зрения процедура довольно проста.
– Вы ручаетесь за результат?
– Более чем.
– Гм, – глубокомысленно отозвался Натан.
Объяснение звучало разумно, хоть и дико. Как это все совмещается в голове Лонгсдейла и почему он не сходит с ума, для Бреннона до сих пор было загадкой. Ведь если вдуматься… нет, лучше не надо.
Они спустились в приемную. Комиссар сурово напомнил дежурному Джойсу о его долге и, внушив должный трепет, вышел на крыльцо следом за консультантом. Вид кафе напомнил Натану еще об одном вопросе.
– Послушайте, мне кое-кто сказал… точнее, спросил – почему ифрит так мало себя проявляет?
– Мало? – с усмешкой переспросила ведьма. – Чего ж вам мало? Трупов?
– Ну, если он настолько силен, то почему не устраивает охоту каждую ночь? Что мешает ему выжечь целый квартал?
Лонгсдейл вдруг напрягся и нахмурился.
– Не знаю, – тихо сказал он. – То есть я пытался объяснить себе его поведение, но на самом деле я не знаю.
– Он еще не в полной силе после выхода из портала, – предположила Джен.
– Это было давно, – возразил консультант. – В ночь на двадцать девятое декабря. А сейчас ночь на девятое января. Он уже давно должен был войти в силу.
– Так ведь не ест.
– Но ПОЧЕМУ он не ест? Что ему мешает?
– Несварение? – мрачно поинтересовался комиссар. – Сожрал кого-то, кто встал поперек горла?
Консультант рассеянно скользнул по нему взглядом. Высказать следующее предположение Натан не успел – пес вдруг глухо зарычал и вздыбил шерсть на загривке.
– В доме гость! – крикнула ведьма и ринулась вперед по улице.
Пес огромными прыжками помчался за ней, обогнал, и вскоре послышался его злобный рев. Переглянувшись, Лонгсдейл и Бреннон кинулись следом; комиссар выхватил револьвер, в руке консультанта сверкнул зеленым трехгранник.
Ворота были приоткрыты, над ними горела настоящая иллюминация из сотен красных, багровых и пурпурных огоньков. Пес, фырча, уткнул нос в снег и крутился вокруг слабых следов; Джен, тяжело дыша сквозь зубы, сверлила взглядом дом. Воздух около нее раскалился, как в кузне. Комиссар опустился на колено рядом с отпечатками – это были изящные узкие следы дамских башмачков, такие неглубокие, словно оставившая их женщина питалась воздухом.