– Наверное, прозвучит глупо, но меня это очень беспокоит. В том смысле, что при первой встрече важно произвести хорошее впечатление, а я в этом не мастер.
– Дорогая, на меня вы сразу произвели хорошее впечатление.
«Да уж, – подумала Холли, – за это можете втоптать меня в грязь».
– Понимаете, я не хочу рисковать, – сказала она. – Мне бы узнать о нем побольше, а уже потом постучать в дверь его дома. Что он любит, чего не любит… Все в этом роде. О миссис Морено, я так боюсь все испортить.
Виола кивнула:
– Полагаю, вы пришли ко мне, потому что я знаю вашего брата. Предположу, что он был моим учеником.
– Вы ведь преподаете историю в неполной средней школе, здесь в Ирвайне…
– Все верно, я устроилась туда еще до гибели Джо.
– Да, и вот, собирая информацию, я узнала, что мой брат… Он не учился в вашей школе, он преподавал английский, а вы работали в соседнем кабинете и поэтому наверняка хорошо его знали.
Улыбка, словно лампочка, осветила лицо Виолы.
– Вы говорите о Джиме Айронхарте?
– Да, он мой брат.
– О, это так… Это же просто замечательно!
Виола пришла в такой восторг, что Холли растерялась и просто не знала, как реагировать.
– Джим – очень хороший человек. Был бы у меня такой сын! Он иногда заходит поужинать – правда, все реже. Признаюсь, я так люблю для него готовить. – Виола помолчала секунду-другую. – В любом случае, дорогая, лучшего брата вам не найти. Джим замечательный, он учитель от бога, такой чуткий и такой терпеливый.
Холли вспомнила о Нормане Ринке, психопате, который в мае застрелил продавца и двух покупателей круглосуточного магазина в Атланте. И этого самого Нормана Ринка убил такой чуткий и терпеливый Джим Айронхарт – восемью выстрелами из дробовика в упор. Причем четыре последних пришлись в бездыханный труп Ринка. Виола Морено наверняка хорошо знала своего коллегу, но явно не представляла, на что тот способен в гневе.
– На своем веку я повидала немало хороших учителей, но ни один не относился к ученикам так, как Джим Айронхарт. Джим волновался о них как о собственных детях.
Виола откинулась в кресле и покачала головой, словно бы припоминая.
– Он отдавал им себя, страстно хотел сделать их жизнь лучше, и все, за исключением разве что самых отпетых хулиганов, ценили это. У Джима были прекрасные отношения с учениками, иной учитель душу бы продал за подобные отношения, и все равно ничего бы не вышло. Понимаете, многие наставники общаются с подопечными панибратски, но это никогда не работает.
– Так почему же он ушел из школы?
Улыбка сошла с лица Виолы, и, немного подумав, она ответила:
– Думаю, отчасти из-за лотереи.
– Из-за какой лотереи?
– А вы не в курсе?
Холли нахмурилась и покачала головой.
– В январе Джим выиграл в лотерею шесть миллионов долларов.
– Мать честная!
– Первый раз в жизни купил билет, и сразу джекпот!
Холли сменила маску крайнего удивления на маску крайней озабоченности.
– О господи! Теперь он подумает, будто я объявилась, потому что он внезапно разбогател.
– Нет, что вы, Джим не такой, – поспешила заверить ее Виола. – Он никогда не думает о людях плохо.
– Я хорошо зарабатываю, – соврала Холли. – Мне не нужны его деньги, я бы их не взяла, даже если бы он сам предложил. Мои приемные родители – врачи, не богатеи, но вполне состоятельные люди. А я адвокат, у меня много клиентов.
«Ладно, ладно, не нужны тебе его деньги, – мысленно успокаивала себя Холли, хотя помогало не очень. – Но ты все равно презренная лживая сучка. Где ты только научилась так врать? В аду будешь стоять по пояс в дерьме, вылизывая сатане ботинки».
Настроение Виолы заметно переменилось. Она встала из-за стола и подошла к краю террасы, затем выдернула сорняк из большого керамического горшка с бегониями, гипсофилой и медно-желтыми ноготками, зажала травинку между указательным и большим пальцем и, задумчиво глядя на нее, медленно скатала травинку в шарик.
Виола молчала так долго, что Холли заволновалась, не выдала ли себя какой-нибудь глупой фразой. С каждой секундой она нервничала все больше и даже поймала себя на мысли, что готова признаться в обмане и умолять о прощении.
На траве резвились белки. Бабочка залетела под крышу террасы, села на край кувшина, но уже через мгновение спорхнула и улетела.
В конце концов Холли не выдержала и на этот раз с неподдельной дрожью в голосе спросила:
– Миссис Морено, вы в порядке?
Виола бросила скатанный из травинки шарик на лужайку.
– Я в порядке, просто не знаю, как обо всем этом рассказать.
– О чем? – взволнованно переспросила Холли.
Виола встряхнулась и снова подошла к столу.
– Вы спросили, почему Джим… почему ваш брат перестал преподавать. Я сказала, что из-за лотереи. Но на самом деле это не так. Джим очень любил свою работу, он бы ее не бросил, даже если бы выиграл сто миллионов.
Холли едва сдержалась, чтобы не выдать себя вздохом облегчения.
– Тогда из-за чего он ее разлюбил?
– Джим потерял ученика.
– Не понимаю. Как потерял?
– Его звали Ларри Каконис. Учился в восьмом классе. Очень способный мальчик. Добрый, но проблемный. То есть он рос в неблагополучной семье. Отец бил мать – бил, сколько Ларри себя помнил. Ларри считал, что должен прекратить это – но как? Он винил себя, хотя не был ни в чем виноват. Такой уж он был, мальчик с повышенным чувством ответственности.
Виола взяла со стола свой стакан с лимонадом, вернулась к краю террасы и снова долго молчала, глядя на лужайку.
Холли ждала.
– Мать Ларри была созависимой, – наконец заговорила Виола. – Да, она была жертвой его отца, но добровольной. То есть у нее, как и у отца, были проблемы с психикой. А Ларри никак не мог совместить в своем сознании любовь и уважение к матери с ее желанием быть битой – до определенной степени, конечно.
Тут Холли поняла, о чем идет речь, она не хотела слушать дальше, но выбора не было.
– Джим много времени посвящал Ларри. Я имею в виду, помимо уроков английского. В итоге Ларри ему открылся. Вряд ли кто-то другой мог рассчитывать на доверие мальчика. Джим организовал для Ларри консультации с доктором Лансингом – психологом, который по совместительству работал в школьном округе. Дело вроде пошло на лад, Ларри старался разобраться в себе и понять свою мать. А потом, пятнадцатого мая прошлого года… Столько времени прошло, даже не верится… Ларри Каконис взял пистолет из коллекции отца, зарядил и выстрелил себе в рот.
Холли дернулась. Она ощутила удар, даже два, почти физически. Сначала она содрогнулась при мысли, что тринадцатилетний мальчик покончил с собой, хотя впереди его ждала целая жизнь. В таком возрасте самая маленькая проблема кажется трагедией и приводит в отчаяние. Холли вдруг стало больно за Ларри Какониса. А еще на нее навалились обида и злость за него: у мальчика даже не было возможности осознать, что жизнь, если положить все на весы, предлагает больше радостей, чем печалей.
Но больше всего Холли потрясла дата самоубийства Ларри. Пятнадцатое мая.
Год спустя пятнадцатого мая Джим Айронхарт в первый раз совершил чудо: в тот день он спас Сэма и Эмили Ньюсам. Спас от рук убийцы-психопата Нормана Ринка.
Холли просто не могла усидеть на месте. Она поднялась и подошла к Виоле.
Они стояли на краю террасы и вместе наблюдали за бегающими по лужайке белками.
– Джим винил в случившемся себя, – сказала Виола.
– В смерти Ларри Какониса? Но почему? Ведь он не виноват.
– И все равно он винил себя. Такой уж он человек. Но, даже зная Джима, его реакция показалась мне чрезмерной. После смерти Ларри он потерял интерес к работе. Перестал верить, что можно изменить жизнь к лучшему. Джим многого добился на своем поприще. Любой учитель мог ему позавидовать, но этот промах, трагедия с Ларри, его подкосил.
Холли вспомнила, как Джим выхватил маленького Билли Дженкинса из-под колес мчавшегося с холма пикапа. Вот уж что не назовешь промахом.
– Он впал в депрессию и никак не мог выйти из этого состояния.
Мужчина, с которым Холли познакомилась в Портленде, не выглядел подавленным. Да, он казался загадочным или даже замкнутым, но он постоянно улыбался, и вообще с чувством юмора у него был полный порядок.
Виола отпила лимонада.
– Забавно, теперь будто кислит. – она поставила стакан на бетонный пол и вытерла влажную ладонь о слаксы. – А потом… Потом Джим изменился.
– Изменился? В каком смысле?
– Замкнулся в себе. Начал заниматься восточными единоборствами. Тхэквондо. Многие ими увлекаются, но это совсем не в его духе.
Да, совсем не в духе Джима Айронхарта, с которым познакомилась Холли.
– И он не просто увлекся, – говорила Виола. – Все оказалось куда серьезнее. Каждый день после уроков Джим ехал на тренировку в Ньюпорт-Бич. В него будто бес вселился, я начала за него беспокоиться. Поэтому, когда он сорвал джекпот, мне даже полегчало. Шесть миллионов долларов! Повезло так повезло! Выигрыш мог изменить его жизнь, помочь выйти из депрессии.
– Но этого не случилось?
– Нет. Казалось, Джим не удивился и даже не обрадовался. Он бросил работу, переехал из квартиры в новый дом… И еще больше отдалился от своих друзей. – Виола посмотрела на Холли и улыбнулась. – Вот почему я так обрадовалась, когда вы сказали, что он ваш брат. То есть вы его сестра, о существовании которой он даже не подозревал. Может, вам удастся помочь Джиму и сделать то, на что оказался неспособен выигрыш в шесть миллионов долларов.
Холли снова стало совестно за свой обман, она покраснела, но понадеялась, что Виола примет краску стыда за румянец смущения.
– Да, будет здорово, если получится.
– У вас получится, я уверена. У него никого нет (по крайней мере, он так думает), и в этом тоже проблема. Но, обретя сестру, он больше не будет так одинок. Поезжайте к нему сегодня же, лучше прямо сейчас.
– Я так и сделаю, но чуть позднее, – покачала головой Холли. – Хочу сначала собраться с мыслями,